Давиния молчала. Она продолжала барабанить пальцами по подлокотнику кресла, и он заметил, как беспокойно покачивается ее ступня — она делала так всегда, когда была чем-то крайне недовольна. Джеймс постарался вспомнить, видел ли он вообще когда-нибудь, чтобы у нее было такое каменное выражение лица. От этого ему стало не по себе.

— Ну, — как бы там ни было… ребенок должен родиться в марте. Так что начну готовиться к поездке в Австралию… если ты все еще хочешь, чтобы я туда поехал.

Давиния демонстративно отвернулась от него и стала смотреть на огонь в камине. Джеймс знал, что она, если захочет, может взять ребенка из сиротского приюта. Теперь, когда она уже не могла иметь собственных детей, он ей был больше не нужен. И эта перспектива наводила на Джеймса ужас. Перед ней было только одно препятствие — заключение врачей о ее неудовлетворительном психическом состоянии. Но он знал, что с ее деньгами и связями она решит и эту проблему.

А вот у Эстеллы не было ни денег, ни связей, поэтому, если Джеймс отправится в Австралию, вооружившись постановлением суда, в котором будет говориться, что она растит ребенка в неподходящих условиях и что он хочет получить единоличную опеку, он был уверен, что ей придется отдать ему ребенка. Джеймсу совсем не хотелось этого делать, особенно потому, что у него не было желания становиться отцом. Он понимал, что уже разбил Эстелле сердце, и если заберет еще и ребенка, то это будет очень жестоко. Но Джеймс был готов на все, чтобы только сохранить тот образ жизни, для которого, как он считал, был рожден. Джеймс даже почти убедил себя в том, что сделает ребенку Эстеллы большое одолжение. Он… или она будет иметь все, что только пожелает. И если Джеймс очень постарается, то даже сможет с успехом забыть о том, что у ребенка вместо матери будет мачеха непонятного родства и совершенно не любящий его отец.

— Я тут подумал… — сказал Джеймс, становясь на колени рядом с креслом Давинии.

Она повернулась к нему.

— О чем это? — спросила Давиния с нотками подозрения в голосе.

— Почему бы нам не попросить Джайлса стать крестным отцом нашему ребенку? Я понимаю, что Джайлс будет его дедом, но, думаю, он будет счастлив стать ребенку и крестным отцом.

Давиния промолчала, но Джеймс заметил, как в ее глазах зажегся огонек заинтересованности, и понял, что единственное, о чем она думает, так это о деньгах Джайлса.

— Что ты на это скажешь? — спросил он, улыбаясь ей своей самой обезоруживающей улыбкой.

На лице Давинии появилась теплая улыбка.

— Как хорошо ты это придумал, дорогой!

Давиния обняла Джеймса, и тот вздохнул с облегчением.

Глава 23

Прикрыв глаза ладонью от ослепительного солнца, Ральф Тальбот посмотрел на огромное пространство неба, простиравшегося перед ним. Он искал легкий самолет и пытался услышать гул его двигателя, но видел только бесконечный лазурный небосвод, на котором не были ни единого облачка, и слышал лишь карканье одинокой вороны и мычание скота в загоне. В десятый раз Ральф посмотрел на свои часы.

— Куда, черт возьми, они запропастились? — проворчал он про себя.

Начиная волноваться, Ральф повернулся к своему стулу на веранде. Шляпой согнав с сиденья полосатого кота, который уже успел там устроиться, он посмотрел на Расти, который когда-то был его лучшей собакой-пастухом. Теперь пес представлял собой жалкое зрелище: из-за сильного зуда он без конца чесал лапой бок, на котором местами уже вылезла шерсть, и даже не обращал внимания на кота. А Ральф подбадривающе проговорил:

— Не волнуйся, приятель, тебя скоро вылечат.


Было десять часов утра. По расчетам Ральфа, Мерфи и их новый ветеринар должны были прилететь, по меньшей мере, полчаса назад. Его первой реакцией была мысль о ненадежности нового ветеринара, но он знал, что несправедлив к Эстелле. Пытаясь найти возможное объяснение их отсутствию, он решил, что они могли просто задержаться с вылетом, поэтому снова сел на свой стул и сказал самому себе, что волноваться не стоит. Но в глубине души Ральф знал, что Мерфи обязательно сообщил бы ему по радио о задержке. Про Майкла Мерфи можно было сказать, что он был надежен, как засуха. Ральф решил, что даст им еще пять минут, а потом свяжется по радио с Чарли, чтобы узнать, когда именно они вылетели к нему на пастбище.

Двадцать минут одиннадцатого у Ральфа кончилось терпение, и он исчерпал в уме все разумные объяснения их опозданию, поэтому отправился в дом, чтобы поговорить с Чарли. У него на ферме, как и у многих других скотоводов, не было ни электричества, ни телефона, поэтому для связи с внешним миром они все полагались на радиопередатчики, работавшие от велосипедного динамо.

— Мерфи и наш новый ветеринар еще не прилетели, — мрачно сказал Ральф. — Во сколько они вылетели из города?

— Минут пять или десять девятого, — ответил Чарли, чувствуя, как тяжело забилось его сердце. В его обязанности входило отмечать в специальном журнале время вылета самолета Мерфи. Все бармены в буше являлись неофициальными регистраторами передвижения местного транспорта и людей. Когда кто-то уходил или приходил в бар, все тут же заносилось в журнал. Это был единственный способ узнать время выхода и маршрут, если кто-нибудь не доберется до места назначения. — Они уже давно должны были прилететь к тебе.

Чарли торопливо стал перебирать в уме все возможности. Он подумал о том, что Мерфи мог изменить маршрут, но потом вспомнил: когда Эстелла говорила ему о том, что отправляется на пастбище Ятталунга, то не упоминала о каких-либо изменениях маршрута полета. Не говорил об этом и сам Мерфи. А он бы обязательно предупредил об этом Чарли. К своей работе Мерфи относился очень серьезно. Он записал в журнале Чарли: «Направление — 290 градусов на северо-запад», а это означало маршрут полета на пастбище Ятталунга. И они не могли сделать никаких незапланированных остановок, так как на пути к Ральфу не было ни одной фермы. Все это означало одно: с ними что-то случилось.

— Я попробую связаться с их самолетом, — сказал Чарли хмуро.

Через несколько минут он сообщил Ральфу, что не смог получить ответа. Они оба подумали о самом худшем, но ни тот, ни другой не решались произнести это вслух.

— Может быть, Мерфи пришлось совершить вынужденную посадку, — сказал Чарли, хватаясь за эту мысль как за соломинку. — А радиоприемники иногда ломаются, сам знаешь. Может быть, именно поэтому они не прилетели к тебе, и мы не можем с ними связаться.

— Вынужденная посадка и сломанное радио… даже не представляю себе такое, — сказал Ральф.

Чарли очень не хотелось признавать, что могло произойти самое худшее, поэтому он даже стал злиться на Ральфа, который, на его взгляд, оказался слишком уж большим прагматиком. В глубине души Чарли понимал, что Мерфи немедленно связался бы с ним по радио, если бы что-то случилось с самолетом, поэтому он был совершенно сбит с толку.

— Я позвоню в Лонгрич и попрошу, чтобы на их поиски отправили какой-нибудь самолет, — сказал он. — Нельзя терять ни минуты.

Ему была невыносима сама мысль о том, что Эстелла могла пострадать или что-то случилось с ее ребенком.


Ближайшим пастбищем, где имелся частный самолет, было пастбище «Акация Ридж», принадлежавшее Джоку Маккри. Но оно находилось недалеко от города Винтон, расположенного в двухстах милях к северу от города Лонгрич. «Джок, конечно, не откажется отправиться на поиски Мерфи и Эстеллы, — думал Чарли, — но у него уйдет большая часть дня только на то, чтобы долететь до приблизительного места их вынужденной посадки».

Когда Чарли позвонил в Лонгрич, где находилась главная база службы «Летающий доктор», он с ужасом узнал, что один их самолет вообще не мог летать из-за поломки двигателя, а второй повез врача в Джерико, откуда требовалось доставить в Брисбен тяжелобольного пациента. В отчаянии он связался по радио с пастбищем Джока Маккри.

— Очень сожалею, что мы не сможем вам помочь, — ответила Мэри Маккри, — но Джок уехал осматривать скот и вернется не раньше чем через неделю. А больше здесь никто не умеет управлять самолетом.

Ругаясь от отчаяния, Чарли поспешил в больницу.

— Похоже на то, что самолет Мерфи совершил вынужденную посадку, — сказал он Дэну и Кайли. — И я ничем не могу помочь. Я звонил в Лонгрич, но один их самолет сейчас летит в Брисбен, а у второго проблемы с двигателем…

Дэн побледнел как полотно, а у Кайли подкосились ноги, и ей пришлось сесть на стул.

— А Мерфи сообщил тебе свои координаты? — спросил Дэн.

— Нет, он со мной не связывался. А его радиоприемник, кажется, сломан.

— А что… Джон Маккри? Ты с ним говорил?

— Мэри сказала, что он уехал к стаду и вернется не раньше чем через неделю. Нам нужно организовать наземную поисковую группу.

— Наземную группу! Не имея представления, где они находятся, у нас мало надежды их найти, — воскликнул Дэн, впадая в панику.

— А что ты предлагаешь? — Чарли вдруг тоже сильно разволновался. — Черт возьми, мы же не можем бросить их там! Если они… — он не мог заставить себя произнести слово «разбились». — Если они живы… а я уверен, что это так и есть, им нужна наша помощь.

Дэн понимал, что Чарли прав. И они оба знали, о чем думал Чарли.

Кайли почувствовала напряженность момента и решила, что должна что-то сделать.

— Я сообщу об этом общине аборигенов, — сказала она и заспешила к выходу.

Чарли решил высказаться откровенно.

— Ты бы мог…

Дэн перебил его:

— Не говори ничего, Чарли. Об этом не может быть и речи… и мы оба это знаем.

Чарли бросил на него мрачный взгляд. Он многое хотел сказать, но понимал, что бесполезно. И все равно это вертелось у него на кончике языка, ведь на кону были жизни двух человек. Но ему не нужно было этого делать. По взгляду Дэна он понял, что тот прекрасно осознавал всю серьезность случившегося.