— Да, я принесла их, — подтвердила Елена и отдала поверенному конверт с документами.

Месье Трике разложил документы на столике перед диваном, надел очки в тонкой металлической оправе и прочитал их.

— Мадам, по новому гражданскому кодексу, принятому нашим императором несколько лет назад, по завещанию можно оставить наследство супруге, при условии, что у умершего нет законных детей. В завещании вашего супруга предусмотрен случай, что вы можете оказаться в положении после его смерти. Это — самый важный момент, — объяснил поверенный и внимательно посмотрел на Елену. — Вы ждете ребенка?

— Да, месье, у меня будет ребенок, — подтвердила молодая женщина и почувствовала, что краснеет.

— Тогда, по новому кодексу вы наследуете половину состояния по завещанию, а вторую половину наследует ваш ребенок, но в этом случае вступление в наследство откладывается до рождения ребенка. Вы можете вступить в права наследования сразу только в том случае, если суд или император назначит вас опекуншей при будущем наследнике, тогда вы тут же вступаете в управление всем имуществом, а по достижении вашим ребенком восемнадцати лет вы передадите ему его половину имущества отца.

— А сколько времени займет рассмотрение дела в суде? — растерялась герцогиня, впервые участвующая в столь юридически сложном деле.

— Мы можем подать прошение в суд, и месяца за три суд должен рассмотреть это дело. Но, мадам, для суда у нас не хватает какого-либо документа, подтверждающего личность маркизы, например, ее метрики, свидетельства о крещении, или паспорта, по которому она въехала в нашу страну.

— Маркиза въехала в нашу страну в карете, которая ехала за каретой императора, после того как государь пригласил ее в Париж в моем присутствии! — начала горячиться Аглая.

— Тогда у нас остается единственный выход: маркизе следует воспользоваться приглашением императора и обратиться к нему с просьбой, чтобы тот императорским указом назначил ее опекуншей при будущем ребенке. Как только мы получим этот указ, мадам сможет сразу же вступить в права наследования всего имущества своего супруга.

— Благодарю вас, месье, что вы уделили мне внимание и все так подробно разъяснили, — Елена улыбнулась французу, несмотря на ужасное беспокойство, охватившее ее. — Мы дадим вам знать, как только решим этот вопрос.

Поверенный поднялся и откланялся, а дамы остались одни в гостиной.

— Аглая, у меня нет никаких документов. Когда Арман посадил меня в карету, ни он, ни я не думали о документах. Я взяла только бабушкины серьги и немного денег. Он должен был довезти меня до Вены, где живет моя тетя, и оставить там, а сам собирался вернуться ко мне после войны. Этот бой, перед которым мы поженились, спутал все наши планы.

— Конечно, кто среди войны мог вспомнить о документах. Я тебя прекрасно понимаю, но если мы пойдем к императору, нам никакие документы не понадобятся — его указ заменяет любой документ. Нам нужен этот указ, и я знаю, кто нам поможет. Нам нужна помощь императрицы Жозефины.

Аглая тут же написала и отправила в Мальмезон письмо, где просила у императрицы Жозефины разрешения посетить ее, представив маркизу де Сент-Этьен, и стала ждать ответа, а пока со свойственной ей энергичностью принялась за подготовку возобновления своих еженедельных раутов.

— Я всегда принимала по четвергам. Весь Париж это знал, и у меня бывали все, даже члены августейшей семьи. Интересно, насколько уменьшилось мое влияние, пока я отсутствовала? — задумчиво протянула герцогиня. — Впрочем, если августейшая семья обо мне забыла, и наша прекрасная принцесса Полина перестанет ко мне ездить, мои гости больше будут смотреть друг на друга, а не на ее драгоценности и неприлично низкие декольте.

Глава 9

Организационный талант мадам Ней как всегда выручил ее, и спустя всего три дня после ее возвращения дом маршала сиял огнями, а красная ковровая дорожка была постелена на крыльцо, защищая шелковые туфельки приезжающих дам от зимней слякоти. Герцогиня в роскошном платье кремового шелка, сплошь расшитого золотом, где повторяющийся узор из пальмовых листьев был широким на подоле и мелким на лифе и рукавах, стояла на площадке белой мраморной лестницы, принимая гостей. Несмотря на все отговорки, она не позволила Елене остаться в своей спальне, а заставила ее надеть золотистое вечернее платье и стоять рядом с собой. С того места, где они находились, им было видно ярко освещенное крыльцо, и пока гости выходили из экипажа, снимали верхнюю одежду, поднимались по лестнице, Аглая успевала рассказать своей молодой подруге о том, кто сейчас к ним подойдет. Когда гости приближались, хозяйка дома здоровалась и представляла им Елену.

Аглая не потеряла влияния за время своего отсутствия в Париже, ее дом был как всегда полон, и Елена очень старалась, пытаясь запомнить имена гостей, но потом запуталась и сдалась. Слава Богу, раут танцев не предполагал, и она решила быть все время рядом с хозяйкой и, если это будет нужно, спрашивать имена присутствующих у герцогини. Поток гостей уже почти иссяк, когда подъехала роскошная темно-синяя карета, запряженная четверкой белоснежных лошадей.

— Какая честь — и какая морока — к нам прибыла сама принцесса Полина, герцогиня Гвасталльская, — ирония Аглаи относилась к невысокой, но необыкновенно изящной женщине лет тридцати, входившей в широкие стеклянные двери.

Дама сбросила темно-вишневую ротонду, подбитую темным, переливающимся в свете свечей соболем, и осталась в белоснежном шелковом платье с широкими фестонами из валансьенских кружев у очень низкого выреза. Под грудью платье было перехвачено золотым поясом, в звеньях которого сверкали крупные рубины, обрамленные бриллиантами. Такое же колье, серьги и два браслета дополняли туалет, подчеркивая богатство и высокое положение дамы.

Полина Бонапарт полностью заслуживала свое прозвище «Венера»: большие голубовато-серые глаза и пухлые розовые губы украшали овальное лицо с правильными чертами, выдававшими итальянскую кровь, блестящие русые волосы, собранные локонами у лба оттеняли белоснежную кожу. А плечи, руки и грудь, выступающая из неприлично низкого выреза платья, были абсолютно идеальной формы.

— Добрый вечер, ваше императорское высочество, — поздоровалась Аглая и присела в низком реверансе перед сестрой императора.

— Добрый вечер, герцогиня, — Полина Бонапарт с любопытством уставилась на Елену, стоящую за спиной мадам Ней и поинтересовалась: — Кто эта дама? Вы хотите представить ее мне?

— Да, ваше императорское высочество, позвольте мне представить вам маркизу де Сент-Этьен, ее муж, погибший, защищая нашего дорогого императора на поле битвы, поручил Элен заботам нашей семьи, и теперь я представляю ее парижскому обществу.

Елена склонилась перед принцессой Полиной.

— Да, я уже знаю об этом событии. Все знают, как я предана брату, поэтому в моем лице вы найдете благодарного друга, — принцесса протянула Елене руку и обратилась к мадам Ней: — Но, Аглая, вы напрасно ждете приглашения во дворец, император не знает, как ему поступить с маркизой. С одной стороны, он обязан вдове де Сент-Этьена — он так мне и сказал, но с другой стороны, его тяготит то, что маркиза русская, а ведь он впервые в жизни проиграл военную кампанию, и проиграл русским. Его сейчас мучают противоречивые чувства, поэтому, дамы, если вы хотите успеха вашему делу, то поезжайте к Жозефине, только она одна может воззвать к его совести, и император примет ее совет.

Изумленная мадам Ней поблагодарила принцессу Полину и пригласила ее пройти в зал.

— Не ожидала, что добрый совет будет исходить именно от Полины, обычно она занята только собой или очередным любовником. Но это — правда, все знают, что Полина предана брату, а он любит ее больше всех сестер, и всегда с ней откровенен. Пока император не решил, что ему с тобой делать, радушного приема тебе в свете не будет, и нам необходимо переломить эту ситуацию.

Аглая оказалась права: пока прием, оказанный Елене гостями раута, был вежливым, но достаточно прохладным. Герцогиня весь вечер не отпускала подругу от себя и посадила за ужином рядом с собой. Поэтому раут для молодой женщины закончился благополучно, и ее гордость не была задета.

Проводив последних гостей, среди которых была и принцесса Полина, которая на глазах у изумленных гостей весь вечер интимно прижималась к красивому молодому человеку лет восемнадцати, сыну одного из маршалов, только что появившемуся в свете, обе усталые женщины разошлись по своим спальням. Забравшись в постель, Елена свернулась калачиком и закрыла глаза. Сегодня ей столько раз напоминали о смерти Армана, что к концу раута она держалась из последних сил. Сейчас слезы заструились из ее глаз, она вытирала их уголком простыни, а они все текли и текли. Наконец, молодая женщина успокоилась, слезы принесли облегчение, и она заснула. Во сне она видела мужа, они гуляли вместе по большому, залитому солнечным светом парку, он держал жену за руку и ласково улыбался, склоняясь к ее лицу.

Утром прибыло послание от императрицы Жозефины, она приглашала милую герцогиню вместе с ее новой подругой прибыть в Мальмезон на ужин с танцами, устраиваемый в честь Дня очищения Марии.

— Я и забыла, что полное имя императрицы — Мария-Роза-Жозефина. Она отмечает все церковные праздники, связанные с именем Мария. — Аглая прочитала письмо и с удовольствием заметила: — До чего же она прекрасная женщина — нежная, мягкая и деликатная. Так что сегодня едем в Мальмезон!

Вошедший дворецкий доложил герцогине, что принесли коробки от мадемуазель Мишель.

— Как кстати, ведь единственное вечернее платье ты уже надевала, — обрадовалась Аглая. — Пока накрывают к обеду, мы успеем что-нибудь выбрать тебе на вечер.

Коробок было четыре, в них лежали два дневных и два вечерних платья. Елене больше всего понравилось темно-синее вечернее бархатное платье с широким двухслойным белым кружевным воротником вокруг глубокого декольте. Его она и надела на вечерний прием к императрице Жозефине, дополнив наряд бабушкиными серьгами.