– Прощай, Влад.

– Вызовите милицию! – закричал он.

– Перебьёшься.

– Вызовите милицию, гады! – в стену полетел телефон, затем клавиатура от компьютера.

– Если тебе так надо, сам вызывай.

– Ну, хоть в морду дайте!

– У нас самообслуживание. Треснись об стену, коль уж тебе так охота.


Дверь закрылась. Серафимов продолжал громить кабинет Сергея.

– Сейчас он там всё разнесёт, – Ольга испуганно схватила Ясеня за руку.

– Да я как раз собирался ремонт делать.

– И что, ничего не жалко?

– Почему? – Сергей достал из-за спины несколько рамок с фотографиями: родители, сёстры, племянники и они с Ольгой, молодые, ещё на первом курсе института. – Самое дорогое я спас.

– Ну, ты даёшь!

– А то! Я ж везунчик!

– Говорят, ещё лисички и опята в Подмосковье не отошли, – мечтательно протянул Павел, – может, махнём завтра с утра?


Они уже пару часов бродили по лесу в сапогах и старых куртках вшестером: Рябинины, Ясень, Ольга Берёзка, Вера и неожиданно прилетевший накануне вечером Грушин. Солнце даже грело немного, и в лесу было тепло и очень тихо.

– Да, чудеса, Павлуша! На нас свалилась Груша! И это в октябре! – продекламировал на всю округу ошалевший от счастья Ясень, поискал рифму для продолжения, не нашёл и вынужденно обратился к прозе. – Муза меня покинула… Так ты чего приехал-то? Я думал, ты только перед свадьбой до нас доберёшься.

– Он мне свадебное платье у какого-то их знаменитого портного пошил и привёз, – из-за соседнего куста звонко рассмеялась Вера, быстро срезавшая шляпки опят, усыпавших пень, – вы представляете?

– Вот это да! Это любовь, Верунь.

– А главное, как кстати! И по размеру идеально подошло…

– Ребят! Ау! Идите к нам! – издалека прокричали хором Злата и Ольга.

– Ау! – отозвался Ясень. – Вы что, поляну грибов нашли?

– Нашли! Только не поляну!

– Идё-о-ом! – отозвалась Вера, схватила за руку Олега и потащила вперёд. Олег грибы собирать не хотел, ни поштучно, ни поляной. Он хотел целовать невесту, но она отбрыкивалась и хохотала, убегая вперёд. Грушин, ломая кусты, нёсся следом.

– Тоже мне, подмосковная нимфа и буржуйский сатир.

– Дриада, – улыбнулся Павел.

– Это что ещё за зверь?

– Нимфа лесов.

– А… Ну, да. Подмосковная дриада… Ну, чисто влюблённые пионеры, – ворчал Ясень.

– Идё-о-оте? – снова донеслось издали.

– Мчи-и-имся! – зычно проорал Сергей. – Слушай, Лунь, а давай Анжелику Криволапову к нам возьмём? Под начало к королеве Елизавете? Прикинь, какой у нас тогда секретариат будет: муха не пролетит, таракан не пробежит, бумажка не затеряется.

– А она сможет?

– Да она талантище! Самородок! Ну, отправим поучиться, отшлифуем, отполируем…

– Ага, жестянку сделаем, аэрографию, опять же…

– Ну вот, снова ты прям с языка мою идею снимаешь!.. Только как к ней Елизавета отнесётся?

– Ты будешь смеяться, но вчера Шувалова спрашивала у меня, кто та, как она выразилась, чудесная цыганистая девочка, которая стала появляться у нас на фирме. Представляешь?

– Да ты чё? Чем же она её зацепила?

– А тебя чем? – Павел засмеялся. – Хорошая же девица. Готов поспорить, что дурой только прикидывается.

– Ты тоже так считаешь? Ну и славно. Тогда договорились? Зову её к нам?

– Договорились. Зови… Ау! Девчонки! Вы где?

– Мы здесь!

Сергей и Павел дружно вывалились на небольшую полянку. Олег, Вера, Злата и Ольга, выстроившись в линию, стояли лицом к ним и держались за руки, будто играли в «Бояр».

– Бояре, а мы к вам при-ишли! – стремительно среагировал пересмешник Ясенев и, схватив за руку Рябинина, сделал два шага навстречу.

Линия напротив дёрнулась вразнобой, но потом выправилась и довольно ровно шагнула навстречу:

– Бояре, а что мы на-ашли! – пропела не меньшая насмешница Злата, в своей школе выработавшая молниеносную реакцию.

– Ну-ка, ну-ка, – фанатичный грибник Рябинин потёр руки и с алчным огнём в глазах нажал на кнопку складного ножа. Лезвие с лёгким щелчком вылетело вверх, – что вы там нашли? Где мои грибочки?

Олег, Вера, Злата и Ольга расступились и… Сергей и Павел замерли, разинув рты. На поляне, сверкая хромом и лакировкой, стояла «Лунная ночь».

– Ущипните меня, – оторопело выдавил из себя Ясень, – это ж не сериал, это жизнь. Так не бывает.

– В жизни, мой друг, бывает гораздо больше интересного, чем может придумать даже самый изощрённый сценарист, – нравоучительно заметил Грушин.

– Чудны дела Твои, Господи… И вы хотите сказать, что вот только сейчас его нашли? Что не допросили с пристрастием Серафимова и не вырвали у него тайну клещами?

– Представь себе, – не выдержав, залилась смехом Ольга, – потянулась я за грибом, во-о-он за тем, веточку отогнула, а там…

– А ты сможешь на нём ездить? – осторожно спросила Вера.

– В каком смысле? Ты думаешь, я разучился?

– Нет, но… Он же тебя чуть не убил…

– Он меня спас… Я уверен, что это он вильнул в сторону, а не Серафимов… А потом он ещё и упал и ногу Симе придавил. Специально. В отместку.

– Романтик ты у нас, Ясень, – хмыкнул Рябинин.

– И горжусь этим! Лёль, как ты смотришь на то, чтобы на нём на венчание поехать?

– А не замёрзнем?

– Оденемся потеплее.

– Тогда согласна. С тобой – на всё.

Ясень вдруг встал, широко уперев ноги в жёлтые листья и сухую хвою, запрокинул голову к небу и завопил, лупя себя кулаками по широченной груди:

– Я смог! Я смог войти в ту реку дважды!

Потом помолчал и прокричал ещё громче:

– Спасибо!!!

– Что это он? – тихо поинтересовался Грушин.

– Крышу от счастья снесло, – в тон ему ответил Рябинин, – это бывает. У меня тоже перед свадьбой было.

– И что? Так у всех? И у меня будет?

– У тебя уже. Это ж не я из Германии на два дня прилетел, чтобы невесте платье привезти. Так что ты ничем не лучше. Такой же по уши влюблённый…


Когда в ледяной день второй половины ноября, под ярким солнцем по белому снегу к Никольскому храму подкатили двадцать мотоциклов и несколько машин – «Авто&мотошик» в полном составе и другие друзья и родственники Ясенева и Ольги – местные бабушки в ужасе начали креститься. Навстречу жениху в косухе и невесте в норковой шубке, снимающим шлемы, вышел отец Пётр и засмеялся:

– Ну не могли, не могли они по-другому на собственную свадьбу приехать!

– Это ж мы, – чуть виновато пожал плечами Ясень.

– Это ж вы, – кивнул батюшка, глаза его смеялись. – Ну, что ж? Пойдёмте, чада мои ненаглядные. Просить будем, чтобы в этот раз всё было, как надо, как Господь задумал.

Матрёна Ильинична, счастливая и весёлая, ощутимо толкнула в бок свою дочь:

– Ну что, Люсь? Не будешь им жить-то мешать?

– Чего уж тут? Против него разве пойдёшь? Вон какой стал!

– Так хороший он, Люсь. И не стал, а был всегда. И дело не в деньгах, а в том, что он любит её. И она его любит.

– Да ведь всё хочется лучше.

– Это тот павлин-то лучше? Ох, Люська, Люська, ничему тебя жизнь не учит. А они вот молодцы, все уроки усвоили!

Матрёна Ильинична в сердцах махнула рукой, подхватила своего зятя под локоть и пошла, опираясь на него, в храм.

К ограде подъехали ещё две машины. Из второй выскочили молодые парни с букетами цветов и огромной коробкой в яркой бумаге и с гигантским бантом, открыли заднюю дверцу первой. На снег легко вышел Иван Николаевич.

– Приехали! – подлетела к нему Ольга, кинулась на шею. Сергей подошёл следом. Парни разулыбались, начали пожимать ему руку и хлопать по плечам, как старого доброго знакомца:

– Поздравляем, Серёг! Мы тут посоветовались и подарочек вам купили, от нас, не от босса. Тоже вроде не чужие люди.

– Да вы что, ребят? Ну, зачем?

– За надом!

Людмила Ивановна Березина стояла чуть в стороне, недоуменно вглядываясь в приехавших. Ей казалось, что где-то она видела высокого худого мужчину, с которым обнималась её дочь. Поймав её недоумённый взгляд, гость улыбнулся и чуть поклонился. Она кивнула ему. И тут же узнала:

– Ваня?

– Я, – одними губами ответил он, ещё раз кивнул и обернулся к Ольге.

Людмила Ивановна в изумлении замерла, глядя на роскошные машины и крепких молодых ребят, широко крестившихся рядом с Ореховым:

– Не может быть. Ты же был таким… телком…

Она оглянулась на зятя и дочь и почему-то согласилась с матерью:

– Ничему меня жизнь не учит.