Гай де Саллисс неожиданно встал и повернулся к окну, слегка наклонив голову и положив руку на бедро.

Джоанна вздрогнула, будто по спине пробежал холодный ветерок, но продолжила наблюдение. Теперь ее взгляд мог легко охватить его фигуру целиком: широкие плечи, узкие бедра, длинные ноги, в которых угадывалась мощь, как это бывает, когда наблюдаешь за игрой мышц застывшего перед боем молодого бычка.

Ее глаза отмечали все это автоматически – сработал навык художника. Но надо было остановиться. Ведь за этим занятием она как-то забыла, что перед ней грубиян, мерзавец и к тому же ужасный отец.

Зато теперь Джоанна поняла, почему кузина влюбилась с первого взгляда и совершенно потеряла голову. Гай де Саллисс был именно таким мужчиной, какого искала Лидия, – принц, темный и сильный, таящий в себе скрытую угрозу. Только, занимаясь поисками, Лидия забыла, как опасны могут быть темные принцы не только для врагов. Жаль, что Джоанны не было тогда рядом, чтобы напомнить ей об этом.

Гай де Саллисс громко вздохнул, вернулся к столу и вновь опустился на стул, приложив ко лбу ладонь. Если бы Джоанна не знала, с кем имеет дело, она бы наверняка подошла к нему. Он выглядел таким разбитым, таким несчастным, что любой, даже не имеющий и грамма сострадания человек, постарался ему помочь. Вместе с тем чуть скривленные губы и напряженные плечи выдавали бушевавшее у него внутри раздражение.

Гай де Саллисс взял лежащую перед ним папку и пристально посмотрел на нее. Затем порывистым движением бросил на стол и ударил по ней кулаком, будто желая вбить папку в деревянную столешницу и таким образом убрать навсегда.

– Черт бы тебя побрал, Лидия! – прорычал он. – О боже! Неужели ты никогда не оставишь меня в покое?

Джоанна смотрела на него с ужасом. Если и были нужны какие доказательства того, что Гривз загубил свою жену, то он их только что предоставил. На смену страху пришел гнев, быстро заполнивший ее всю без остатка. Будь у Джоанны сейчас ружье, она бы, наверное, застрелила Гривза, не задумываясь.

– Как вы смеете! – выкрикнула она, забыв, что минуту назад молилась о том, чтобы остаться незамеченной. – Следовало бы запустить этой книгой в вашу башку, но я слишком уважаю произведения искусства!

Лорд на мгновение замер, сжав пальцами край стола, затем резко вскинул голову и посмотрел в сторону стеллажей. Взгляд метнулся снизу вверх и застыл на лице Джоанны.

Джоанна была готова уже ко всему, но только не к тому, что произошло за этим.

Она ощутила нечто похожее на удар, когда их взгляды встретились. Глаза Гривза были темны, как безлунная ночь, в них не угадывалось никаких эмоций, и вместе с тем он смотрел так пристально, что ей на секунду показалось, что лорд может убить ее взглядом. Было такое ощущение, что он видит Джоанну насквозь, что его взгляд пробил кожу, начал испепелять кости и вот-вот доберется до трепещущей в страхе души. Однако очень скоро пришло понимание, что все это не более чем ее собственные выдумки. На самом деле перед ней сидел бледный как мел человек, состояние которого было близко к обмороку.

– Лидия? – услышала она единственное слово сквозь хриплое дыхание.

Гай де Саллисс выпрямился и словно во сне направился к стеллажу, не отводя от Джоанны глаз.

– О боже… Лидия! Этого не может быть. Я… Я, наверное, сплю, – продолжал бормотать он.

У Джоанны мелькнула мысль притвориться призраком Лидии и посмотреть, что из этого выйдет, но она отбросила ее.

– Нет, лорд Гривз, – ответила Джоанна, не двигаясь со своего места. – Не Лидия.

– Не Лидия? Кто же тогда? – В его удивленных глазах она видела страстное желание найти ответ на этот вопрос.

– Я – Джоанна, кузина Лидии. Джоанна ди Каппони. Именно обо мне хотел предупредить дворецкий, когда вы приехали, но вы не пожелали его слушать. Мы с моей компаньонкой прибыли сюда две недели назад. – Она сделала паузу, заставляя себя принести извинения. – Я… Я знаю о своем шокирующем сходстве с вашей покойной супругой и прошу простить меня за то, что так встревожила вас.

Лорд закрыл глаза и стоял так несколько секунд, затем, похоже, стараясь сдержать смех, опустил голову и закрыл лицо руками.

– Встревожила меня… – донеслись до Джоанны приглушенные слова. – О нет… Вовсе нет. Пожалуйста, не беспокойтесь об этом ни в малейшей степени. – Он поднял все еще бледное лицо и посмотрел на нее снизу вверх. – Но не могли бы вы объяснить мне, какого черта вы здесь делаете? Не в доме, я имею в виду, а в моей библиотеке, да еще наблюдая за всем сверху, словно орлица с неприступной скалы.

– Я читала, – попыталась защититься Джоанна, думая о том, со всеми ли незнакомками лорд Гривз ведет себя столь грубо. – Что еще делают в библиотеке?

– И вторглись для этого в исключительно мои владения? Может, искали что-нибудь важное?

Джоанна устремила на него уничижительный взгляд, с трудом сдерживая ярость, возникшую от столь несправедливой инсинуации.

– Я люблю читать. А в вашей библиотеке, как ни странно, оказались книги. Надеюсь, вы не настолько самовлюбленный, что считаете, будто они написаны исключительно для вашего удовольствия?

Он пристально посмотрел на нее, его лицо было абсолютно бесстрастным.

– Позвольте мне дать вам хороший совет – спуститесь вниз. И может, пока будете спускаться, вы вспомните о хороших манерах, которые у вас, надеюсь, имеются.

Манеры? И у него хватает наглости обвинять ее в отсутствии манер! Однако Джоанна не стала отвечать. Понадобилась вся ее выдержка, чтобы неторопливо закрыть книгу, аккуратно положить ее на место. Затем спуститься по лестнице, стараясь как можно грациознее переставлять ноги.

Когда она достигла пола, Гривз отступил назад с элегантным поклоном и поддержал ее за руку.

– Не будет ли угодно контессе присесть? – сказал он. При этом стул ей не подвинул, зато сам уселся на прежнее место за письменном столом.

Джоанна не поддалась и на эту провокацию – села в ближайшее к ней кресло, сложила руки на коленях и обратилась к Гаю де Саллиссу:

– Итак, теперь вы знаете, кто я такая.

– О да. Я знаю о вас все. Или есть еще что-то интереснее? – поинтересовался Гривз нарочито ровным тоном, но уголки губ при этом дрогнули в усмешке.

Джоанну бросило в краску. Следовало помнить о сплетнях, которые распускали о ней Оксли. Ведь Лидия предупреждала ее. Высшее общество везде одинаково. Жадное до слухов, оно готово участвовать в любых инсинуациях. Бог знает, что о ней говорили, но общий смысл слухов нетрудно было представить по насмешливо-ироническому выражению лица лорда Гривза. Что ж, хорошо. Пусть думает все что хочет. Она не станет унижать себя попытками что-то ему объяснить.

– Понятно, – сказала Джоанна, стараясь сохранить самообладание. – Значит, Лидия рассказывала вам о наших отношениях.

– Упоминала о них. – Он сложил руки на груди. – И кажется, я начинаю понимать причину вашего появления здесь. Ваша кузина умерла год назад как раз в этом месяце. Вы вдруг ощутили потребность отдать долг уважения ее могиле? Или запоздалые угрызения другого рода одолели вас и заставили броситься в Вейкфилд без приглашения?

Джоанна вскочила. Явное оскорбление уничтожило робкие зачатки терпимости к этому человеку, которое она пыталась вызвать в себе. Только что грязно ругал Лидию, а теперь смеет обвинять в недостатке родственных чувств ее? Упершись руками о письменный стол, она наклонилась к нему:

– Послушайте, вы, я отправилась сюда в ту же минуту, как узнала о смерти Лидии. И приехала я сюда с единственной целью – посмотреть, как живется Майлзу, и помочь ему, если надо. Вы хоть помните, кто это? Он ваш сын. Ему пять лет, у него темные волосы и худенькое личико, будто он постоянно недоедает. Он никогда не улыбается и не разговаривает, он вообще боится сделать что-либо, что может выйти за рамки правил, созданных для него этим драконом в образе няни, выбранном вами…

– Хватит! – крикнул Гай, выпрямляясь во весь рост. Теперь он начал склоняться к Джоанне, упершись руками в письменный стол с противоположной стороны, и через несколько секунд его пылающие гневом черные глаза оказались в дюйме от глаз Джоанны. – Никогда не говорите о Майлзе так, будто вы имеете на это какое-то право! Я его отец, и я буду решать, что ему надо, а что нет. И никто, а тем более вы, не будет давать мне указания! Я ясно все объяснил?

Джоанна холодно улыбнулась.

– О, абсолютно, милорд. Вы решили, что ваш сын не нуждается ни в любви, ни в заботе, ни в воспитании, что его способности в гораздо большей степени расцветут в условиях бесконечных ограничений и жесткой дисциплины под руководством женщины, которая создана управлять буйнопомешанными в психбольнице! – Она смолкла на несколько мгновений, чтобы восстановить дыхание. – Полагаю, вы должны понимать, что ваш любимый наследник в таких условиях лишается нормальной жизни и в конце концов безнадежно замкнется в себе?

Гай резко опустился на стул.

– Что дает вам основания говорить такие ужасные вещи? – спросил он.

– Если бы вы соизволили побыть с ним некоторое время, вы бы сами поняли что, – ответила Джоанна, присаживаясь напротив. Она поняла, что ради Майлза должна подавить свой гнев и раздражение на его отца. Ради Майлза и ради Лидии она должна что-то делать, а не злиться. – Очевидно, ваш сын совсем недавно был нормальным счастливым ребенком. По крайней мере, моя кузина так считала, а она – мать. Но сейчас он явно в беде.

– Скажите, контесса, вы всегда склонны к мелодраматизму?

Чтобы сохранить спокойствие, Джоанна постаралась дышать глубже и медленнее.

– Уверяю вас, у меня вообще нет склонности к мелодраматизму.

Гай хмыкнул.

– Надеюсь, вы извините меня, – сказал он, вновь резко поднимаясь, – но имеются кое-какие дела, которыми я должен заняться. Доброго дня, контесса.

Ошеломленная столь резким отказом продолжить разговор, Джоанна некоторое время сидела неподвижно, затем встала, резко повернулась и, не прощаясь, пошла к выходу. Дверь за собой она закрыла с максимальной осторожностью.