– Надька, ты о чем так напряженно думаешь? – засмеялась Лиля.

– Что? – Надя вздрогнула. – Так, ни о чем.

– Ладно, давай еще по рюмашечке! За дружбу мы уже пили, теперь давай за здоровье. Здоровье, знаешь ли, никогда не помешает...

И его письмо, которое Надя нашла случайно в шкафу, еще в июле, было к ней. Что там было написано? Что-то вроде – «Лу-лу, обойдемся без лишних слов, мы чужие с самого начала, это игра в любовь, это имитация страсти...» – и прочее в том же духе. Прохоров тоже обращался к Лиле Лосевой – Лулу. Надя, глупая, наивная Надя (недаром Рая сказала про нее – «она у нас вроде блаженной!»), решила тогда, что Прохоров адресовал это письмо ей и своим Лу-Лу или Лулу намекал на ее, Надину, манерность. Вот вам и звуковой мусор! Прохоров писал вовсе не ей, а Лильке, это же очевидно!

– Лиля...

– Что, Надюха?

– А Адам тебя никогда не ревновал? Ну, к другим...

– Ой, Шелестова, я ж тебе тыщу раз говорила, что мы с Адамом современные люди, без комплексов! – засмеялась Лиля. – Не стоит усложнять жизнь... Я люблю только его, а все остальное не имеет значения.

... Год назад Надя узнала, что у ее мужа есть любовница. И ровно год назад исчезла Лиля, на пару месяцев. Лиля умела пропадать – вот так, вдруг, без видимых причин, все к этому привыкли. Теперь понятно – в тот раз Лиля пропадала вместе с Прохоровым! Непонятно только одно – зачем Лиле понадобился Егор, ведь у нее есть Адам, мужчина ее жизни...

– Но зачем, Лиля... – с недоумением проговорила вслух Надя.

– Что «зачем»? – весело переспросила Лиля.

Надя взглянула на нее – так, словно увидела в первый раз. Лиля Лосева, ее близкая подруга, держала рюмку с красным вином и улыбалась легко и радостно. Правда, в светло-серых, почти голубых глазах проглядывало беспокойство (вероятно, образ Дарины Мардарьевской еще витал где-то близко), но в целом Лиля не выглядела коварной предательницей. Милый ангел с шелковистыми белокурыми кудрями. Хорошенькая девочка тридцати лет, всеобщая любимица...

– Зачем тебе понадобился Егор? Что, Адам был в очередной командировке? И тебе стало скучно?

– Надя! – Рюмка в Лилиной руке дрогнула, и она быстро поставила ее на стол.

Несколько секунд подруги молчали, глядя друг на друга широко открытыми глазами. Наконец Лиля ошеломленно пробормотала:

– Так ты все знаешь... боже мой... Но откуда! Райка проболталась? Егор тебе сказал? Егор, да? Вот дурак!

– Лиля, я сама обо всем догадалась, – тихо произнесла Надя. – Рано или поздно это должно было случиться.

– Наденька, я тебе сейчас все объясню...

– Да, уж объясни мне – зачем тебе понадобился Егор, когда у тебя есть Адам.

– Только не кричи... Только не кричи, пожалуйста... – залепетала Лиля. – Это была ужасная ошибка. Мы оба скоро это поняли – и я, и Егор!

– Лилька, зачем ты так поступила со мной? Ведь мы же... – Надю затрясло, несколько капель красного вина пролились на светлый пластиковый стол, и она тоже поставила свою рюмку. – Мы же с тобой...

– Как сестры! Ну да! – Лиля заплакала – прозрачные огромные слезы покатились у нее по щекам. – Я дура. Наденька, прости меня. Я сама не понимаю, как такое могло произойти...

«У тебя кто-то есть? Только не лги!» – спросила Надя своего мужа год назад.

«Да, кажется, я влюбился, – сказал в ответ Егор Прохоров. Ну как же, Прохоров, образец честности, на прямые вопросы всегда отвечал прямо. – Я пока еще не во всем разобрался, но она мне очень нравится...» Надя не стала спрашивать, кто она, та разлучница. Она просто стала собирать вещи Прохорова, заталкивать их в чемодан. «Что ты делаешь, Надя?» – «Уходи». – «Надя, но давай хотя бы поговорим! Наши с тобой отношения давно зашли в тупик, но еще можно все исправить...» – «Уходи!..»

Значит, разлучницей была Лиля. Лиля играла с честным Егором Прохоровым, как кошка с мышкой. Под конец он все-таки раскусил ее – «это имитация страсти, это игра в любовь, на самом деле мы чужие с самого начала...». Ту записку он писал Лиле, Лиле, Лиле...

– Лиля, ты сломала мне всю жизнь.

Лиля, до того ронявшая прозрачные слезы из прозрачных глаз, всхлипнула, набралась мужества и неожиданно перешла из обороны в нападение:

– Да у тебя и не было никакой жизни! Я ничего не ломала, ты сама все сломала еще задолго до меня!

– Я?! Выходит, это я во всем виновата?

– Да, ты! Тебе не нужен был Егор, тебе вообще никто не нужен! Ты эгоистка, холодная эгоистка, люди тебе только мешают!

– Лосева, ты увела от меня мужа – причем, заметь, он тебе был совсем не нужен, ты с самого начала знала, что останешься с Адысем своим, – и ты же говоришь, что я – эгоистка? – закричала Надя.

– Да!!!

– Поразительно, просто поразительно...

Тогда, год назад, Надя едва не умерла от горя, когда узнала, что у Егора есть любовница. Она выгнала мужа из дома, выкинула его из сердца, но все равно – нет-нет да и возникало желание увидеть женщину, отнявшую у нее счастье, перечеркнувшую целых семь лет жизни... И вот она перед ней, эта женщина. Сидит за другим концом кухонного стола. Она – Лиля Лосева.

– Шелестова, ты должна простить меня, – вдруг сказала Лиля.

– Я? Тебя? Простить?

– Да, – твердо произнесла Лиля. Длинным изящным пальчиком она машинально нарисовала лучи у растекшейся по столу лужице красного вина. Лужица превратилась в солнце. – Точно так же ты поступила с Альбиной. Альбина простила тебя. И ты должна меня простить.

– Поразительно...

– Да перестань ты повторять одно и то же, словно попугай! – рассердилась Лиля. – Все равно у вас никакой жизни с Егором не было, вы бы и без меня рано или поздно расстались, чего уж там... А меня ты не семь лет, а гораздо больше знаешь. Я важнее твоего Егора.

В словах Лили была логика – в самом деле, Надя почти так же поступила с Альбиной. Альбина едва не умерла, когда узнала, что у Нади и Леона завязывается роман...

– Нет, – упрямо сказала Надя. – Я не прощу тебя.

– Надя, милая...

– Я не Альбина, я не умею прощать! – едва не плача, в отчаянии закричала Надя. – Я и Прохорова не могла простить, хотя он до сих пор шляется ко мне, вернуться хочет...

На лице у Лили засияло вдохновение.

– И его тоже прости! – торжественно произнесла она.

– Господи, Лосева, ты с ума сошла!

– Это не я, это ты с ума сошла! – прижав руки к груди, провозгласила Лиля. – У тебя, Шелестова, словно в мозгах что-то заклинило... Ты же снова можешь быть счастливой! И Леона своего ты быстрей так забудешь...

– Что?!

– А то! И слепому видно, как ты в Леона влюбилась! Ты ведь любишь его, да?

– Лиля, я дала Альбине слово, и я его никогда не нарушу.

– Да это все понятно! – нетерпеливо перебила ее Лиля. – Слово ты дала, но Леона продолжаешь любить. Поэтому ты должна помириться с Егором – ведь, как известно, клин клином вышибают...

Надя застонала, схватившись за голову.

– Погоди, Лосева... Я тебя вот о чем хотела спросить. Ну, Райка знала, это я уже поняла. А Альбина?

– Альбина – нет. Слушай, разве ты не понимаешь – Альбина мне бы такое устроила, если бы обнаружила, что у меня с твоим мужем роман... Да она бы меня убила! Альбина – она же святая!

– Да-да, ты права... – прошептала Надя.

– Наденька, милая... – Лиля протянула к ней свои изящные руки – такими на арфе бы играть! – Прости...

– Отстань от меня! – оттолкнула их Надя. – Все, Лиля, мы больше не подруги.

Лиля зарыдала в голос. Она очень сильно переживала, или... Надя уже ни в чем не могла ей верить. «Притворяется! – дрожа, подумала она. – Егор прав – она актриса, она все время играет...»

– Если хочешь знать... – всхлипывая, продолжила Лиля. – Это Райка во всем виновата.

– Кто?

– Райка! – мстительно повторила Лиля.

– Вот только не надо с больной головы на здоровую...

– Нет-нет, ты не понимаешь! Все началось именно с нее, – забормотала Лиля. – Она мне постоянно твердила – ну, вскоре после того, как вы с Егором поженились, – как тебе повезло, какой Егор замечательный, как он тебя любит. «А Надежда, – говорит, – совершенно как отмороженная, ничего этого не замечает. Она эгоистка, она из той породы людей-одиночек, которым никто и никогда не нужен. Она – синий чулок, целые сутки над своими переводами сидит и мужу борщ не в состоянии сварить...»

– Варила я Прохорову борщи! – возмутилась до глубины души Надя. – И рассольники, и харчо, и даже этот готовила, из кефира, с апельсиновыми дольками... А, вспомнила – холодный суп таратор!

– Чего? – вытаращила глаза Лиля.

– Суп таратор! – закричала Надя.

– Ничего себе! Ну, наша Райка хоть кого с толку собьет! Она твоего мужа так расхваливала, что в конце концов я подумала – зачем мне Адам, когда есть Егор... Адам, кстати, тогда уехал в Норвегию надолго, я была одна... Райка сказала Егору, что мне надо помочь – холодильник, по-моему, передвинуть. Ты не знала... Они приехали ко мне вдвоем, а потом Райка быстро исчезла, и мы с Егором остались одни.

– Без подробностей! – закричала Надя, зажав уши.

– Да-да, конечно... Словом, это был очень бурный и очень короткий роман. Холодильник тут, разумеется, ни при чем – Райка сама придумала его, как повод. А потом я поняла, что Егор – совсем не тот человек, который мне нужен. Я люблю Адама... И Егор понял, что зря от тебя ушел!

– Короткий и бурный роман... – повторила Надя, которая до сих пор была ошеломлена своим открытием. Прохоров остался в далеком прошлом, и теперь она думала только о Леонтии Велехове, но Лилины слова живо напомнили ей о разрыве с мужем, всколыхнули все внутри, заставили снова пережить ту боль...

– Вот именно! Все закончилось очень быстро... А все потому, что Райка сбила меня с толку, внушила мне черт знает что!

– Райка – толстая дура, и ни один нормальный человек не станет слушать ее, – с досадой произнесла Надя.

– Наденька, прости! – умоляюще заголосила Лиля.