Воцарилась мертвая тишина, когда пираты представили всю силу, которая идет на них. Анна посмотрела на Джека. Он сидел с опущенной головой и бесцельно водил пальцем по песку, рисуя круги. На губах застыла слабая улыбка. У Дженнингса был истерзанный вид, как будто бы он до смерти устал.

— А зачем посылать все эти английские корабли против англичан, а? — прорезал тишину сердитый голос. — Ведь сейчас мы просто волдыри на заднице короля.

— Да! — заревел Дженнингс, — но мы выводим из строя британский флот. Когда Тиш и Бонне совершили набег на Чарльзтаун, они тем самым срубили сук, на котором сидят. Нам дают шанс! Если мы им не воспользуемся, нас повесят! — его голос дрогнул, но заметить это могли только стоящие рядом. Анна посмотрела на Бэсс, слышала ли она эту слабую нотку в его голосе? — Лично я нахожу удовольствие в танце на краю пропасти. Я слишком стар, чтобы сражаться против целого флота, черт бы его побрал!

Бэсс посмотрела на Анну и слегка улыбнулась. Молодой пират говорил с напряжением в голосе:

— Вы, старики, можете принимать помилование, остальные уйдут в море!

— Да, да, да! — эхом отозвались вокруг. Но большинство пиратов искоса поглядывали на своих вожаков, которые хранили молчание, в свою очередь невесело поглядывая друг на друга из-под своих шляп.

Кон Кэсби медленно поднялся, его сабля поблескивала от пламени костра. Дженнингс осторожно посмотрел на него, стараясь понять настроение пирата, и сел, уступая ему место.

— Пора, ребята, — раздался грубый голос Кэсби. — Пора поработать мозгами. Но перед тем как высказаться, помните, люди короля собираются долго мотаться за нами из порта в порт. Англия не воюет. И знайте, что ваша воля обернется против вас. Может, лучше принять помилование, пока его предлагают? Мудрец знает, когда поднять якорь и отправиться в плавание по другим морям. — Он сел. Только плеск волн нарушал тишину.

Дженнингс снова встал и поднял обе руки:

— Вы выслушали обе стороны, ребята, — он огляделся вокруг. — Все, кто за помилование и новую жизнь, скажите «да», — целый хор голосов, включая большинство вожаков, выкрикнули в один голос «да».

Дженнингс усмехнулся:

— И те, кто за то, чтобы послать губернатора к черту и залезть в петлю, тоже скажите «да», — маленькая кучка попыталась выкрикнуть что-то, но затихла, заметив сердитые взгляды своих вожаков. Вдруг чей-то одинокий голос крикнул:

— К черту, ребята! Мы можем получить прощение и, если не смиримся с этим, то тогда всю жизнь будем сводить счеты! — из толпы раздался взрыв хохота.

— Что ж, значит, помилование, ребята. Вы решили свои судьбы! — Дженнингс с удовлетворением обвел взглядом толпу.

Джек резко поднялся и с гордо поднятой головой пошел прочь. Анна взглянула на Дженнингса, который смотрел туда же, куда и она, а затем повернулась и последовала за Джеком.

Она торопилась, чтобы догнать его. Увидев, что он упал на песок, она схватила его за руку и ждала, когда он заговорит.

— Я не приму королевского прощения, пока у меня есть корабль. Я не для того становился капитаном, чтобы преподнести свой корабль королю на блюдечке!

Мысль Анны быстро работала. Если они получат прощение, и если это прощение подразумевает и другие преступления, не только пиратство, возможно, они с Джеком могли бы вернуться в Чарльзтаун, может быть, начать новую жизнь вместе. Но какую жизнь этот человек будет вести в таком городе? И какую жизнь она разделит с ним? Мысленно она вспоминала свой дом в Чарльзтауне; прекрасное белье в шкафах, вина, длинные белые свечи, богатая парча, слуги, все чистенькие и послушные, свои платья, разложенные по всей мягкой пуховой кровати. А затем она подумала о скучных душных днях, сплетнях и манерности, о детях, цепляющихся за ее юбки, о скользких взглядах всех, кого она знала, о Джеке, ее Калико-Джеке, в платье купца, с золотыми часами на цепочке, в напудренном парике. Он не вынесет этого. Она потеряет его. Анна остановилась и высвободила руку.

— Ты помнишь, о чем спрашивал меня, любовь моя?

Он улыбнулся и обнял ее:

— Да. Ну и как, решила ли ты идти со мной? Она улыбнулась, закинув голову назад так, что волосы упали на его руки, обнимавшие ее за талию.

— Да, я решила. Очень уж соблазнительно предложение. К черту Вудеса Роджерса. Мы поведем твой корабль в море, капитан! — она непринужденно рассмеялась. — Теперь, когда осталось меньше собак, больше достанется нам.

Анна выгнула спину, и Джек целовал ее шею. Его губы двигались медленно-медленно, как будто нащупывая пульс. Она обхватила его голову руками, желая, чтобы он поцеловал ее в губы. Он пылко целовал девушку, стараясь коснуться языка. Анна ощутила вкус рома, табака и морских брызг. Где-то в глубине души она знала, что бы ни случилось с ними дальше, эту минуту она запомнит на всю жизнь.

***

Через месяц огромная флотилия капитана Роджерса, соблюдая предосторожности, вошла в гавань Нью-Провиденс. «Делисия» — его собственный флагманский корабль — вел за собой семь судов: два брига, три военных корабля и два шлюпа. На борту находилась небольшая кучка солдат, перепачканные пленники из колоний и крепкая команда отставных военных моряков. Все вместе они не производили шокирующего впечатления. Весть о том, что Ричард Тенли, штурман, любимец пиратов, запросто принял прощение, заставила оппозиционеров перейти на сторону губернатора. Тенли с нетерпением ждал момента, чтобы перебраться на сторону победителей. Он сам вызвался провести флотилию через опасные багамские рифы и сейчас стоял рядом с Роджерсом, обозревающим гавань в подзорную трубу.

Роджерс был при полных регалиях: в капитанском кителе, с пурпурным переплетением на груди, на боку висела абордажная сабля, инкрустированная драгоценными камнями. Однако, длинные локоны парика не скрывали шрамов, оставленных прежней жизнью. Одна бровь была рассечена, верхняя губа оторвана пулей испанского мушкета. Эта рана обнажала верхние зубы, и лицо Роджерса сияло оскалом.

Через несколько минут весть о прибытии флотилии разнеслась по острову, как тропический шквал. Пираты и проститутки, дети и собаки неслись по улицам к докам. Некоторые матросы, больше других заинтересованные в благосклонности, посылали убогие приветствия громадной флотилии. Но корабли не совались далеко в гавань. Военные суда медленно выстраивались у линии горизонта, чтобы блокировать вход в гавань.

Когда Чарльз Вейн услышал о прибытии губернатора, он сколотил небольшую команду из добровольцев.

— Я не позволю, чтобы меня схватил какой-то фат, считающий себя победителем! — кричал он в ярости. И многие согласились. По крайней мере, людей хватало для команды небольшого шлюпа. Его корабль был почти готов к отплытию, и он подобрал еще несколько человек на острове, которые решили отклонить королевскую милость.

Анна заметила; что один из кораблей Роджерса примостился между двумя подводными скалами на выходе из бухты. Эти выступы не позволяли правительственным кораблям полностью взять гавань в кольцо. Корабль Вейна готовился к отплытию.

Девушка побежала в «Палату Лордов», удивляясь, почему Джека нет на корабле, почему он ничего не предпринимает, чтобы покинуть остров. Джек играл в кости с друзьями. Анна отозвала его и настойчиво прошептала:

— Джек, губернатор здесь. Он блокирует гавань.

— Да, я знаю. Я полагаю, мы застряли.

— Нет, мы не застрянем, если ты пошевелишься. Вейн поднимает якорь. Он проскочит мимо флотилии, если поторопится. Мы бы могли присоединиться!

Он удивленно посмотрел на нее:

— Ты собираешься отплыть прямо сейчас, на глазах у гвардейцев?

— Да! Но только, если ты пойдешь вместе со мной —. Я не хочу, чтобы меня взяли посреди гавани, и чтобы весь остров видел это.

— Но у меня нет с собой даже приличного пистолета, девочка.

— Возьми любой! И поторопись! Встретимся на берегу через четверть часа.

Анна побежала к своей лачуге, быстро переоделась в ситцевую блузу и брюки, подвязала волосы косынкой и заткнула за пояс два заряженных пистолета. В одной руке она несла саблю, в другой — узелок со всем необходимым.

Когда девушка прибежала в доки, тени стали уже длиннее. Корабль Вейна все еще стоял в гавани. Между королевскими судами оставалась большая дыра. Джек позвал Анну, он сидел в маленьком ялике, загруженном вещами, которые он хотел увезти. Она, поднимая брызги, побежала по воде и забралась в ялик.

Когда они подгребали к кораблю Вейна, девушка еще раз посмотрела в море. Вклинившийся бриг снялся, наконец, с якоря и выстраивался в общую линию, чтобы перекрыть выход из гавани.

— Спаси нас Господь! Теперь мы никогда не выберемся, — простонал Рэкхэм. Но Анна не ответила, она изучала расположение кораблей и заметила, что ветер дует с берега.

Роджерс на борту «Фелисии» так же тщательно осматривал корабли, стоящие в гавани. Как бывшего морского офицера, его пугали обломки затонувших судов, торчащие из воды. Он понял, что не сможет продвинуться ближе, не причинив вреда своему кораблю. Дул встречный ветер и приближалась ночь. Вудес знал, что даже Тенли не сможет подвести корабль ближе к берегу. Но теперь никто не мог проскочить через кордон, который он выстроил в бухте.

— Бросай якорь здесь, — обратился он к Тенли. Мы потопим любой корабль, который приблизится к нам. На рассвете ветер поменяется, и мы войдем в гавань.

— О, не беспокойтесь, капитан, спокойно ответил Тенли. — Никто не посмеет выступить против королевских прокламаций и Ваших пушек.

Роджерс улыбнулся ему, а про себя подумал «Этот слащавый подонок — первый и будет последним на моем корабле, как только мы обезвредим это грязное змеиное гнездо».

Вейн был рад видеть Анну и Джека и немедленно назначил Рэкхэма своим квартирмейстером, как в старые добрые времена. Затем капитан созвал совет для выработки плана прорыва. Лучше всего было дождаться темноты и попытаться вырваться на свободу. Все знали, что если не удастся сбежать ночью, то на рассвете они будут вынуждены сдаться. Анна взглянула на орудия, расположенные на корабле Вейна, и у нее засосало под ложечкой. Вдруг она оказалась в центре в окружении пиратов и заговорила.