— Похоже, вы знаете толк в выпивке. Эта женщина-убийца, которая совсем не убийца, ее зовут Бьянка, другого имени я не знаю, сказала, что вы должны были пожениться, поэтому я здесь, чтобы рассказать историю, которую рассказал ей, и еще кое-что. — Чекко опрокинул остатки граппы в рот и вытер губы рукавом.

— Бьянка? Вы сказали — Бьянка? Где вы ее видели? — Йен придвинулся к нему ближе вместе с креслом, хотя и не уловил из его слов ничего, кроме любимого имени.

— А вы как думаете? В этом чертовом подземелье во Дворце дожей. Где еще я мог встретить такую изысканную синьору? — Чекко мгновенно оценил обстановку, в которой живут ее друзья, и этот эпитет невольно слетел с его уст.

— Вы видели ее в тюрьме? Когда? — Йен нависал над краем кресла, его отчаяние как рукой сняло.

— Часов пять назад, не меньше. Если ваши часы идут правильно.

— Она была жива? — спросил Йен, снова погружаясь в пучину скорби. Пять часов назад — это целая вечность.

— Естественно, если она попросила разыскать вас и рассказать вам мою историю.

Йен не знал, что и думать. Неужели Бьянка, находясь при смерти, отправила к нему этого ужасного карлика, чтобы он позабавил его своими глупыми россказнями?

— И что это за история?

— Она сказала, что вы будете благодарны, когда услышите ее. — Чекко протянул свой бокал, чтобы Йен его снова наполнил. — Мне бы хотелось быть в этом уверенным на тот случай, если посреди моей истории вам вдруг придет в голову меня убить. Вы позволите мне закончить рассказ?

Йен удрученно кивнул. Ему было все равно, только хотелось поскорее остаться одному наедине со своим горем.

— И вы не станете изводить меня вопросами? — продолжал Чекко.

Можно подумать, что у него были силы на то, чтобы задавать какие-то вопросы! И даже на то, чтобы просто слушать. Йен молча кивнул.

— Хорошо. Дело было два года назад на Сицилии. Недалеко от Мессины. — Чекко помолчал, чтобы удостовериться в том, что заинтересовал своего слушателя. — Я собираюсь рассказать о том, как некая ведьма и ее любовник наняли меня и моего напарника выследить вас и убить. Поймите, я не имел ничего против вас лично, но эта женщина окрутила меня, и у меня не осталось выбора, кроме как взяться за работу. — Чекко снова испуганно замолчал, но Йен слушал его. — Проблема в том, что мы ошиблись и убили не того, кого надо было. Однако вина наша небольшая, потому что один из вас должен был подставить другого, а этого не произошло.

Чекко замолчал, потому что понял, что его не слушают. Йен смотрел на него невидящими глазами, стараясь проникнуть в смысл его слов. Он был так погружен в свои мысли, что не сразу понял, о чем рассказывает карлик. Мора и Кристиан сговорились и наняли этого человека, чтобы убить его. Лучший друг и любовница. Каким надо было быть идиотом, чтобы даже не подозревать об этом?

Но даже это чудовищное разоблачение не могло избавить его от мыслей о Бьянке. Он думал о блаженных годах счастья, которые были им предназначены, и о той бездонной пучине пустоты, в которую он оказался ввергнутым после ее смерти. Боль потери была так глубока, что Йен скрючился в кресле и обхватил себя обеими руками за живот, чтобы не закричать. Она ушла навсегда и никогда не вернется. Он потерял единственную женщину, с которой был счастлив, безвозвратно. Впервые за долгие годы он заплакал: сначала одна, потом другая слеза скатились по его впалым щекам.

Йен забыл о том, что находится в комнате не один, когда смущенный кашель Чекко вернул его к действительности.

— Это еще не конец. Мы следили за вами до самой Мессины…

— Я знаю конец, — перебил его Йен. — Мне все известно.

— Правда? — Чекко поднялся с места и погрозил ему кулаком. — А знаете ли вы, что ваш удар оказался смертельным для моего напарника? Вы убили моего лучшего друга! — в ярости воскликнул он.

— Нет, этого я не знал, — не поднимая головы, ответил Йен.

— Ха! — Чекко с силой стукнул по столу. — Вы никогда об этом не задумывались? А знаете ли вы, что мне пришлось все эти два года прятаться в подземелье, потому что я боялся даже высунуться на улицу при свете дня?

Йен поднял глаза на карлика. Он покачал головой и вдруг понял, что у них с карликом много общего. Они оба потеряли лучших друзей в сицилийской пустыне. Они оба провели долгие годы в заточении, опасаясь встречи с Морой, страшась показать людям свое истинное лицо. И теперь от проклятия Моры их освободила последняя воля Бьянки.

Йен проглотил горький комок, стоявший у него поперек горла с момента посещения затопленной тюрьмы. Крошечный человечек, который сидел перед ним и спокойно попивал его граппу, вдруг показался ему необыкновенно дорогим, потому что он был последним доверенным лицом Бьянки.

— Извините, я не знал, — признался Йен, даже не попытавшись скрыть отчаяние в голосе.

Извинение Йена выбило Чекко из колеи. Выражение ненависти мгновенно исчезло с его лица.

— Я понимаю. Спасибо. Вы настоящий мужчина. Если хотите, я передам вам послание синьоры…

— Да, — с болью в сердце отозвался Йен. Чекко откашлялся и заговорил:

— Она просила передать, что убийца не она, а какой-то то ли Анцело, то ли Анджело, ее кузен. — Чекко поразмыслил и добавил, поскольку женщина сдержала обещание и никто не собирался его убивать: — И еще она просила передать, что любит вас.

— Все-таки она меня любит. Несмотря ни на что. — Осознание этого пронзило его острой болью.

Чекко наблюдал, как на его собеседника снова нахлынула грусть. Без сомнения, последнее известие, которое передала его невеста, не понравилось ему.

— Я не думал, что вас это так заденет. Собственно, я пришел сюда только для того, чтобы сказать, что она невиновна…

— Я знаю, — нетерпеливо перебил его Йен. — Я давно уже это понял. Но теперь, когда я потерял ее навсегда, это не важно.

— Значит, вы отказываетесь от своего мнения, не так ли? Я посадил ее в лодку всего пару часов назад, но не думаю, что они уже бросили где-нибудь якорь, если принять в расчет погоду.

— Что вы имеете в виду? — спросил Йен, и его сердце стало биться быстрее.

— Мне показалось, что я ошибся в вас. Люди зачастую не понимают простого человеческого языка, призванного спасти их от смерти. — Чекко покачал головой. — Я имею в виду, что посадил эту женщину в лодку два часа назад, и, судя по моим расчетам, она должна скоро прибыть на место. — Последнюю фразу он намеренно произнес медленно, чтобы удостовериться, что Йен его понял.

— Что? Она жива?

— Вы думаете, что я стал бы тащить за собой через сточную трубу труп? Конечно, я не могу с полной уверенностью утверждать, что она жива, потому что смерть внезапна, но два часа назад я посадил ее в гондолу живую и невредимую…

— Почему? Где это было? Какая гондола? — Йен вскочил с кресла.

— Сам не понимаю. Но она говорила что-то о нежеланной помолвке, о том, что хочет восстановить справедливость. А вообще она выглядела ничуть не лучше, чем вы сейчас.

— Она собралась бежать от помолвки? — спросил Йен скорее самого себя, нежели гостя. — Но почему?

Йен вдруг все понял, и это ударило ему в сердце, как молния. Она ненавидит его за то, как он обращался с ней. Мало того что он не поверил в ее невиновность, он поднялся посреди судебного заседания и покинул зал, даже не взглянув в ее сторону. Он повел себя как последнее бесчувственное чудовище, которому нет оправдания. Как он может обвинять ее в том, что она захотела бежать от него на край света? Он должен был объясниться с ней, удержать ее любыми силами.

Чекко в страхе съежился в кресле, когда Йен поднялся с решительным видом.

— Куда она направилась? — спросил Фоскари тоном, заставившим гостя усомниться в том, что рассудок его здрав.

— Не знаю, она мне не сказала. — Чекко увидел, что Йен как одержимый бросился к двери, не дослушав его. — Но найти ее, думаю, будет несложно, — крикнул он ему в спину. — В такую ночь на каналах очень мало лодок.

Глава 31

Нос их гондолы смело бороздил волны, пока Йен и Джорджо носились по каналам, расспрашивая встречных гондольеров, направлявшихся с пассажирами к торговым судам, готовящимся отплыть.

— Бьянка! — не выдержав, закричал Йен, когда они причалили к очередному судну. — Бьянка, ты здесь?

Джорджо не думал, что может перекричать своего хозяина через ревущий ветер. Он не видел способа смягчить его безумие.

Когда они причаливали к очередному судну, через борт свесилась чья-то голова и послышался возглас:

— Что вам нужно? — Загорелое лицо с седой бородой казалось неприветливым. — Мы сейчас поднимаем якорь, и никаких пассажиров больше не берем.

— У вас на борту есть женщина? — крикнул Йен с таким отчаянием в голосе, что матрос изумился и заговорщицки подмигнул Йену, улыбнувшись щербатым ртом.

— Вы проделали такой путь, чтобы узнать про женщину? Вы помешались, да? У вас за спиной, в Венеции их сотни, тысячи. Этот город называют «раем для проституток», и не без основания. Я могу дать вам адрес такой, которая знает такие штучки с перьями, что…

— Нет, я ищу особенную женщину. Свою… сестру. Она небольшого роста, с овальным лицом, шелковистыми каштановыми волосами, а глаза у нее цвета расплавленного золота.

— Что-то непохоже, чтобы вы говорили о сестре, — удивился матрос. — Впрочем, это не мое дело. Тем более что на нашем торговом судне нет такого дорогостоящего груза. Что? — Он оглянулся к кому-то, кто окликнул его сзади. — Подождите, не уезжайте, — крикнул он Йену и исчез.

— Будет лучше, если мы поедем домой, — предложил Джорджо спустя пару минут, которые показались ему вечностью на пронизывающем ветру. — Как только начнется прилив, все эти суда снимутся с якоря и уйдут в море. У нас осталось меньше часа, а кораблей больше сорока. Думаю, что если вы просто оставите свой адрес, моряк отправит вам адрес женщины с перьями.