Патрик с трудом заставил себя успокоиться, чтобы не испугать сестру вспышкой гнева.

— Маргарет была права, — сказал он мягко. — У тебя прекрасные глаза, а твоя улыбка скоро будет разбивать сердца. Ты совсем не обыкновенная.

— Правда? — с надеждой спросила Элизабет, поднимая на него доверчивый, печальный взгляд.

— Правда, — ответил Патрик. — А теперь я пойду к Марсали. У нее есть еда и свежая вода?

— Да, я уже все ей послала, и еще ей отнесли одно из платьев Маргарет. Ее платья красивее моих.

— Ты просто прелесть, Элизабет, — сказал Патрик. Сестра робко улыбнулась:

— Я так рада, что ты наконец вернулся домой. И Алекс тоже рад.

С этими словами Элизабет повернулась и выбежала из холла.

И в этот момент Патрик понял, что не сможет снова уехать из Бринэйра. Он нужен Алексу и Элизабет. Он должен помочь им, иначе отец уничтожит их. Теперь Патрику стало ясно: даже если дела пойдут плохо, ему нельзя будет взять Марсали и уплыть во Францию. Он должен будет принять и выдержать все, что ему суждено перенести здесь. Вместе с Марсали им придется пережить все и победить. Выбора у них нет.

Но похищение в начале совместной жизни вряд ли придется по душе его маленькому товарищу по оружию.

Вздохнув, Патрик поднялся по лестнице и вошел в комнату Марсали. Девушка все еще спала, такая тоненькая и хрупкая в этой огромной постели. Подойдя ближе, Патрик заметил, что лицо Марсали умыто и на нее надета чистая сорочка. Элизабет — просто чудо.

В это время ласки, которых Патрик положил к ней на постель, начали понемногу приходить в себя. Их неверные движения напоминали движения пьяницы после обильных возлияний. Они суетились вокруг своей хозяйки, тычась в нее носами и пытаясь разбудить ее.

Так как Марсали не шевелилась, зверьки начали недовольно шипеть. Один из них заметил Патрика и отважно попытался напасть на него, но ноги пока еще не держали зверька: он завалился на спину.

«Да, — подумал Патрик, — не так просто будет восстановить свою репутацию. Эти маленькие верные сердца не скоро простят меня».

Придвинув стул к изголовью постели, Патрик сел и стал ожидать пробуждения Марсали.

* * *

В голове Марсали стучали сотни шотландских барабанов. Ей совсем не хотелось просыпаться. Патрик стоял рядом с ней на коленях — это помолвка, они будут мужем и женой. Нет, они у водопада, и Патрик целует ее. На его лице шрам. Но почему она видит шрам, если его лицо закрыто бородой? Нет, это не так. У Патрика нет бороды. Наверное, ее целует кто-то другой, у него темная колючая борода и седые волосы. Но почему она позволяет другому мужчине целовать себя?

Мокрый нос, тычущийся ей в щеку, вернул девушку к реальности. Или почти вернул: Марсали чувствовала слабость во всем теле, мысли путались. Что-то мохнатое щекотало ей лицо. Девушка подняла руку, чтобы убрать это, но ей не удалось поднести руку к лицу.

Это Изольда, она узнала свою любимицу по голосу. Голос Изольды на октаву выше, чем у Тристана.

Наконец Марсали медленно открыла глаза и несколько раз моргнула, постепенно начиная видеть окружающее. Тристан и Изольда сидели у нее на груди и испуганно лопотали. Девушка рассеянно погладила их, чтобы успокоить, и осмотрелась.

Комната оказалась незнакомой, но она узнала мужчину, который сидел на стуле справа. Это был Патрик, и у него в самом деле была борода, а его растрепанные волосы казались седыми.

Патрик с тревогой наблюдал за Марсали. Девушка вспомнила события прошлой ночи: как они стояли у окна в лунном свете, целовались, разговаривали и пили вино из одной чашки.

— Уедем со мной, — просил ее Патрик.

Как вспышка молнии пришла догадка, и ужас наполнил сердце девушки. Она внимательнее осмотрела эту незнакомую комнату, обставленную намного проще, чем комнаты Эберни.

— Патрик?

Его имя прозвучало очень тихо, но Марсали знала, что он слышал и понял, о чем она спрашивает. Его секундное колебание объяснило ей все.

— Я не мог оставить тебя, — виновато сказал Патрик. — Вот, привез тебя в Бринэйр.

Обида, разочарование, гнев — все слилось в одно ощущение, мучительно терзающее ее душу. Он совсем не слушал ее. Патрик решил, что прав, и сделал то, что считал нужным. Даже еще хуже: он считает, что ее честь — ничто по сравнению с его собственной. Он такой же, как ее отец и брат. Ничуть не лучше. Как и они, Патрик думает, что женщина — это вещь, которую можно обменять, украсть, заклеймить, как животное. Как она могла ожидать от него чего-то другого? Но она ожидала, потому что верила ему.

— Марсали? — не выдержал ее молчания Патрик. Ее ответ заставил его вздрогнуть.

— Значит, теперь я твоя пленница, — ровным голосом сказала Марсали.

— Нет, — ответил Патрик. — Как ты могла подумать?

— Тогда кто же?

— Гостья. Почетная гостья.

Марсали презрительно посмотрела на него.

Только не плакать! Он никогда не увидит ее слез!

— Я могу уехать домой?

Девушка заметила, что он неловко заерзал в кресле и опустил глаза, как мальчишка, пойманный на вранье. Очень хорошо. Пусть ему будет стыдно. Продолжая бороться с подступающими слезами, Марсали отвернулась от Патрика. Это было самое подлое предательство в ее жизни.

— У меня не было другого выхода, — донесся до Марсали умоляющий голос Патрика.

Девушка не слышала, как он подошел, но почувствовала, что Патрик совсем близко. Когда он был рядом, у нее кружилась голова и все, что он говорил, казалось правдой.

— Я не мог оставить тебя в Эберни, — снова повторил Патрик. — Я не мог рисковать. Что, если бы отец силой принудил тебя выйти за Синклера? Или обманом?

— Я сказала тебе, что не выйду за него. — Марсали старалась говорить ровно. — Ты просто не доверяешь мне.

— Я доверяю тебе. Но я не доверяю твоему отцу.

— А своему доверяешь?

— Нет, помоги мне, господи. Я не доверяю ему, — искренне ответил Патрик.

— Тогда почему же ты привез меня сюда? Маркиза Бринэйра обвиняют в убийстве.

— Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что он не убивал Маргарет, — сказал Патрик. — Никто не спорит, его можно обвинить во многих грехах, но не в убийстве своей жены. Здесь ты в полной безопасности.

— Я должна уехать домой.

— Ты совсем не слушала меня, Марсали. Девушка повернулась к Патрику и твердо сказала:

— Я слушала тебя. И я надеялась, что ты слушаешь меня. Но ты меня не слышал. Так же, как мой отец и брат. Я для вас ничего не значу. Просто военный трофей, который можно захватить, как стадо коров.

Патрик нахмурил лоб, его глаза потемнели от гнева. Он был похож на бандита с большой дороги: грязный, растрепанный, жестокий. Что ж, ведь он и был наемным солдатом, который убивал и получал за это деньги. Почему же она поверила, что это осталось в прошлом, а к ней вернулся ее возлюбленный, ее верный рыцарь?

Она просто верила в то, во что хотела верить, видела то, что хотела видеть, и ей некого винить за то, что произошло, кроме себя самой.

Когда Патрик потянулся к ней и она замерла, ласки забеспокоились и приготовились защищать свою хозяйку.

Патрик резко отстранился, не сводя глаз с сердитых зверьков, и, несмотря на все свое огорчение, Марсали захотелось улыбнуться. Трудно было себе представить, что такой сильный мужчина, могучий воин боится маленьких ласочек.

Девушка была благодарна, что он захватил ее питомцев, хотя это скорее всего было для него совсем непросто. Марсали не могла понять, как Патрику удалось выбраться из Эберни вместе с ней так, чтобы в замке не поднялась тревога. Однако он сделал это, но, похоже, вымок и испачкался по дороге. Видимо, путь был нелегким. И выглядел Патрик таким измученным, словно не спал несколько дней.

Однако девушка слишком сердилась на него, чтобы расспрашивать, каким путем он покинул Эберни, или беспокоиться о его здоровье.

— Я должна вернуться домой, — упрямо повторила она. — Немедленно. Мое похищение убьет отца. Сначала исчезла Сесили, а теперь он проснулся и узнал, что я тоже пропала. Если он решит, что я убежала по своей воле…

— Я позаботился об этом, — перебил ее Патрик. — Ему передадут, что я похитил тебя, что ты будешь находиться в Бринэйре и что я имею на тебя права, так как ты моя невеста.

— Он обратится к королю.

— Возможно. Но если он и обратится к нему, король Карл не будет вмешиваться в это дело. У него достаточно забот с ссорящимися лордами и с возвратом имений, конфискованных Кромвелем. А я всего лишь увез свою невесту.

Марсали снова услышала жесткие нотки в его голосе. Патрик все решил сам и не собирался менять свое решение.

— Значит, я твоя пленница, — подвела итог девушка. — Как бы ты это ни называл.

Марсали приложила ладонь ко лбу, чтобы унять боль, и попыталась сесть.

— Что ж, будем считать, что я видела сон, прекрасный сон. Я верила, что любима, что у меня есть верный защитник, рядом с которым я чувствовала себя в безопасности. — Девушка взглянула на Патрика. — Я никогда больше не смогу чувствовать себя в безопасности рядом с тобой. Я никогда не смогу тебе доверять.

Марсали заметила, как он вздрогнул, и отвернулась.

— Я могу остаться одна? — добавила она. — Или этого права у меня тоже нет?

— Марсали…

— Уходи, — сказала девушка, собрав все свое мужество.

Марсали невидящими глазами смотрела в окно, чувствуя, как умирают все ее надежды и мечты, и молилась, чтобы Патрик поскорее ушел: еще несколько мгновений, и она не выдержит такого напряжения и зарыдает.

После долгого молчания он снова заговорил:

— Я надеюсь, что ты присоединишься к нам за ужином.

— Это приказ, милорд? — с горечью спросила Марсали.

— Нет, только просьба, — ответил Патрик.

— Я слишком плохо себя чувствую. Человек, которому я полностью доверяла, напоил меня какой-то отравой, — сказала девушка.

Еще несколько минут протекли в молчании, затем она услышала шаги Патрика и звук закрывающейся двери и только тогда бросилась лицом в подушки и горько зарыдала.