А еще его парфюм… Глубокий и мягкий верхними древесно-зелеными нотами, но оседающий в легких запахом дубленой кожи, он заполонил собой всё пространство кабинета. Так же, как заполонил его своей энергетикой Горский. Она у него потрясающая — мощная, как снежная лавина. Снесет, и не заметишь, как уже под завалами оказалась.

Как же меня от него ведет. Что за наваждение такое…

И это Горский еще на меня даже не взглянул — он по-прежнему внимательно изучал разложенные перед ним документы с сосредоточенным видом. Выиграв таким образом фору, я еще раз отругала себя, призывая внутреннее «я» собраться и прекратить пялиться на него. Да, Горский мне нравится. Признаю еще раз. Нравится до одури. Но это не повод отекать пломбиром и терять трезвомыслие. Давай, Мила, соберись!


Ожидая, пока на меня наконец-то обратят внимание, я принялась разглядывать кабинет. Просторный, светлый, минималистичный деталями. Ничего лишнего, но чувствуется индивидуальность. В каких-то совершенно малозаметных штрихах — например, на кожаном диванчике лежала раскрытая книга обложкой верх. Труды Льва Гумилева. Однако. На стене — картина в простой раме, не отвлекающей внимание от изображения. Импрессионизм. «Вечер в Париже». Романтично. И еще раз — однако! Возле шкафа притулились домашние шлепки. Это даже… мило? В углу стоит ухоженный, развесистый фикус в пасторальном горшке, подписанном «Федя». Забавно. Кажется, у Пети есть друг Федя.

Подобные мелочи многое могут рассказать о человеке. Кажется, владелец этого кабинета не лишен чувства юмора, немного сентиментален, отдых предпочитает проводить с пользой, раз расслабляется под философские книги, и привык даже рабочее пространство «одомашнивать». Черт, лучше бы не рассматривала кабинет — теперь Горский мне еще больше нравится.

Опять вспомнился тот взгляд в клубе… И собственные статьи, материал для которых мне лично слила его жена на электронку. Множество грязных и некрасивых подробностей от униженной и оскорбленной женщины. У меня вновь произошел некий рассинхрон картинки и содержания. Неужели это один и тот же человек?

Да. Один и тот же. Увы. И это не делает его плохим. Это делает его… обычным. В том плане, что: есть статус, деньги, власть — есть доступ к соблазнам, перед которыми сложно устоять. И в этой вседоступности очень быстро размываются границы того, как должно поступать по-человечески. Мы все эгоисты в той или иной степени, но эгоизм не оправдывает сволочизм.

Такой, как, например, держать у двери пришедшую к тебе девушку!


Если честно, меня прям покоробил тот факт, что я до сих пор мнусь у двери, а Горский — ни ухом, ни рылом. Как-то невежливо. Хотя… Какое дело власть и деньги предержащим до правил этикета? Если так подумать, встреча нужна больше не этому столичному олигарху, а Савве и его холдингу. Поэтому можно и потоптаться у двери в подобострастном ожидании, не так ли? Ох, как знакомо!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но у меня болит нога!

— Кхм-кхм, — не выдержав, откашлялась я, напоминая о себе. — Здравствуйте. Я Мила. Мила Варшавская. Я к вам…

— Минутку, — оборвал меня Горский, не отрываясь от бумаг. — Присаживайтесь пока, — предложил он, махнув рукой на офисное кресло, расположенное по другую сторону его рабочего стола.

Ну, и на этом спасибо. Я кое-как доковыляла до предложенного места — нога ощутимо болела. Грациозно присесть не вышло — я с грохотом обвалилась в кресло, чем всё-таки отвлекла Горского от документов. Он вздернул голову и удивленно на меня посмотрел. Доля секунды, и его удивление сменилось внимательно сканирующим меня, пронизывающим насквозь, изучающим взглядом. Ощущение — будто бетонной плитой придавило. Отчего мне на мгновение стало неуютно и как-то… зябко. Если Горский с таким же видом знакомится с девушками, то неудивительно, почему он до сих пор «завидный холостяк».

Наконец Горскому надоело давить меня своей аурой альфа-самца и темного властелина в одном наборе — он глянул на часы, слегка нахмурился и сухо заметил:

— Вы опоздали, Мила.

Эммм… Нет, не опоздала. Но спорить не буду — бесполезно. Подозреваю, что меня именно поэтому морозили у двери. Типа в воспитательных целях? Ладно, сейчас не время показывать характер. Хотя во мне уже потихоньку просыпались язва и злюка — гремучая смесь.

— Извините, — я смущенно улыбнулась, быстро выбрав подходящую маску для разговора и включаясь в очередную роль. Смирение, вежливость и мягкость. Наивная девочка и далее по списку. Обычно на мужчин возраста Горского, независимо от статуса и положения, действует. — С погодой не повезло, — расстроенно добавила я, неловко убирая выпавшую прядь за ухо. И потупила глазки.

— Я вижу, — бросил Горский, ничуть не смягчившись. — Это не повод опаздывать.

Вот козел! Перед ним сидит скромная, промокшая насквозь, милая мышка, а он! Сначала у двери держал, как провинившуюся школьницу, а теперь еще и отчитывает. Лучше бы чаю предложил! Впрочем, так даже лучше — никаких шор на глазах и ненужного очарования человеком, которым очаровываться нельзя. И хорошо, что вместо Алины поехала я — у нее уже глаза были бы на мокром месте.

— Извините, — еле слышно пробормотала я, глядя на него преданными глазами брошенного котенка. Я умею, ага. — Я ногу подвернула — еле дошла, — скорбно и жалостливо.

— На первый раз прощаю, — строго произнес Горский. Посмотрите, какой непробиваемый! Кремень, а не мужик. Или черствый сухарь. Ну или… мудак! Тут девочка едва не плачет, а ему хоть бы хны! Ну и ладно. Чему я удивляюсь? Следующего раза всё равно не будет.

— У меня не так много времени, поэтому давайте сразу к делу, — выдержав паузу, продолжил Горский.

— Хорошо, — засуетилась я, хватаясь за сумку. Хотела было достать журналы, но тут услышала продолжение его речи и застыла истуканом.

— Надеюсь, вы четко понимаете, зачем вы сюда пришли, — проговорил Горский голосом, в котором что-то меня насторожило. Какие-то странные, вкрадчивые в нем появились интонации, но что не так — я пока не могла сообразить. — И надеюсь, вы еще более четко понимаете, что наш с вами разговор носит конфиденциальный характер.

— Д-да, конечно. Понимаю, — кивнула я растерянно. Причем на самом деле растерявшись — чего он так на меня смотрит опять? Въедливо. И… как будто оценивающе. У меня по спине пробежался холодок непонятного происхождения.

Отчего-то снова вспомнился вчерашний дурацкий фильм и мистер Грей. Который тоже как-то так смотрел на главную героиню и что-то затирал про конфиденциальность.

Что происходит-то?


#опятьвлипла

#милаяМила

#ничонепонимаю

***

Горский же, пока я в недоумении хлопала глазами, встал с кресла, обошел стол и присел на его край, почти (на грани допустимого) нарушив мое личное пространство. Меня буквально окатило волной его парфюма, ударившего в голову похлеще вчерашнего вина — он использует духи с каким-то сильным афродизиаком, что ли? Или это я такая дура?

Наверное, я не очень умная — мои глаза против воли скользнули по его длинным, крепким ногам, обтянутым графитовой тканью брюк. И задержались в области паха. Воображение предательски нарисовало объемной фантазией сценку, в которой мы встречаемся взглядами — пробегает искра, вспыхивает пламя, разгорается пожар! Я провожу руками по его бедрам, он подхватывает меня за талию… Я на столе, он сверху, а вокруг нас оседают белоснежными птицами листы бумагами.

И кто сейчас выиграл приз за идиотизм? Тот я.


Мысленно надавав себе по щам, я встряхнулась и задрала голову — ход оценила: теперь мне пришлось смотреть на Горского снизу вверх. Да он издевается!

— Мне рекомендовали ваше агентство проверенные люди, поэтому буду считать, что оно действительно лучшее в городе, — продолжил Горский с невозмутимым видом. — А его сотрудницы прекрасно понимают, что есть неразглашение личной информации, — добавив менторских ноток в интонации, заметил он. И замолчал, выдерживая многозначительную паузу.

Тэк-с, подождите-ка! Какое, блин, агентство? О чем толкует этот мужик? За кого он меня вообще принимает? И зачем так близко стоит — у меня думалка отказывает напрочь!

Но я продолжала молчать и внимательно его слушать — Горский меня явно с кем-то спутал, и сейчас творится какая-то чудесная нелепость. Скучавшая последние полтора месяца от безделья и отсутствия свежих сплетен Дива тут же сделала стойку — кажется, назревает нечто интересное!

— У меня нет времени оценивать ваши навыки и умения. Скажу только, что в первую очередь, мне нужна ответственная девушка. И трудолюбивая. Если вы понимаете, о чем я, — вещал Горский, всё так же беспардонно сканируя меня пристальным взглядом. Особенно в районе груди и голых коленок. И нет, мне не показалось — уж я эти ощупывающие взгляды хорошо знаю! — Ваши внешние данные меня устраивают, — с едва заметной ухмылкой произнес он.

Что, простите? Мои внешние данные устраивают? Даже в таком помятом и непрезентабельном виде? Какой непритязательный мужчина! Ой, как здорово! Я польщена… Нет, я правда, без сарказма, польщена — даже щеки зарделись. Да что со мной не так? Куда подевалась хитрая, рациональная, себе на уме девочка, которую дешевыми прихватами на «слабо» не разведешь?

— Но этот образ наивной девочки — не очень, — бросил Горский. — Не нужно притворяться — будьте собой, — добавил он, понизив голос до соблазнительных обертонов. Может, непреднамеренно, но прозвучало… сексуально.

Раскусил, значит? Проницательно. Ладно. Я сменила позу на более расслабленную и лукаво улыбнулась. И вновь не проронила ни слова — любопытно, куда вывернет разговор, но в целом уже догадывалась, чем закончится это… собеседование.

— Так-то лучше, — Горский дернул уголком рта, обозначив слегка насмешливую улыбку. — Прежде чем, мы перейдем к деловой части вопроса, я задам один вопрос… — он сложил руки на груди и подался вперед, вот теперь точно нарушив мое личное пространство. Я невольно вжалась в кресло, иначе наделаю глупостей. Каких-нибудь импульсивных глупостей. Близость этого мужчины очень-очень дурно на меня влияет, и рядом с ним подкидывает, как на американских горках. Мозг реально приходится контролировать усилием воли. И он это видел — по его глазам читалось, что эта ситуация его нефигово так забавляет. Дурацкая химия и флюиды!