4 января 1949 г. Мы с Мэй сегодня поженились по обряду аборигенов. Моя жена — сложная, но щедрая натура. Она открыла мне глаза и сердце на окружающую меня страну и научила меня уважать эту огромную щедрую землю. Впервые за многие годы я испытал что-то похожее на счастье, хотя моей дочери и нет рядом со мной.


9 сентября 1949 г. Сегодня моя жена-аборигенка подарила мне дочь. Очень трудно выразить словами радость и гордость, которые я испытываю, глядя на эту красивую девочку. Но ее рождение для меня омрачено налетом грусти. Когда я держу малышку в руках, она напоминает мне о той дочери, которую я никогда не видел. В моем счастье чувствуется горечь грусти и сожаления.


25 декабря 1949 г. Сегодня я отмечаю Рождество с женой и ребенком. Для меня этот праздник будто имеет горьковатый привкус. Для Мэй Рождество ничего не значит, потому что аборигены считают праздником каждый новый день, но благодаря тому, что я смог побаловать подарками Бинни, я хоть как-то компенсировал все рождественские праздники, которые не смог провести с Эстеллой».


Читая дневник дальше, Эстелла видела, что Бинни приносила Россу огромную радость. Эстелла лишь улыбалась, читая записи своего отца о детских радостях и горестях малышки. Ей также стало ясно, что он очень любил свою жену-аборигенку, и, хотя она часто отправлялась бродить по равнине, взяв с собой Бинни, он ни разу не упоминал, что жена пьет.

Дочитав до конца, Эстелла убрала его в комнату отца и заодно проверила Бинни. Была полночь, и девочка спала крепким сном. Глядя на нее в темноте, Эстелла вдруг почувствовала, что стала намного ближе своему отцу. Росс будет жить в ней и в Бинни. А Бинни для Эстеллы стала олицетворением связи с ее отцом. И Эстелла чувствовала сильную грусть из-за того, что не сможет продолжать работу отца, ведь для нее было бы честью стать наследницей его дел.

Решив подышать свежим воздухом, Эстелла открыла дверь на задний двор и вздрогнула, увидев Дэна, сидевшего на ступеньках крыльца.

— Что вы здесь делаете?

— Я просто хотел убедиться, что с вами все в порядке.

— Тогда… тогда вы уже знаете…

— Что вы — дочь Росса Купера? Да, знаю.

Эстелла подумала, сказал ли кто-нибудь об этом Мерфи.

— Извините, Дэн, что не сказала вам этого сама. Я хотела сделать это сегодня… да и много раз раньше…

— У нас у всех есть секреты, Эстелла, — Дэн какое-то время смотрел в сторону.

— А вот горожане не понимают. Они не смогли простить мою мать за то, что она бросила отца…

— Уверен, у нее на то были свои причины, но они никак не связаны с вами. Лично я не понимаю, какое это имеет значение — кто ваши родители. Вы — это вы. И я лично думаю, что вы — совершенно особенная.

Эстелла улыбнулась.

— Спасибо, Дэн. Вы тоже парень что надо. А теперь идите домой и поспите. Вы же совсем не спали прошлую ночь и наверняка ужасно устали.

Дэн подумал, что это очень похоже на Эстеллу — заботиться о нем и совсем не думать о себе.

— А с вами все будет в порядке?

— Со мной все хорошо. Последние несколько часов я читала дневник своего отца. Теперь мне кажется, что знакома с ним лично. И знаете… — ее голос сорвался от волнения. — Знаете, мне он очень нравится!

Вдруг она расплакалась.

Дэн протянул руки, и Эстелла с радостью приняла его объятие.

— Мне он тоже очень нравился, — прошептал Дэн.

Через несколько минут Эстелла шагнула назад.

— Спасибо, мне действительно это было нужно, — сказала она, вытирая слезы.

— Всегда рад, — ответил Дэн, чуть не добавив, что страстно мечтал обнять ее. — Чарли будет рад узнать, что с вами все в порядке. Он места себе не находит.

Дэн не стал упоминать о том, что Мерфи тоже очень волновался, и ему пришлось чуть ли не силой отправить его обратно в больницу.

— Ему кажется, что он во всем виноват, но это не так, — Эстелла вдруг почувствовала непреодолимое желание закончить одно начатое дело. — Мне нужно кое-что сделать, Дэн.

— Что именно?

— Мне нужно побывать на пастбище Ятталунга… чтобы осмотреть собаку Ральфа Тальбота.

Дэн удивленно посмотрел на нее.

— Отвезете меня туда на своем самолете? — спросила Эстелла.

— Я?

— Да, если, конечно, вы действительно считаете, что сможете…

— Я просто сильно удивился тому, что вы… мне доверяете.

— Конечно, доверяю. Я решила, что, раз Мерфи лежит в больнице… то, значит, теперь вы сами будете водить свой самолет, если вас вызовут с пастбищ.

— Вообще-то я еще об этом не думал. Но получается, что так оно и есть.

— Только я хочу вас попросить о маленьком одолжении.

Дэн почувствовал, как к нему снова возвращается его неуверенность в себе.

— О чем?

— Обещайте, что полетите чуть… медленнее. От скрипов и стонов вашего самолета у меня просто мурашки по коже.

Губы Дэна тронула улыбка. Его переполняла радость, что Эстелла верит, будто он способен отвезти ее на удаленное пастбище. Это сильно укрепило уверенность Дэна в себе, но…

— Вообще-то, Эстелла, мне нельзя никого возить с собой на самолете. Я же… алкоголик.

Эстелла чувствовала: раз Дэн признает, что у него проблема, то для него это шаг в правильном направлении. Она также вспомнила, что и ее отец пытался ему помочь.

— Ну, сейчас бояться этого нечего — в городе нет ни капли спиртного.

— Но ведь это ненадолго…

— Ну, не знаю, может, и надолго. В любом случае мне нужно попасть на пастбище Ятталунга. Отвезете меня туда, Дэн?

Дэн кивнул. Эстелле он ни в чем бы не смог отказать.

— Когда вы хотите лететь?

— Завтра с утра.

Глава 31

Прежде чем направиться в бар, чтобы повидаться с Чарли, Эстелла пошла в больницу поговорить с Мерфи. Было еще очень рано — то самое время дня, которое нравилось ей больше всего. Небо было мягко-розового цвета, солнечные лучи еще не слепили глаза, а воздух по-прежнему оставался сравнительно прохладным. Эстелле показалось, что в городе стояла необычная тишина, нарушаемая лишь жужжанием мух да редкими криками одинокой вороны на одном из эвкалиптовых деревьев.

Эстелла не удивилась, что Мерфи еще спал, хотя должна была признаться себе, что это ее немного разочаровало. Она понятия не имела, что он заснул лишь несколько минут назад, проволновавшись всю ночь о том, как она справляется с враждебностью горожан. Сначала Эстелла хотела разбудить его, но потом передумала. Постельное белье на его кровати было все скомкано, а вид у него был совершенно измученный, поэтому она решила, что ему не давала спать боль в ноге.

Выйдя из больницы и направляясь к бару, Эстелла увидела Дэна, который перекачивал топливо из большой бочки в свой самолет. Она крикнула ему, что зайдет повидаться с Чарли, и он приветственно помахал ей в ответ.

Входная дверь в бар никогда не запиралась, и Эстелла сразу же вошла внутрь и окликнула своего дядю. Идя через зал, она заметила, что в воздухе отсутствует запах застоявшегося пива. Чарли, как обычно сразу после пробуждения, выглядел взъерошенным и мрачным. Он тоже провел бессонную ночь и заснул только под утро.

— Эстелла! — он был очень рад тому, что, по всей видимости, она не плакала всю ночь от расстройства. — Что-то ты рано встала. Ты… куда-то собралась?

Он очень надеялся, что Эстелла не сделала никаких поспешных выводов из неприятных разговоров с горожанами прошлым вечером. Ему нужно было время, чтобы убедить их изменить свое мнение о ней.

— Я лечу с Дэном на пастбище Ятталунга, — сказала она.

Чарли вдруг окончательно проснулся.

— Летишь? Но тебе же нельзя, — выпалил он.

— Нет, можно. И нужно, — Эстелла была почти уверена, что пройдет еще некоторое время, прежде чем ей найдут замену. — У собаки Ральфа Тальбота очень серьезное кожное заболевание. Не могу же я позволить и дальше страдать бедному животному. Хочу, чтобы ты сообщил ему по радио, что мы вылетаем. Мы собираемся вылететь через несколько минут. Дэн сейчас заправляет свой самолет.

Чарли попытался придумать какой-нибудь тактичный способ сказать, что именно он думает, но через минуту сдался.

— Думаю, тебе не стоит лететь вместе с Дэном.

Эстелла нахмурилась.

— Тем более — на этом старом самолете. Только вспомни, Эстелла, что случилось, когда ты полетела на приличном самолете.

Эстелла на самом деле боялась лететь, но старалась этого не показывать.

— Я уже поняла, что, когда дело касается самолетов, внешний вид может быть обманчивым. И не забывай… именно Дэн на своем старом самолете привез меня с равнины. Поэтому я уверена, что со мной все будет в порядке. Кроме того, Дэну теперь придется регулярно летать на пастбища, пока Мерфи не встанет на ноги и не найдет замену своему самолету.

Чарли хотел что-то сказать, но передумал. Он знал, что его страхи имели под собой основание, но чувствовал, что был несправедлив к Дэну после того, что тот сделал для Эстеллы и Мерфи.

— На самом деле я пришла кое о чем тебя спросить, — сказала Эстелла.

— О чем это?

— Ты видел тот мой портрет, который тетя Фло прислала отцу? Я не нашла его среди вещей Росса.

— Он у меня. Я забрал его в тот день, когда умер Росс… Боялся, что Мэй его выбросит. Она совсем не дорожит подобными вещами…

— Тогда все в порядке. Я просто хотела знать, куда он делся.

— Это Фло сказала тебе, что послала твой портрет Россу?

— Нет, прошлым вечером я читала дневник отца и нашла там упоминание об этом портрете.

Мрачное выражение лица Чарли смягчилось. Он был вне себя от радости, услышав, как Эстелла называет Росса «отец», причем с такой явной любовью в голосе.