«Здорово, Скотт, приятель. Короче, съемки идут полным ходом. Думаю, ты удивишься — режиссер оказался не таким болваном, каким я его считал. Сейчас сижу на диете по Аткинсу, как ты советовал, но вонючая она, я тебе скажу! Короче, дай нам знать, как там дела со следующими "Людьми Икс" на тридцать три "лимона"».

Второе сообщение было от Райана: Дэниел назначает Скотту встречу, третье — от ассистента Кэтрин Уотсон. Кэтрин была суперагентом и возглавляла литературный отдел Агентства, и я, признаюсь, восхищалась ею как школьница. На собраниях я не сводила с нее глаз, а если мы ехали в одном лифте, то выходила из него сама не своя. Не думаю, что я одна такая. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь отзывался о ней плохо, и буквально каждый раз, когда я приходила в приемную, чтобы забрать корреспонденцию, я видела там огромный букет лилий или роз, или пакетик от «Тиффани» с карточкой для нее. Кэтрин было тридцать шесть, но ее телу могла бы позавидовать даже молодая капитанша команды поддержки. Она имела трех очаровательных детей и красавца мужа-француза, который работал коммерческим директором. Она свободно говорила на четырех языках, разбиралась в бейсболе и выглядела в пятнадцать раз привлекательнее любой актрисы, которую мы представляли. Не было ничего странного в том, что ее ассистент просил подтверждения встречи со Скоттом, но вот то, что завтрак у них назначен не в офисе, а в отеле «Бель-Эйр», да к тому же об этом не было записи в ежедневнике, показалось мне подозрительным.

— Слушай, Лара, ты заказывала завтрак для Скотта и Кэтрин? — спросила я у нее, когда через две минуты она вошла в офис.

— Нет. А что?

— Просто его нет в ежедневнике, и он будет в «Бель-Эйр». Довольно далеко от офиса и немного странно… тебе не кажется? — Я все равно записала встречу в ежедневник.

— Что здесь странного? — спросила она, пристально глядя на меня.

— Да нет, ничего… Я подумала… ну, может, у них…

— Интрижка? — Она прищурилась.

— Нет, я этого не сказала. Просто странно. И все. — Я пожала плечами, жалея, что вообще открыла рот.

Лара откинулась на спинку стула и начала строчить письмо.

— Слушай, Лиззи, ты не хочешь пойти со мной на вечеринку в следующую субботу? — спросила она, не отрываясь от клавиатуры. — Мой друг из Сильвер-Лейк устраивает вечеринку на Хэллоуин. Я за тобой заеду.

— С удовольствием! — обрадовалась я. Ну что за человек! Минуту назад готова была глаза тебе выколоть, а в следующее мгновение уже приглашает на вечеринку. Хотя — Сильвер-Лейк, хорошая компания! Ради этого можно и потерпеть ее вывихи.

Через несколько секунд, как ураган в Оклахому, в офис влетел Скотт.

— Привет, дамы! — сказал он, растопыривая руки, чтобы получить свои данные и списки звонивших.

— Привет, Скотт. — При взгляде на него мне до сих пор вспоминалась история с Тони, от которой по спине бегали мурашки.

— Лара? — произнес Скотт после того, как ему достался такой же злобный взгляд Лары, как и мне. Только одна поправочка — его она на вечеринку приглашать не стала. Наоборот, она его полностью игнорировала. — Эй, Лара, — повторил Скотт, изображая, что ищет, нет ли у нее в ушах затычек.

— Отвали, Скотт! — Она бросила на него беглый взгляд, продолжая стучать по клавишам.

— Что за новости? — Скотт выглядел искренне изумленным. Но она не ответила. Скотт выразил недоумение. Но, увидев, что я сижу и смотрю на них, взял себя в руки. — Если что, я у себя, — сказал он как ни в чем не бывало и спокойно прошел к своему столу, где полчаса провел за углубленным и монотонным занятием — сидел и чистил ногти, прежде чем отправиться в конференц-зал — на стратегическое совещание.

Ну вот, Скотт ушел. Лара, как пневматическая дрель, долбит свой роман. Самое время заняться списком причин, почему мне понадобился «душевный» доктор. Я глотнула зеленого чая, выковыряла ореховое масло из бискотти и приступила.

Итак, почему мне нужна психологическая помощь?


1. У меня в холодильнике есть превосходные овощи, но у меня не возникает никакого желания ни готовить, ни есть их. Возможно, я считаю, что не достойна вкусной и богатой витаминами пищи. Может, это скрытая склонность к неправильному питанию, и выражается она в том, что я предпочитаю овощам пиццу? Или это ранняя стадия расстройства пищевого поведения? Или латентная ненависть к себе?

2. Меня не беспокоят такие реальные опасности, как расовые беспорядки, землетрясения и лесные пожары. Зато мучают необоснованные страхи, например, что сделает со мной Виктория, если я случайно обезглавлю одну из ее Барби?

3. Я дважды меняла специализацию в колледже. Потом поменяла карьеру — с политической на индустрию развлечений. Еще четыре раза, с тех пор как переехала в Лос-Анджелес, меняла марку хлопьев. Меня путают обязательства?

4. У меня было несколько любовников, но очень мало серьезных отношений. Всегда считала себя продуктом своего поколения, но больше я в этом не уверена. Может, я специально выбираю себе не тех мужчин? А может, они просто некрасивые?

5. Я работаю на непредсказуемого босса, с его извращенной системой ценностей, в компании, где злорадство — коллективная деятельность, предпочитая все это работе на милого молодого конгрессмена из Виргинии, который по субботам устраивает барбекю. Почему???

6. Нет желания сортировать мусор.


Интересно, доктор Ширли Ванс снабдит меня хорошей фармацевтикой или объявит лесбиянкой? Впрочем, на самом деле меня не слишком волновало, что она будет делать. Ради оргазма я пойду на что угодно. Я оторвалась от компьютера. Без пятнадцати шесть! И… час пик!

— Лара, мне надо бежать! У меня встреча с психоаналитиком. В семь! — Я метнулась к двери. Оглянувшись, чтобы проверить, выключила ли я компьютер, я на мгновение остолбенела: все смотрели на меня поощрительно. Как же, должно быть, они удивлялись, что я не хожу к психоаналитику! Извращенка. Может, поэтому они так скептически ко мне относились? «Ур-ра, — ликовала я, несясь по ступенькам, — теперь я как все!»


Я припарковалась в гараже, впрыгнула в лифт и нажала кнопку четырнадцатого этажа. Вот и кабинет № 1402. Мне было не по себе. Я еще не видела своего врага, но меня уже напрягали этот ковер в стиле индастриал и целая стена домофонов, над которыми были написаны имена еще тринадцати докторов. Я нерешительно подошла к тому, где зелеными чернилами печатными буквами было выведено: «Д-Р ВАНС». Нажала кнопочку рядом с табличкой и стала ждать ответа. Ничего не услышав, я нажала кнопку еще раз, на сей раз более уверенно.

И тут из громкоговорителя, словно из параллельного мира, раздался голос:

— Элизабет, присядьте. Я подойду через секунду.

Потом все стихло.

Я села на стул со вспоротой кожаной обшивкой. Стул больно уперся мне в бедра. Я уставилась в потолок, оклеенный плиткой из стирофома — в школе мы в такие любили втыкать карандаши. Не удрать ли мне, пока еще есть возможность? Но только я взялась за свою сумочку и, не поднимая головы, собралась идти к выходу, как из кабинета кто-то вышел. Я увидела только ноги в брюках. Человек сел напротив меня. Брюки, как у Джейка Хадсона! Я опустила голову пониже и пристальнее вгляделась в сидящего. Джейк Хадсон! Конечно, голова моя сейчас должна была быть занята проблемами посерьезнее, но, Боже, какой он красивый!

Джейк достал мобильный телефон.

— Привет. Мой адвокат сказал, ты надрал кому-то там задницу с этим соглашением. Ну, я рад. Этот парень тупой, как пробка. — Он поднялся и принялся расхаживать по приемной с хозяйским видом. — Ты прав, черт возьми! Я предлагал ему семнадцать и пять, пусть только попробует вякнуть, что это снова не боевик. Может поцеловать меня в зад. — Он засмеялся, довольный, и, остановившись перед зеркалом, стал откровенно любоваться собой.

— Элизабет Миллер. — Доктор Ванс выбрала именно этот момент, чтобы появиться в дверях.

Я вскочила, стараясь не отрывать взгляда от кончиков своих туфель, и ринулась на ее зов. Кажется, Джейк Хадсон ничего не заметил. Ни того, что я была той, кого он целовал на своей террасе. Ни того, что я пришла к психоаналитику. Он видел только то, что правая бровь у него немного выше левой, но это ему не то чтобы не шло, скорее придавало сходство с Шоном Коннери.

— Приятно познакомиться с вами, Элизабет. Пройдемте.

Я последовала за ней по коридору и удивилась, до чего же она со спины похожа на мою мать. Я так и представляла себе маму, сидящую перед телевизором, в тапочках из овчины. Кабинет доктора Ванс оказался уютным, довольно непритязательным. Она подошла к софе в углу.

— Присядьте. Итак, что у нас со списком?

Я извлекла из сумки помятый листок и вручила ей, как шестиклассница, которая показывает учителю домашнюю работу. Доктор Ванс понимающе улыбнулась и принялась осмыслять мои потуги. Я чувствовала, что она видит меня насквозь. Даже, наверное, читает мои мысли по одной только манере моргать. Я больше не могла себя сдерживать.

— Мои родители считают, что я боюсь ответственности, — выдохнула я. Доктор Ванс молчала. Я могла бы заполнить паузу длинным перечнем своих проблем и разрыдаться напоследок — от облегчения, что наконец я кому-то открылась. Но только я набрала в грудь побольше воздуха, как она меня опередила:

— Так. Ну а что вы сами-то думаете, Элизабет?

— Я… не знаю. Поэтому я здесь.

— Ясно. — Она снова понимающе кивнула.

Я догадалась, почему люди это делают — приходят и рассказывают о своих проблемах. Выговориться — это так приятно. Такое облегчение! Я откинулась на софу и приготовилась к тому, что все мои душевные заморочки и колдобины вот-вот разгладятся.

— Я думаю, уже одно то, что вы пришли сюда, доказывает: ваши родители ошибаются. Но это не означает, что вы не боролись с этой проблемой в одной из ваших прошлых жизней, — тихо сказала доктор Ванс.