— Я не считаю, что ты сидела, сложа руки, и ждала, когда за тебя решат твою судьбу. Но тебе виднее, хочешь активной борьбы, я — с тобой. Жду тебя вечером, и ты должна быть очень красивой, — велела Доротея и уехала домой, забрав коробку с выбранным нарядом.

Елена посмотрела на свою спальню, заваленную новыми платьями, и решила начать свою новую активную жизнь с малого. Нужно было реализовать идею Доротеи: найти месье Штерна и договориться об эксклюзивных поставках платьев в Париж.

В это время тот, кого так горячо обсуждали две подруги, с непередаваемым изумлением слушал свою любовницу, излагавшую ему свой план их дальнейшей совместной жизни. Княгиня Багратион, одетая, как всегда, в почти прозрачное платье из белого индийского муслина с оборками из кружев шантильи, мягко ступала маленькими ножками по персидскому ковру в большой гостиной квартиры Александра, которую тот снял для них месяц назад в новом доходном доме на улице Анжу. Александр стоял у окна, потягивая холодное шампанское, и с недоумением смотрел на эту самоуверенную женщину и спрашивал себя, где же он ошибся.

— Дорогой, свадьбу нужно отпраздновать в Париже, думаю, через месяц. Если мы на этой неделе объявим о помолвке, то все приличия будут соблюдены. И сразу же уедем в Вену, пока будет проходить конгресс, мы останемся там, а потом можем жить на две столицы: часть года проводить в Париже, а часть — в Вене. Я нашла для нас прекрасный особняк с садом, и уже договорилась с хозяином об аренде, там можно будет принимать гостей — ты же знаешь, что мой салон в Вене много лет был лучшим, я хочу устроить такой же салон и в Париже. — Княгиня подошла к Александру и интимно прижалась к нему всем своим роскошным телом и нежно пролепетала: — Но мне хотелось бы, как и в первом браке, сохранить свое состояние за собой, ведь это — мое наследство от отца и двоюродного деда.

Она посмотрела на любовника прозрачными голубыми глазами и улыбнулась нежной улыбкой маленькой девочки, которая покорила Александра два месяца назад, а теперь безмерно раздражала. Он мягко отстранил женщину, подошел к буфету, налил себе еще один бокал и вернулся на свое место в нише окна. Граф смотрел на эту красавицу и спрашивал себя, как могло получиться, что его занесло в постель этой похотливой и беспринципной женщины, любящей в этом мире только себя. Но нужно было поставить точку в этих затянувшихся отношениях.

— Катрин, я тебя очень внимательно выслушал и, признаюсь, очень удивлен. По-моему, я не просил твоей руки, и на это у меня есть очень серьезные причины: я помолвлен. Я дал девушке слово, которое намерен сдержать. Поэтому твои планы — неосуществимы. Если тебя что-то не устраивает, ты можешь переехать отсюда, тем более что ты даже нашла куда. Насколько я знаю, материально ты вполне обеспечена, но если тебе нужна помощь деньгами, мы можем обсудить и этот вопрос.

Княгиня Екатерина побледнела и рухнула в кресло.

— Как помолвлен? С кем? Почему же ты молчал, ничего мне не говорил, мы показывались везде вместе, все знают, что я жила у тебя. Моя репутация теперь безвозвратно погублена! — воскликнула она, картинно заломив руки, и по ее нежно-розовым круглым щекам потекли крупные слезы.

— Мою невесту зовут Елена Солтыкова, а что касается тебя, насколько я знаю, ты также жила в Вене с Меттернихом, и тебя не останавливало, что он давно женат и у него несколько детей. Ты не считала, что это губит твою репутацию, почему же сейчас что-то должно быть по-другому? — осведомился Александр. — Я считал, что ты обеспеченная, свободная женщина, твою дочь от Меттерниха покойный князь Багратион признал, у тебя свое собственное большое состояние. Зачем тебе снова выходить замуж?

— А ты можешь просто предположить, что я полюбила тебя и хочу всегда быть с тобой? — всхлипнула Екатерина и с болью посмотрела на любовника.

— Мне жаль, но я не могу нарушить слова, поэтому выбери любую компенсацию, и обсудим твои требования, — предложил граф. Он смотрел на полные слез глаза белокурой красавицы и не верил ни одному ее слову.

После того, как он не нашел Елену в Санкт-Петербурге и надежда увидеть ее вновь становилась все призрачнее, Александр снова начал встречаться с женщинами, выбирая самых доступных и нетребовательных, чтобы не попасться на удочку брака. Эти отношения не затрагивали его душу, а развлекали его и удовлетворяли физические потребности здорового молодого мужчины. Он уже не мог поклясться, что чувство, испытанное им к Елене было любовью, но подозревал, что его отношение к потерянной невесте было близко к этому слову. Тогда граф испытывал такую острую страсть и нежность, потребность оберегать и защищать. А сегодня он холодно и равнодушно смотрел на представление опытной актрисы. Сравнивая княгиню, не сказавшую ни одного слова правды, с той прямой и честной девушкой, которую, наверное, любил, Александр в который раз пожалел о своей потере. Ход его мыслей прервал резкий окрик княгини:

— Ты не слушаешь меня! — слезы ее высохли, и лицо исказила гримаса раздражения, превратив маленькую девочку, которую она всегда изображала, в жесткую волевую женщину. Она продолжала кричать: — Я не поленюсь тебе повторить, что я никуда отсюда не уеду, уехать придется тебе. Я считаю, что ты обязан был раньше сказать мне о своих обязательствах, ты использовал меня, поэтому я должна получить достойную компенсацию, и я хочу дом, который я выбрала для нас. Ты должен мне его подарить, я перееду отсюда только в собственный дом!

— Хорошо, вернемся к этому вопросу завтра, — предложил Александр.

Он прошел по анфиладе комнат в свою спальню и начал собирать вещи. За ним в комнату вбежал его новый камердинер Жерар и изумленно посмотрел на хозяина.

— Месье, я уже часть вещей собрал, соберите остальное, через полчаса мы переезжаем на улицу Коленкур в квартиру князя Черкасского. Пока он в Лондоне, мы поживем у него, а потом найдем что-нибудь для себя, — распорядился Александр и отправил слугу в платную конюшню, расположенную на соседней улице, где он держал своих лошадей.

Ровно через полчаса Александр в сопровождении Жерара выехал на улицу Коленкур, размышляя, что же за женщина такая княгиня Багратион. Получив обещание, что бывший любовник выполнит ее требования, женщина повеселела и попросила пока никому не говорить о разрыве их отношений, а по-прежнему сопровождать ее на балах, раутах и приемах. Сегодня же к десяти часам она хотела его видеть на приеме у графини де Талейран-Перигор.

Елена поднималась по широкой мраморной лестнице дома Талейрана, украдкой поглядывая на свое отражение в зеркалах, занимавших все простенки между белыми мраморными полуколоннами, украшавшими стены. Сегодня они с Машей провели два часа, готовясь к сегодняшнему выходу. Она снова вспомнила о прическе, придуманной месье Полем для нее в первые дни приезда в Париж, и попросила Машу причесать ее именно так. Теперь прическа получилась еще лучше: отросшие волосы упругими локонами завивались вдоль лица, а те, что были закреплены на макушке, спускались массой золотых спиралей на шею и плечи молодой женщины.

Сегодня на ней было новое вечернее платье из тончайшего струящегося шелка цвета мяты с летящим шлейфом, вышитое по подолу тонким цветочным рисунком. Бриллиантовый гарнитур работы месье Нито блеском множества камней идеально дополнял простой и изысканный наряд молодой женщины.

«Все получилось так, как я хотела, — мысленно решила Елена, глядя на свои многочисленные отражения, — нужно теперь, чтобы это оценил Александр».

Она подошла к Доротее, стоящей в дверях салона и остановилась около подруги.

— Отлично, дорогая, наконец, я снова вижу Звезду Парижа, — улыбнулась графиня и пожала молодой женщине руку, — постой со мной, пока гости еще подъезжают, а потом вместе войдем в салон.

Елена послушно встала рядом с ней и начала приветствовать гостей, помогая Доротее.

— Посмотри, княгиня приехала одна, интересно, что это значит? — тихо шепнула на ухо Елене графиня. Действительно княгиня Багратион, как всегда невыразимо прелестная в белом муслиновом платье и в роскошных фамильных бриллиантах поднималась по лестнице.

— Добрый вечер, княгиня, добро пожаловать, я всегда рада вас видеть, — заявила Доротея и с сияющей улыбкой пожала гостье руку, — проходите, я хотела бы обсудить с вами письмо, которое я получила от моей сестры Вильгельмины, герцогини Саган. Она открыла литературный и политический салон в Вене. Вы же знаете, что сестра разведена и может делать все что хочет, и чтобы она не скучала, ее друг министр иностранных дел Австрии Меттерних посоветовал ей открыть салон. У вас ведь тоже был салон в Вене, это действительно так интересно?

— Мадам, мне было интересно, но мой салон всегда считался самым рафинированным местом, я принимала только лучших из лучших. Не знаю, сможет ли ваша сестра подняться до такого уровня. Но почему вы говорите о моем салоне в прошедшем времени? Я возвращаюсь в Вену и, как только я приеду, мой салон вновь откроет свои двери, — парировала княгиня, надменно вздернув подбородок, но заметавшийся взгляд огромных голубых глаз сказал Доротее, что ее стрела попала в цель. — Но вы, конечно, всегда будете у меня желанными гостьями. Вы же поедете на конгресс в Вену?

— Разумеется, мы будем там, — подтвердила графиня, глядя вслед рассерженной блондинке, прошедшей в двери салона, — держу пари, что она уедет в Вену в течение недели. Там у нее самый глубокий интерес, там у нее работа на царя Александра и отец ее дочери, которого сейчас у нее увела моя сестрица. Это будет настоящая битва — обе они друг друга стоят. Очаровательные, до предела циничные и эгоистичные женщины будут сражаться за этого хитрого лиса Меттерниха.

Женщины, переглянувшись, вновь повернулись к лестнице. Поток гостей начал иссякать, когда появился граф Василевский. В белом колете кавалергарда, высокий, гибкий как пантера, он показался Елене необыкновенно красивым и бесконечно далеким.