Проехав еще немного вперед, Фостер спрыгнул наземь, на ходу вынимая из ножен кинжал. Поравнявшись с ним, Синклер остановился и, не веря глазам, уставился на трех почти голых мужчин, связанных полосами белой ткани.

Выругавшись вполголоса, он тоже спешился и стал рядом с Фостером; тот нагнулся, чтобы разрезать путы. Один из связанных был в сознании, двое других лежали не двигаясь.

— Какого дьявола?.. — прошипел Синклер.

— Думаю, кто-то раскрыл твой секрет, — ответил Фостер, не сводя взгляда с бедолаги, который пытался встать, стыдливо пряча глаза от своего господина.

— Койннич Синклер, — обратился к нему Эдвард, — в чем дело?

— Не знаю, лэрд, — отвечал тот, с ужасом глядя на него. Он хорошо понимал, какой ценой заплатит за промах. — Мы приехали сменить караульных, подали знак, как всегда, и нам ответили. А потом на нас напала толпа вооруженных людей. Больше я ничего не знаю.

— Толпа?

— Да, самое меньшее человек десять или пятнадцать.

— Ври больше, — вмешался Фостер. — Так-таки десять или пятнадцать?

Койннич Синклер потупился.

— Они напали на нас сзади.

— Значит, не знаешь.

Койннич поник головой, но упрямо твердил:

— Их было много.

Синклер посмотрел на море и вдруг заметил, как из-за башни показалась крохотная лодочка.

Фостер проследил за его взглядом и встал.

— Кажется, кто-то едет. Ну что ж, пожалуй, мне пора убираться из Шотландии.

Синклера душил страх. Фостер — наемник, ему что, он может отправиться куда захочет, но у него, у Синклера, только и есть, что эта земля, и сейчас она утекала у него меж пальцев, как морской песок!

— Мы не знаем, кто там, — сказал он вслух. — Нас трое… нет, четверо, — поправился он, потому что второй караульный уже приходил в себя. — Можно попытаться захватить их врасплох.

— Десять или пятнадцать человек? — поведя бровью, насмешливо откликнулся Фостер.

— В лодке я вижу троих. У нас пистолеты. А они ни о чем не подозревают.

Фостер раздумывал; Койннич по-прежнему бубнил, что нападавших было много. Он взглянул на следы, ведущие к морю. Пять или шесть разных отпечатков.

— Драгоценности! — в отчаянии выкрикнул Синклер. — Я отдам тебе остальные драгоценности Маргарет.

Как-то они уже чуть не подрались из-за этого. Фостер собирался взять себе все, но, к несчастью для него, у Синклера людей было больше. Пришлось поделить все пополам.

Фостер кивнул, отдал Койнничу нож, а меч и пистолет оставил себе. Синклер растолкал второго, едва очнувшегося караульного и сунул ему в дрожащие руки кинжал.

— У тебя есть шанс заполучить назад свои тряпки, — сказал он. — Не то так и пойдешь домой голым.

Лодка уже приближалась к берегу. Синклер спохватился — они заметят коней — и быстро махнул одному из освобожденных родичей, чтобы отвел их подальше. Остальные, прижавшись к земле, отползли от все еще лежавшего без сознания, связанного караульного.

Сердце у Синклера билось так громко, что он всерьез боялся — не выдаст ли его этот звук. Но гребцы не убили его людей; это давало ему большое преимущество. Вот Фостер ни за что не оставил бы врагов в живых.

Густая трава мешала смотреть; он прищурился и увидел мужчину, несущего на руках женщину. Маргарет! Так они нашли ее… За ним шли два узкоплечих, худых юнца. Мальчишки?! Мальчишки обошли его молодцов?!

Все трое подошли вплотную. Фостер встал во весь рост и навел на них пистолет.

— Ну-ка, назад! — проскрипел он. Те остановились как вкопанные.

Синклер судорожно сглотнул и тоже поднялся, а за ним и Койннич.

Фостер медленно подошел к парням.

— Ах, боже мой, — медленно, врастяжку произнес он, разглядывая в упор темноволосого юношу, стоявшего чуть впереди своих товарищей. — Неужто брат Патрика Сазерленда? — И, не дожидаясь ответа:

— А Маргарет, ай-яй-яй! Как невежливо покидать наш гостеприимный кров не простившись!

Никто не сказал ни слова. Только ужас мелькнул в глазах темноволосого мальчишки да Маргарет спрятала лицо на груди державшего ее человека. Синклера очень забавлял их испуг.

— Кто еще с вами? — спросил Фостер. Никто не отвечал. Фостер кивнул Койнничу:

— Может, ты кого-нибудь из них разговоришь. Начни с женщины.

Койннич не двинулся с места. Фостер нетерпеливо глянул на него и протянул пистолет.

— Стрелять умеешь?

Койннич посмотрел на своего лэрда, потом на пистолет и в ужасе затряс головой.

Презрительно фыркнув, Фостер шагнул вперед. Молодой Сазерленд тоже сделал шаг, заслонив собою Маргарет.

— Пока я жив, ты до нее не дотронешься.

Указательный палец Синклера уже лежал на курке кремневого пистолета. Один выстрел. Только один — потом надо перезаряжать. Сначала в Сазерленда. Может, это не тот Сазерленд, которого ищет его пуля, но все равно — он из той же проклятой семейки. Поколебавшись всего мгновение, он нажал на курок, и звук выстрела расколол мирную предвечернюю тишину. Но рука тряслась, и пуля пролетела мимо.

— Чертов дурень! — заорал Фостер и, подняв меч, схватил Алекса за плечо. — Я не могу больше терять времени. Или один из вас скажет мне, кто еще там с вами, или мальчишка умрет.

* * *

Патрик с Гэвином были уже недалеко от Крейтона, когда услыхали выстрел.

У Патрика сжалось от ужаса сердце, но замер он лишь на миг, а потом вонзил шпоры в бока коню, и тот стрелой полетел к крепости, туда, где стреляли.

Гэвин старался не отставать, но Патрик почувствовал, что кто-то еще скачет за ними следом, и, обернувшись, ахнул — их догоняла Марсали.

Чертыхнувшись, он осадил коня — берег был уже совсем близко; никому не пойдет на пользу, если они очертя голову поскачут дальше, не зная, что ждет впереди. Да и жизнью Марсали зря рисковать ни к чему. Отчего, разрази ее гром, она не держалась позади, как было велено?!

Пытаясь успокоить дыхание, Патрик подождал, пока подъедут Гэвин и Марсали. Ему хотелось грубо накричать на жену, но ей стоило только посмотреть ему в глаза, и он осекся — столько тревоги было в ее взгляде, тревоги не за себя, но за мужа. И за брата.

— Я не могла ждать, — виновато прошептала она. — Я слишком измучилась одна, без тебя.

Патрику ничего не оставалось, кроме как еще раз взять с нее обещание не попадаться никому на глаза.

— Если хочешь нам помочь, — сказал он, — будь здесь и следи за конями.

Она было заспорила, но Гэвин предостерегающе поднял руку.

— Если хочешь помочь Маргарет, делай, как он велит.

Марсали посмотрела на мужа, потом на брата и с явной неохотой кивнула.

Патрик подал знак Гэвину, и они разом спешились и пошли каждый в свою сторону — один на запад, другой на восток. Так же, как и в те времена, когда оба были мальчишками, они без слов понимали, что делать.

Патрик направился туда, где прогремел выстрел, — и остановился, заслышав голоса. Гэвин должен был появиться чуть позже с противоположной стороны.

Один выстрел; он слышал всего один выстрел — значит, хотя бы один пистолет у них есть. Патрик задумался, пытаясь вспомнить — были ли ружья у Синклера и Фостера? Возможно, сейчас с ними кто-нибудь еще… А где Алекс?

Он подкрался чуть ближе.

И услышал грубую ругань.

— Кто еще знает про Крейтон? — Голос Фостера. И чей-то стон.

Шаг, еще шаг — и вот он увидел их. Фостер приставил меч к лицу Алекса, и у того по щеке уже текла кровь. Гектор держал на руках бледную, но, безусловно, живую Маргарет с искаженным от страха и растерянности лицом. Синклер стоял поодаль, направив пистолет в землю, а рядом с ним человек, одетый в одну рубаху, держал наготове другой пистолет.

Патрик обнажил меч и бесшумно выскользнул из-за высокой травы. Тут же напротив появился Гэвин, громко выругался — и это привлекло внимание всех, а Патрик так и остался незамеченным. Фостер и человек с пистолетом мгновенно обернулись на брань, и в этот миг Патрик плашмя ударил мечом по руке последнего, выбив у него оружие. Пуля только задела плечо Гэвина.

У него брызнула кровь, но он, не обращая внимания, кинулся на Синклера, а Патрик, занеся для удара меч, пошел на Фостера. Краем глаза он видел, как Гектор опустил на землю Маргарет и атаковал человека, который держал второй пистолет.

У Фостера было несколько секунд, чтобы осмыслить, что происходит, и теперь он стоял перед Патриком с горящими злобой и ненавистью глазами.

— Я ждал тебя, Сазерленд. — Его меч, свистя, рассек воздух и с лязгом скрестился с мечом Патрика.

Патрик отразил удар, хорошо понимая, как невыгодно его положение. Левое плечо и рука еще слабы; боль и скованность помешают ему вести бой. А Фостер, судя по всему, как и прежде, оставался непревзойденным фехтовальщиком, хладнокровным, беспощадным, с молниеносным ударом.

Как заметил Патрик, кружа с Фостером по берегу и обмениваясь редкими ударами, черные, злые глаза его противника были прикованы к шраму на его лице. Десять лет тому назад Фостер наградил его этим шрамом, хоть и не на поле боя. Патрик и Руфус как-то наткнулись на Фостера и еще двоих, насиловавших двух девушек, каждой из которых едва ли сравнялось тринадцать. Взбешенный, Патрик заколол одного насильника, Руфус тут же разделался со вторым, а Фостер решил дорого продать свою жизнь, и они дрались, покуда Руфус помогал девчушкам убежать восвояси. Меч Фостера до кости рассек ему щеку, а он полоснул ему по горлу, полагая, что если кто и заслуживает смерти, то этот малый — в первую очередь.

Тогда он ушел, твердо уверенный, что убил Фостера, и только много лет спустя узнал, что тот выжил и страшной клятвой поклялся отомстить обидчику. Ошибкой было не убедиться, действительно ли негодяй испустил дух. И эту ошибку теперь предстояло исправить.

Собрав все силы, Патрик сделал выпад. Англичанин попятился, но быстро обрел равновесие и пошел в атаку. Патрик посторонился, и меч Фостера прошел мимо, не задев его, но враг повернулся с молниеносной быстротой и нанес удар раньше, чем Патрик мог рассчитывать.