ГЛАВА 5

…Странное сочетание тепла и холода заставило Купаву приоткрыть глаза. Ясное солнце ослепило лицо огненной вспышкой, и девушка вновь смежила веки. Но бесконечное забытье больше не спешило окутывать сознание. Очнувшись, Купава почувствовала себя вполне сносно, лишь тело странно покачивалось, словно она плыла на ладье по волнам. Где-то рядом слышались ржание лошадей, чей-то разговор, смех и непонятный скрип.

Девушка вновь осторожно разлепила ресницы и увидела над собой на этот раз заснеженные ветви елей. Что это? Откуда взялся снег?.. Память услужливо вытолкнула из мрака потрясения последнее, что Купава могла отчетливо помнить: нападение разбойников и сильный удар по голове… Но что было потом?..

С трудом отличая явь от сна, Купава стала вспоминать те видения, которые порой вплывали в ее сознание во время бесконечного сна: высокие, разукрашенные яркими росписями потолки незнакомой комнаты, мягкая постель, благоухающая лавандой, голоса незнакомых людей, привкус на губах от питья — то горький, то сладкий… и глаза, похожие на звезды. Да, именно эти глаза она помнила особенно отчетливо, только им верила и оттого не торопилась окончательно раствориться в забытьи.

— Ну, слава Богу! Наконец очнулась! Я уж и не надеялся!

Девушка с трудом повернула голову и увидела гарцующего на вороном коне молодого парня в богатой одежде, поверх которой была надета тонкая кольчуга. Судя по всему, он был знатным вельможей — в этом убеждал красный плащ, подбитый собольим мехом и закрепленный на правом плече жемчужной пряжкой, теплый камзол с застежками из самоцветов, нарядные бархатные штаны и высокие сапоги из мягкой кожи, изукрашенной золочеными узорами.

— Кто… ты… — с огромным трудом произнесла Купава. Ей казалось, что она разучилась говорить.

— Лучше ответь, как чувствуешь себя? Что-либо помнишь?

— Не знаю…

— В то утро я собирался поохотиться в своих угодьях, но всю нашу дичь распугал отчаянный крик. Даже егеря опешили от такого визга. Нам удалось отбить тебя у разбойников, правда, немного поздно. Целый месяц ты лежала, словно во сне. Никто не верил, что очнешься, только мой лекарь уверял, что все обойдется.

— Целый месяц?.. — не веря услышанному, прошептала девушка. Ей казалось, что она все еще спит…

— Время от времени ты приходила в себя, но сразу же начинала метаться в испуге, а затем вновь проваливалась в забытье. Постой-ка, я пересяду к тебе в сани.

Незнакомец, остановив своего коня, передал его повод молодому дружиннику, а сам легко запрыгнул в сани к девушке. Забрав у возницы вожжи, он велел ему пересесть в другую повозку.

— Надеюсь, ты больше не ускользнешь от меня в мир призраков? Как ты? Может, хочешь есть? Или пить? Я с огромным трудом мог заставить тебя проглотить немного куриного отвара, киселя или жидкой каши, — он весело фыркнул: — Я возился с тобой, словно заботливая нянька! Мои слуги никогда раньше не видели такого и, надеюсь, больше не увидят.

— Кто ты?

— Позвезд, переяславский князь, сын князя Владимира. Не бойся меня.

Услышав имя великого князя, Купава с ужасом припомнила горькие события той далекой ночи, когда произошло несчастье.

— Куда меня везут?..

— Мы направляемся в Новгород, к моему брату Ярославу.

— Бог мой… — задрожала девушка. — Как далеко… Зачем я понадобилась тебе? В дороге я только обуза…

Взгляд молодого князя стал серьезным.

— Я не мог оставить тебя в Переяславле. И не только потому, что никто не ведал о том, кто ты и где живут твои родные. Уж слишком много любопытного ты наговорила в бреду.

— И что я говорила?.. — испуганно спросила девушка.

— Ты бредила, но смысл твоих слов можно было легко уразуметь. Видно, сама судьба свела нас вместе: благодаря тебе я смог узнать о злодейских замыслах старшего братца, не к ночи он будь помянут, — князь пристально взглянул на Купаву: — Святополк надеялся, что ты поможешь ему погубить великого князя? Так?

— Я… ни за что не стала бы этого делать…

— Я верю, что ты не хотела причинить зло моему отцу. Ты ведь поэтому сбежала от Святополка? Не побоялась оказаться в лесу одна, без одежды… Ты смелая девушка.

— Я хочу домой… в Вышгород. Там живут мои родители… Господи! Батюшка с матушкой, наверно, с ума сошли из-за меня! Думают, что и в живых нет… Что же ты наделал, княже!

— Я спас тебя, — с обидой проговорил князь. — Согласись, что после этого было бы жестоко бросить тебя в беспамятстве, обрекая на гибель. Твои слова слышал не только я, и, полагаю, Святополку уже ведомо о том, где нашлась его пропажа. Неужто он не захочет отомстить тебе?

— Ты прав… — Купава с трудом шевелила дрожащими губами. Страшно представить, что произойдет с ней, если она окажется в руках злодея. Но можно ли верить этому юноше? Святополк говорил, что приставит к ней своего человека…

— Я не мог дожидаться, пока ты очнешься. Смута надвигается на Русь. Киевский князь сильно хворает, и близость к стольному городу моего окаянного брата становится опасной. В последнее время слишком много знатных людей стало посещать Вышгород… — покачал головой Позвезд. — Противостоять Святополку можно только объединившись. Мстиславу я отправил весточку с надежным человеком, а сам решил проведать Ярослава. Он славится своей мудростью и дальновидностью. Если удастся заручиться поддержкой новгородцев и привлечь на свою сторону варяжские дружины, можно будет поставить на место зарвавшегося братца… Ох, прости… — спохватился князь, заметив тоскливый взгляд девушки. — Я забыл, что ты еще больна… Эти дела не должны тебя тревожить.

— Я благодарна, княже, за твое участие… Но теперь отправь меня домой… — робко попросила девушка. — Мой отец — боярин Блюд, и он сумеет защитить меня.

— Вряд ли это возможно: большую часть пути мы уже одолели. Да и нет у меня желания отправлять тебя обратно со случайными попутчиками. Но ты не волнуйся. Я пошлю весть твоим родным, что ты жива и находишься у меня.

— Боже!.. — у Купавы выступили слезы отчаяния. — Да после этого я не смогу на глаза своим родным явиться! Батюшка решит, что я стала… княжьей наложницей… Он не поверит ничему!

— Не тревожься. Когда вернемся — я все объясню великому князю, и он замолвит словечко перед твоим отцом. Все образуется. И с тобой ничего дурного не произойдет. Веришь мне?

Князь вопрошающе заглянул в глаза девушки. Купава невольно ответила на его взгляд и сразу же забыла о всех своих опасениях. Уж слишком пригожим оказался ее спаситель! Высокий лоб, точеный нос с легкой горбинкой и упрямый подбородок указывали на властный, сильный нрав князя, и только нежные губы, напоминающие по форме девичьи уста, говорили о том, что этот мужчина еще довольно молод, едва ли старше двадцати лет. Его волосы были иссиня-черными и слегка волнистыми, а выразительно изогнутые брови оттеняли глубоко посаженные глаза — слишком светлые и ясные на смуглом лице. На короткий миг девушке показалось, что она когда-то видела похожие очи…

* * *

Путь в Новгород был долгим, и все это время Позвезд не оставлял заботами спасенную девушку. За время своего забытья Купава так ослабла, что ноги едва держали ее, и во время остановок в пути князь участливо поддерживал боярышню, когда она вновь училась ходить. Он старательно укутывал Купаву в теплые меха, лично заваривал необходимые снадобья и даже пытался кормить ее с ложечки горячей похлебкой или кашей, хотя девушка весьма смущалась от его чрезмерной опеки и отворачивала в сторону личико, на котором играл легкий румянец.

Купава очень переживала из-за того положения, в котором невольно оказалась. Ей казалось, что над ней посмеиваются княжеские дружинники. Они, конечно же, считают, что рано или поздно боярышня обязательно станет полюбовницей князя. Как же сложно сберечь свое доброе имя, когда рядом нет никого из близких! Но доброта и забота переяславского князя были столь искренними, что девушка понемногу стала привыкать к присутствию непрошенного опекуна. И когда он ненадолго оставлял Купаву, ее глаза против воли сразу принимались высматривать молодого князя.

На ночь княжеский обоз обычно останавливался на постоялых дворах, но порой приходилось ночевать в лесу под открытым небом, и тогда, поставив обозы кругом и разведя костры, дружинники устанавливали дежурство до самого рассвета. Отбросив всякие сомнения, Позвезд в первую же такую ночь забрался в сани, где лежала Купава. Когда она испуганно попыталась выскочить из-под медвежьей шкуры, он решительно остановил ее и объяснил, что уже не раз на протяжении долгого пути спал подле нее, не доверяя покой своей спутницы ночному лесу.

Девушка долго не могла уснуть. Лежать рядом со спящим мужчиной было и жутко, и волнительно. Украдкой она бросала изучающие взгляды на спящего князя. Его лицо было озарено лучами лунного света и теперь, ночью, казалось удивительно знакомым. Где же она могла видеть его раньше? Когда?.. Она так и не смогла ничего вспомнить, а под утро провалилась в глубокий сон.

Когда же несколько дней спустя обоз остановился на ночлег в селе и для Купавы выделили место на женской половине дома, она вновь не смогла уснуть. Но теперь потому, что не слышала рядом с собой мирного дыхания Позвезда. Пытаясь вызвать сон, девушка принялась разглядывать в окошечко высокие холодные звезды и неожиданно вспомнила летнюю ночь, бархатное небо и теплый свет, стекающий в ее сердце из глаз незнакомца…

И тут же охнула, с трудом сдерживая слезы. Купальский подарок был утерян. Разбойники, срывая с нее украшения, разумеется, не оставили без внимания и огромный перстень с рубином. Как же теперь найти своего суженого… Ласа велела беречь подарок как зеницу ока, а она так глупо утратила его.

* * *

Опушенные инеем сосны и ели, медленно скользившие вдоль дороги, были подобны райским видениям. Легкий мороз приятно пощипывал щеки, а зимний воздух был сладок, точно мед. Все вокруг замерло в блаженном забытьи, лишь медведи храпели в берлогах да порой пролетала черно-белая сорока, и тогда падала на землю горсточка легчайшего снега.