Они немного опоздали на премьеру. Их появление вызвало большой ажиотаж. На встрече с продюсерами он ободряюще похлопал ее по руке и был невероятно счастлив, поняв, как она понравилась. Она почти не разговаривала с ними, да и с Эрни тоже. Она пребывала далеко, совершенно в другом мире, в мире, который для нее больше не существовал. В мире, где она когда-то была счастлива со Спенсером.

32

Ко Дню благодарения Спенсер принял предложение друзей судьи Барклая и поступил на работу в правительственный аппарат. Он чувствовал себя отступником, но понимал, что необходимо чем-нибудь заняться, чтобы не сойти с ума. Он не мог больше сидеть дома. Да и все равно теперь. Элизабет не собиралась давать развод, а Кристел ясно дала понять, что все кончено.

Но к его большому удивлению, работа оказалась интересной и понравилась ему. К Рождеству он уже немного успокоился. Он знал, что какая-то часть его души погибла в тот момент, когда он потерял Кристел. Тем не менее он с головой ушел в работу, трудился день и ночь и обнаружил, что политика нравится ему больше, чем он того ожидал.

Жизнь в Вашингтоне оказалась приятной, и Спенсер пришел бы в себя, если бы не ощущал невероятного одиночества от общения с Элизабет. Всякая надежда на взаимопонимание исчезала, стоило ему заикнуться о разводе. Как позднее раскаяние пришло к нему сознание, что она ему не нравится, а теперь она и не верила ему. Он устал от их брака.

Она могла бы быть прекрасным другом, умным, веселым, очаровательным. Но после того как он сказал, что не любит ее, их жизнь сильно изменилась. Зря он сказал ей, но тогда он надеялся жениться на Кристел. Элизабет никогда открыто не упрекала его, но он прекрасно понимал, что она может в любой момент использовать это против него. Та страсть, которая вспыхнула между ними в начале их знакомства, бесследно исчезла. Они продолжали спать вместе, они делали это чуть ли не по принуждению, каждый раз чувствуя сожаление и горечь. Но окружающие видели в них только счастливую, полноценную, прекрасно дополняющую друг друга молодую пару. И они очень хорошо играли свои роли. Они разочаровались друг в друге, но держали это в тайне. Она окунулась в работу, радовалась, что и у него появилось дело. Спенсер мог теперь встречаться с Кристел только в темноте кинозалов. Как-то вечером, когда Элизабет задержалась на работе, он сходил на первый фильм с участием Кристел и потом, когда они с женой вернулись после очередного отдыха из Палм-Бич, прочитал в газете, что она собирается сниматься в главной роли в большой картине.

Она не стала суперзвездой, но о ней писали и говорили очень много. Спенсер знал, что всем тем киностудиям, которые хотели подписать с ней контракт, приходилось иметь дело с Эрни. Она прямо-таки озолотила его и всех тех, кто за ним стоял, именно поэтому он пригрозил убить ее, если она его бросит. Он очень выгодно разместил свой капитал. Газеты сообщали, что она начнет сниматься в новом фильме в июне, а пока она появлялась на страницах газет в обнимку с Эрни или рядом с каким-нибудь киногероем, которого выбирал ей для рекламы все тот же Эрни. Она мелькала на страницах газет довольно часто.

Она явно восходила на небосклоне кинозвезд, и Спенсер содрогался при мысли о том, какая у нее теперь жизнь с Эрни. Его чуть ли не тошнило, когда он об этом думал.

И когда в июне Кристел начала сниматься на площадке Палм-Спринг, Спенсер со своим новым начальником поехал в Бостон налаживать новые политические связи. Они побеседовали с молодым сенатором, провели несколько нужных встреч и улетели обратно в Вашингтон. Элизабет бросила работу и решила поступить на юридический факультет. Ее очень радовали успехи мужа. Дела у него шли хорошо, так говорил и его отец. Наконец-то Спенсер делал то, что она хотела. Она даже стала относиться к нему более дружелюбно. Он перестал заводить разговоры о разводе, видимо, взялся за ум.

Когда однажды холодным ноябрьским днем у них в доме зазвонил телефон, Элизабет была на занятиях, а Спенсер только что вернулся из офиса. Он еще не читал вечерние газеты и не знал новостей. У него екнуло сердце, когда он, подняв трубку, услышал неясное всхлипывание. Он понял, что звонок междугородний, так как их соединил оператор. Прошло несколько минут, прежде чем он услышал знакомый голос, и сердце замерло, когда он понял, что это Кристел. С их последней встречи прошел почти год.

– Кристел... это ты?

На другом конце провода стояла тишина, и он слышал только треск. На какое-то мгновение ему показалось, что их разъединили. Но потом снова услышал ее голос – она истерически плакала и говорила что-то, но что, он никак не мог разобрать.

– Где ты? Откуда ты звонишь? – Он кричал в трубку и потом снова услышал, как она плачет. Он разобрал только свое имя, больше ничего. Он посмотрел на часы и прикинул, что сейчас в Калифорнии три часа дня. – Кристел... послушай меня... постарайся взять себя в руки... ответь мне. Что произошло? – По-видимому, что-то ужасное. Он и сам готов был расплакаться от отчаяния. – Кристел! Ты хоть слышишь меня?

– Да, – простонала она и опять начала всхлипывать.

– Что с тобой, дорогая? Где ты находишься? – Он сам забыл, где находится. Он не мог думать ни о чем, кроме девушки, находящейся на другом конце провода. Он мечтал оказаться с ней рядом, помочь, защитить. Хорошо еще, что она позвонила ему. И если только этот сукин сын тронул ее хоть пальцем, Спенсер убьет его.

Наконец рыдания немного утихли, и он услышал, как она переводит дыхание.

– Спенсер... мне нужна твоя помощь... – Он закрыл глаза, готовый услышать продолжение. – Я в тюрьме.

Он расширил глаза от удивления и почувствовал, что все тело напряглось.

– За что?

Последовала долгая пауза, потом он услышал душераздирающий всхлип, потом снова все стихло.

– За убийство.

Он почувствовал, что стены комнаты поплыли у него перед глазами.

– Ты это серьезно? – Но он уже знал: она не шутит, и по спине у него пробежал холодок.

– Я не делала этого... Клянусь... кто-то этой ночью убил Эрни... в Малибу. – Она пыталась объяснить ему что-то, но смогла. Машинально он схватил карандаш и принялся записывать то немногое, что мог расслышать. Она в Лос-Анджелесе. Этим утром тело Эрни найдено в его доме, в Малибу. За ней пришли в дом в Беверли-Хиллз, забрали в тюрьму и обвинили в убийстве.

– У них есть для этого какие-нибудь основания?

– Я не знаю... не знаю... Мы поссорились вчера на пляже, и кто-то видел это. Он ударил меня, – Спенсер отшатнулся, как будто сам получил удар, – и я ответила ему, но это все... потом вечером я уехала оттуда. Он говорил, что ждет друзей, деловых партнеров, чтобы что-то обсудить. Я не знаю, кто они такие.

Он слушал ее и продолжал записывать.

– Он ждал еще кого-нибудь?

– Не знаю.

– Из-за чего вы поссорились? – Он спрашивал как адвокат, делая быстрые пометки.

– Опять из-за контракта. Я хотела разорвать его. Он использовал меня, как машину. Всегда забирал все деньги, и я оставалась ни с чем. Он даже не давал мне выбирать фильмы, в которых я должна сниматься. Он просто пользовался мной... – Она опять начала всхлипывать. Теперь она наконец-то до конца поняла, кто он такой, но слишком поздно. Она не могла от него избавиться и поэтому чуть не потеряла Спенсера. – Я ненавидела его... но я никогда бы не убила его, Спенсер, клянусь.

– Ты можешь доказать это? Кто-нибудь видел тебя в Беверли-Хиллз? Ты куда-нибудь ходила? Может быть, звонила друзьям?

– Нет, никому, и никто меня не видел. У меня болела голова после того, как он ударил меня на пляже, и я легла в постель. Горничной не было, водителя я тоже не видела. – Теперь он понял, почему они арестовали ее. У нее был мотив и не было алиби, и никто не мог подтвердить ее рассказ. – Спенсер, – ее голос стал похож на голос ребенка, – я знаю, что не имею права просить тебя об этом... ты, наверное, скажешь, чтобы я катилась ко всем чертям... но у меня нет больше никого, к кому я могла бы обратиться... Спенсер, ты... ты поможешь мне?

Последовала пауза, и он услышал, как она шмыгает носом. Он уже знал, что сделает. Он знал это с первой минуты, как только услышал ее голос. Ему не потребовалось много времени, чтобы принять решение, у него не было выбора, он уже знал, что незамедлительно полетит в Калифорнию.

– Завтра буду у тебя. И найду кого-нибудь для твоей защиты.

– Ты можешь сделать это для меня, Спенсер? О Боже... я так боюсь. Вдруг не смогут доказать, что меня там не было? – Она говорила, как маленький ребенок, и он всем сердцем хотел оказаться рядом с ней. Спенсер не заметил, как в комнату вошла жена. Она остановилась посреди гостиной и внимательно слушала его беседу с Кристел.

– Не беспокойся. Мы сможем это доказать. Но послушай, я ведь не адвокат по уголовным делам. А тебе сейчас нужен именно такой... и самый лучший. Учти это, Кристел... пожалуйста... – Он очень боялся, что сам не сможет оправдать ее, а ставка слишком велика. От этого зависит ее жизнь. И его тоже.

– Я только прошу, чтобы ты что-нибудь сделал... если у тебя найдется время... – Она даже не подумала об этом, но теперь забеспокоилась, что у него не окажется времени заниматься ее делами. Она уверена, у него важная работа, и, может быть, он не сможет оставить ее. Но его волновало совсем другое. Ведь у него не было никакого опыта работы по уголовным делам, как бы он ни был заинтересован в этом и как бы сильно ее ни любил.

– Мы поговорим об этом, когда я буду на месте. В данный момент тебе что-нибудь нужно? – Он опять начал кричать, потому что на линии послышался треск.

– Да. – Она улыбнулась сквозь слезы на другом конце провода. – Ножовка, – послышался не очень радостный смешок, и он улыбнулся:

– Умница. Мы вытащим тебя оттуда. Держись. Я буду у тебя раньше, чем ты думаешь. И знаешь, Кристел... – Он улыбнулся, думая, что скоро увидит ее. Но тут заметил Элизабет, наблюдавшую за ним все это время, и понял, что ему не удастся закончить фразу так, как бы он хотел. – Я рад, что ты мне позвонила.