«Дорогой Александр, скажу честно, я был рад получить от тебя предложение руки и сердца моей милой сестре. Ты знаешь, как я люблю тебя и ценю твою дружбу, но было бы крайне эгоистично с моей стороны принимать за сестру решение, которое обрадовало бы, в первую очередь, меня. Я обещал ее матери и моей бабушке, что все сделаю для счастья моих сестер, поэтому я отдаю решение этого вопроса в руки самой Елены. Прошу тебя, уговори ее. Елена много пережила, ее сердце ранено, но мне кажется, что она будет с тобой счастлива.

У меня только одно условие: все деньги, которые моя сестра получит по завещанию своих отца, матери и бабушки, принадлежат только ей, и она может распоряжаться ими по своему усмотрению, я же даю за сестрой приданое — сто тысяч в золоте. Если ты с этим согласен, уговаривай ее и подписывай контракт, я его со своей стороны уже подписал. Если свадьба состоится, я уполномочил моего поверенного И.И.Штерна, который сопровождал Елену в Россию, перевести на твой счет в любом из банков Европы сумму приданого, или выдать его тебе золотом в Санкт-Петербурге.

Удачи. Твой друг Алексей Черкасский».

Обдумывая создавшуюся ситуацию, Александр аккуратно сложил бумаги в конверт и положил его во внутренний карман сюртука. Он подошел к Елене, она уже поставила для них две чашки, но не спешила налить в них чай.

«Она как маленькая птичка — готова при любом шорохе вспорхнуть и улететь», — с нежностью подумал граф, глядя на прелестную головку, опустившуюся над чайником при его приближении.

— Сударыня, моя няня-англичанка в далеком детстве учила меня, что когда благородный джентльмен садится за чайный стол с дамами, он должен говорить только о погоде и о стихах. В память о ней, позвольте мне быть воспитанным. — Он увидел облегчение во взгляде молодой женщины и, обрадовавшись, продолжил: — Поскольку о погоде — кроме того, что уже наступила зима, сказать нечего, позвольте мне поговорить о поэзии. Вы, может быть, не знаете, но мой дядя привил мне любовь к древним авторам. Благодаря этому, я свободно читаю по-гречески. Так вот, когда я был молодым человеком, я обожал миф о Елене Прекрасной.

Александр с нежностью смотрел на грустную красавицу, сидевшую перед ним, он хотел молить о милости — дать ему немного надежды, и, подбирая слова, он продолжил:

— Вы помните, что эта самая красивая на свете девушка сама выбрала себе жениха, царя Менелая, а потом стала его женой и родила от него дочку, Гермиону, но жизнь разлучила их, красавица полюбила другого человека, царевича Париса, и уехала с ним в его далекий город. А Менелай, желая отомстить за свою честь и вернуть жену, пошел вместе со своими друзьями войной на этот город. Несколько лет спустя, когда новый муж царицы Елены погиб, а город, где она жила, пал, мучимый ревностью Менелай с мечом в руках бросился в горящий дворец, чтобы, как ждали от него его воинственные друзья, убить неверную жену. Вбежав в ее покои, он увидел Елену и выронил меч, потому что ни на минуту не переставал любить ее… При виде ее прекрасного лица он понял главное: Бог с ними, с годами, которые прошли — важны только те годы, которые ждали их впереди. Он никогда не переставал любить жену и хотел провести все оставшиеся годы только с ней, уважая ее прошлое, ее чувства и ее решения.

Елена слушала — и не могла поверить тому, что услышала. Она, наконец, посмотрела в яркие зеленые глаза своего первого мужчины и увидела в них мольбу и нежность — он говорил о них. Не отрываясь, смотрела она в эти глаза, и уже знала, что ее оборона пробита и она готова капитулировать. Тихий вопрос, заданный Александром, коснулся самого ее сердца:

— Елена Прекрасная, Менелай давно бросил свой меч, и если его можно простить за ревность, скажи мне об этом.

— Царица Елена сильно запутала свою жизнь, и ей тоже нужно прощение, — голос молодой женщины дрожал, но она продолжила: — Если они простят друг друга и перевернут страницу, приняв жизнь такой, как она есть, у них есть надежда…

Александр подошел к ней, опустился на одно колено и взял ее руки в свои. — Дорогая, пожалуйста, прости меня за мою безумную ревность, я так люблю тебя. Я никогда больше не причиню тебе боли. Пожалуйста, стань моей женой.

Граф вглядывался в лицо своей красавицы, и когда из ее глаз хлынули слезы, его мир рухнул. Он понял, что она сейчас ему откажет… Но Елена улыбнулась — как будто радуга засверкала сквозь струи дождя, и, как три года назад, сказала:

— Это огромная честь для меня, граф Василевский, я буду вашей женой.

Он вскочил и схватил ее в объятья, покрывая поцелуями любимое лицо, и вслед за Еленой тоже повторил фразу, сказанную им три года назад в избушке под Малоярославцем:

— Надеюсь, это — последний раз, когда ты обращаешься ко мне на «вы», — голос Александра дрожал от счастья.

Граф прижимал к себе любимую, целуя глаза, высокие дуги бровей, нежный сладкий рот. Шляпка Елены упала с запрокинутой головы и висела на спине на лентах. Он начал целовать золотистые локоны, вдыхая их запах. Молодой человек был так счастлив, что казалось, его сердце не выдержит переполнявших его чувств. Но вспомнив о синем футляре, который положил на каминную полку, он, обнимая, подвел Елену к камину.

— Я уже подарил тебе кольцо три года назад, поэтому на помолвку хочу сделать тебе другой подарок, — объяснил он и, открыв футляр, протянул его невесте. — Этот камень такой большой, что у него есть собственное имя, записанное в какие-то там ювелирные книги — я назвал его «Звезда Парижа».

Тронутая таким проявлением преданности, молодая женщина взяла в руки диадему:

— Какая красота, надень, пожалуйста, сам, — попросила она.

Он надел диадему на золотистую головку, и огромный синий сапфир блеснул в свете свечей, рассыпая искры и оттеняя своим цветом синеву глаз Елены.

— Боже, как ты прекрасна! Пожалуйста, давай не будем тянуть с венчанием, — взмолился он, но тут же испугавшись, спросил: — Или ты хочешь большую свадьбу?

— Нет, я хочу тихо обвенчаться как можно быстрее. Моим свидетелем может быть барон Александр Николаевич Тальзит. Как раз перед моим приездом он привез из Ратманова тетю Мари Опекушину с моей младшей сестрой Ольгой. Еще нужно пригласить Ивана Ивановича Штерна, он представляет здесь моего брата, который, как я подозреваю, и так дал тебе согласие на наш брак в своем письме, предложив уговорить меня самому.

— Алексей — настоящий друг, — улыбнулся граф, решив не вдаваться в подробности письма, написанного ему князем. — А я хочу, чтобы моим свидетелем был дядя, воспитавший меня. Пойдем, я вас познакомлю.

Он подхватил невесту под локоть и повел ее в библиотеку, где старый князь проводил время за чтением своих любимых античных авторов. Нужно было срочно увести невесту отсюда, так как Александр очень боялся не справиться с собой и, к ужасу слуг, раздеть Елену прямо в гостиной.

Три дня спустя в Благовещенской церкви Александро-Невской Лавры, там, где его когда-то крестили, Александр, граф Василевский, обвенчался со светлейшей княжной Еленой Черкасской, маркизой де Сент-Этьен. Маленькая группа гостей стояла за спинами новобрачных, не закрывая молодых от любопытных глаз посетителей церкви. Высокий красавец-жених в черном фраке, сидевшем на его широкоплечей фигуре с таким совершенством, с каким сидят вещи, сшитые в Париже, с нежностью смотрел на свою ослепительную невесту с лицом совершенной красоты. Стройная фигура молодой женщины казалась еще выше и изящнее в ярко-синем шелковом платье, отделанном тонкой вышивкой в виде серебряных звездочек, разбросанных по подолу платья, как по вечернему небу. Покрывало из драгоценных брюссельских кружев, спускающееся до середины спины, поддерживалось на голове невесты золотой диадемой, в которой сиял сапфир таких размеров и красоты, что многие любопытствующие дамы спорили между собой, может ли он быть настоящим.

Венец над головой невесты держал немолодой человек с седыми висками и добрыми серыми глазами. За спинами новобрачных стояли старик, нежно прижимающий к себе маленькую белокурую девочку в белом кружевном платье, пожилая дама, поминутно прикладывающая платок к глазам, и юная девушка с каштановыми волосами и яркими серыми, чуть раскосыми глазами. Сбоку, аккуратно крестясь, стоял высокий представительный мужчина, с цепким взглядом умных глаз.

Старенький священник провозгласил новобрачных супругами, и Александр поцеловал молодую жену, прочитав в ее глазах то же, что чувствовал сейчас сам: любовь и преданность.

Свадебный обед, устроенный в доме невесты, прошел оживленно и весело. Александр Николаевич Тальзит пожелал молодым здоровья и счастья, тетушка Опекушина, которая уже перестала плакать, попросила Александра беречь молодую жену, что он тут же клятвенно пообещал. Князь Ксаверий, которому одного взгляда на маленькую Мари хватило, чтобы, не задавая лишних вопросов, прикипеть к девочке сердцем, пожелал им долгой совместной жизни и много детей. Иван Иванович Штерн, нащупав в кармане брачный договор, переданный ему перед свадьбой графом, пожелал молодым благополучия и богатства. Даже юная Ольга расхрабрилась и пожелала молодым большой и долгой любви, при этом она густо покраснела, но мужественно выдержала всеобщее одобрение.

Два часа спустя в доме на Английской набережной, в большой супружеской спальне, которую Александр, показав чудеса изобретательности и переплатив мастерам в несколько раз, обновил за три дня, его молодая жена стояла перед зеркалом, пытаясь раздеться без помощи горничной. Молодой супруг настоял, чтобы Машу, вместе со всеми родственниками, тоже оставили пока в доме Черкасских.

— Я тебе помогу, — Александр встал за плечами жены и, вынув шпильки, отколол кружевное покрывало. Еле дождавшись этого момента, граф так хотел Елену, что ему казалось, что у него трясутся руки. — Кстати, ты знаешь, почему дядя сказал такой тост?

— Нет, объясни, — желание уже побежало легкими пузырьками по жилам Елены, и она с удовольствием подхватила игру, затеянную мужем.