— Сергей Александрович, какой приятный сюрприз. Входите же, не стойте на пороге.

— Александр Андреевич, рад видеть Вас в добром здравии, — улыбнулся в ответ Левашов.

— Давно ли вернулись? — поинтересовался Катенин, сделав знак своему адъютанту оставить их.

— Второй день в столице, — усмехнулся Сергей.

— И сразу ко мне? — рассмеялся Александр Андреевич. — Знать не просто так зашли. Так с чем пожаловали?

Сергей вздохнул. Уж в чем в чем, а в проницательности Катенину не откажешь.

— Я бы в любом случае обязательно пришел к Вам. Но Вы правы, говоря, что мой визит не просто дань вежливости. Я разыскиваю князя Шеховского Павла Николаевича, поговаривают, что он нынче несет службу у генерал-губернатора Муравьева.

Улыбка исчезла с лица Катенина.

— Могу я спросить Вас, Сергей Александрович, для чего Вам понадобился Павел Николаевич? — поинтересовался он.

Левашов нахмурился: говорить о Жюли он не хотел, но и лгать Катенину тоже. Сергей раздумывал не более минуты и решившись посмотрел прямо в лицо Катенина, наблюдая за его реакцией на свои слова:

— Будучи этой весной в Милане по делам службы, я встретился с княгиней Шеховской при весьма странных обстоятельствах.

— С Софьей Андреевной? — удивленно спросил Александр Андреевич. — Но помилуйте, этого просто не может быть. Мы виделись на Пасху.

— Я говорю не о Софье Андреевне, — покачал головой Сергей. — Я виделся с Юлией Львовной.

— Быть того не может! — воскликнул Катенин.

— Да я понимаю, что мое заявление выглядит несколько странным, — согласился Сергей, но, тем не менее…

— Тело княгини Шеховской три года назад было найдено в Финском заливе, — перебил его Катенин. — Юлия Львовна похоронена на семейном кладбище Шеховских.

— Как похоронена? — побледнел Левашов. — Это чудовищная ошибка. Она жива я сам своими глазами видел ее, говорил с ней!

— Но как такое возможно? — Александр Андреевич сосредоточенно нахмурился, а когда обернулся к Левашову, лицо его приобрело еще более хмурое и недоверчивое выражение. — Сергей Александрович, когда пропала Юлия Львовна Вы ведь уехали в Париж?

— Да. Все так и было, — подтвердил его слова Левашов, не понимая, отчего так зол Катенин и к чему он клонит.

— К чему я говорю об этом. В обществе ходили слухи о Вашем увлечении княгиней Шеховской.

Сергей вздрогнул, но глаз не отвел, хотя яркий румянец, выступивший на скулах, свидетельствовал о том, что слова Катенина попали в самую точку.

— Я так и думал, — расстроенно покачал головой Александр Андреевич.

— Я не отрицаю, — тихо ответил Серж, — но не понимаю коим образом, это связано с нынешней ситуацией.

— Павел Николаевич не просто так оставил службу в Преображенском полку и подался в Сибирь, — ответил Катенин. — Все дело в том, что в высшем свете Петербурга Ваш отъезд связали с исчезновением княгини Шеховской. Поговаривали, что она не погибла, а инсценировала собственную смерть, сбежав с любовником в Париж. Согласитесь, Сергей Александрович, то, что именно Вы явились в столицу с вестью о том, что она жива, выглядит несколько…

Левашов вскочил со стула и заметался по кабинету Катенина.

— Сядьте! — командирским тоном приказал Александр Андреевич. — Я всегда был дружен с Павлом Николаевичем и мне ситуация эта крайне неприятна, — продолжил он. — Я задам Вам один единственный вопрос? Это правда?

— Ложь! От первого до последнего слова, — глядя ему в глаза, заявил Левашов. — Хотя видит Бог, если бы она согласилась…

— Почему же тогда Вы желаете разыскать Шеховского? — недоуменно воззрился на него Катенин.

— Всю дорогу от Милана до Радома я только и слышал Поль, Поль, Поль, — усмехнулся Сергей.

— Боже мой! Я совершенно забыл. Павел Николаевич обручен и…

— Я должен написать ему, — перебил его Левашов. — Вы же понимаете, как это важно именно сейчас.

— Да, да, — рассеяно согласился Катенин. — Обязательно напишите на адрес Муравьева в Иркутске.

Выйдя от Катенина в самых смятенных чувствах, Сергей направился домой. Расхаживая по своему кабинету, он несколько раз останавливался у стола, присаживался в кресло и, взяв в руку перо, вновь откладывал его. — Я должен сделать это ради нее, — убеждал он себя. — И еще отписать в Закревское и сообщить Жюли все, что ему удалось узнать о ее супруге.

Серж никогда не приятельствовал с Шеховским, пути их редко пересекались, к тому же, если вспомнить последнюю их встречу, то ему вообще следовало воздержаться от вмешательства в это дело и не пытаться напомнить о себе. Ведь было совершенно очевидно, что Шеховской, заметив его увлеченность Жюли, ревновал. Так стоило ли вновь раздувать угли былого пожара? История Жюли столь невероятна, что не знай он Закревского всю жизнь, едва ли сам бы поверил во все это. И вновь его имя окажется связанным с именем княгини Шеховской. И все же… — Сергей оглянулся на письменный стол. Говорят, если любишь, готов на любую жертву, ради того, кому отдано сердце: если он может ускорить встречу Жюли с ее супругом, он это сделает. Решившись, он вернулся к столу и, устроившись в кресле, обмакнул перо в чернила:

"Милостивый государь, Павел Николаевич. Считаю своим долгом сообщить…" — Сергей задумался. Выходило слишком холодно, чопорно и официально. Смяв листок бумаги, он швырнул его на пол. Откинувшись на спинку кресла, Левашов прикрыл глаза, раздумывая над тем, какими словами можно сообщить человеку о том, что его жена, умершая и похороненная жива? Большие напольные часы, стоящие в кабинете, пробили два часа, заставив его вздрогнуть и открыть глаза. Нет таких слов, какие объяснили бы чудесное воскрешение Жюли, — вздохнул он, положив перед собой чистый лист бумаги. Перо легко и быстро заскользило по бумаге:

"Милостивый государь, Павел Николаевич, возможно прочитав это письмо, Вы не поверите не единому слову в нем, хотя видит Бог, у меня нет причин лгать Вам. Будучи этой весной в Милане по делам службы я встретил Вашу супругу Юлию Львовну Шеховскую. История, приключившаяся с ней совершенно невероятная и, может быть, я и сам бы усомнился в ее правдивости, если бы мне не поведал ее человек, которому я доверяю как самому себе. На сегодняшний день супруга Ваша, думаю, находится в Полтавской губернии в имении графа Закревского. Если Вы пожелаете встретиться и выслушать меня, я готов поведать Вам все, что мне известно. Ваш покорный слуга граф С.А. Левашов".

Еще раз, пробежав глазами письмо, он отложил его и вновь взялся за перо:

"Милостивая государыня, Юлия Львовна. Спешу сообщить Вам новость отнюдь не радостного свойства. Помня свое обещание разыскать в столице супруга Вашего Павла Николаевича, я сразу по прибытию в Петербург поспешил исполнить его. К моему великому сожалению, никого из Шеховских в столице не оказалось. Софья Андреевна и Николай Матвеевич на лето уехали в Павлово, а Павел Николаевич нынче находится на службе у генерал-губернатора Восточной Сибири графа Муравьева. Я взял на себя смелость отписать Вашему супругу о нашей с Вами встрече в Милане и нынче жду ответа от его сиятельства. Отныне и навсегда, Ваш покорный слуга С. Левашов."

Дождавшись, когда высохнут чернила, Сергей запечатал оба письма и, отдав лакею, велел снести на почтовую станцию. Ну, вот и все, обратного пути нет, — глядя вслед удалявшемуся слуге из окна своего кабинета, вздохнул он. Нынче остается только ждать.

* * *

На то чтобы добраться из Радома в Закревское у Василия Андреевича и Юленьки ушло две недели. Граф Левашов пообещал навести справки о князе Шеховскому и потому Жюли решила остаться в Закревском, которое уже привыкла считать своим домом и дождаться письма от Сержа и только затем ехать в столицу. К тому же состояние здоровья Василия Андреевича вызвало серьезные опасения. Губернский врач, осмотрев его поостерегся делать какие-либо прогнозы.

— Все в руках Божьи Анна…, простите, Юлия Львовна, — покачал он головой. — Все никак не могу поверить… Это знаете ли так необычно. Привык считать Вас Анной.

— Скажите, есть ли надежда на то, что он поправится? — перебила его Жюли, не желая обсуждать с ним столь болезненную для нее тему.

— Полный покой и должный уход, — пожал плечом врач. — Еще раз повторюсь, все в руках Божьих, Юлия Львовна.

Проводив доктора, Юленька поднялась в спальню Закревского. Как же он изменился? — вздохнула она глядя на бледное лицо и заострившиеся черты. Присев в кресло подле его кровати, Жюли взяла в руку его почти высохшую ладонь.

— Юленька, — слабо улыбнулся Василий Андреевич, открывая глаза, — Вы поистине ангел. Я так виноват перед Вами, а Вы не оставили меня.

— Как я могу оставить Вас? — улыбнулась Жюли, чувствуя, как непрошенные слезы жгут глаза. — У меня никого не было кроме Вас.

А может статься так, что все так и останется, — добавила она про себя. При мысли этой сдавило грудь, отвернувшись от Закревского и сделав вид, что ищет страницу в книге, которую читала ему накануне, Жюли украдкой утерла скатившуюся по щеке слезу. О Боже, как же долго тянется время. Серж уж давно должен быть в Петербурге, а письма от него все нет. Тревожно стало на душе. Нет, конечно, сейчас она не может уехать, оставив Закревского, но и маяться в неизвестности, сходить с ума от самых дурных предположений, совершено не осталось сил.

Сильным порывом ветра распахнуло чуть приоткрытую оконную раму, легкая кисейная занавеска взметнулась вверх, загрохотало, зашумело за окном.

Поднявшись с кресла, Жюли бросилась закрывать окно, да так и застыла держась за оконную створку. Вспомнилась маленькая и тесная Петербургская квартира под самой крышей доходного дома, разбитая ваза и разметавшиеся белоснежные лепестки на полу. Поль, — заныло сердце. — Милый мой, любимый, дано ли свидеться нам? Тяжелые дождевые капли зашумели в густых кронах, забарабанили по подоконнику. Очнувшись, Юленька торопливо прикрыла окно и вернулась к постели Василия Андреевича. Она собиралась продолжить чтение, но он дотянувшись до ее руки слабо сжал тонкое запястье.