Мишель стремительно покинул террасу, неприятно пораженный сделанным открытием. Ну, какова! А он-то, дурак, считал ее образцом чистоты и добродетели! А Петр, неужто в сговоре с ней?!

Полина расстроенно взглянула на Вяземского.

— Я действительно не имела такого намерения, — едва не плача, пробормотала она.

— Конечно, не имели, — мягко улыбнулся Вяземский. — За это Вы должны быть благодарны той самой Ольге, но пусть это останется между нами, — подмигнул он Лукомскому.

— Но я не знаю никакой Ольги, — недоуменно прошептала Полин.

— Разумеется, — ответил хозяин дома. — Зато Михаил Алексеевич прекрасно знает сию даму.

Ольга проводила глазами младшего брата, который так торопился уйти, что даже пренебрег всеми правилами приличий и не поставил ее в известность о своем намерении, и теперь ей предстояло самой как-то добираться домой после бала. Ну что ж, видимо, ее маленькая месть удалась на славу, потому как младший братец явно пребывал в самом дурном расположении духа. Но Мишель тоже хорош: он столь демонстративно игнорировал ее саму и их с Катиш протеже юную княжну Оболенскую, что Ольга пришла в совершенное негодование из-за его несносного поведения. Когда же Михаил все же изволил выйти из игровой, куда незамужним девицам вход был воспрещён, он и не подумал подойти к ней. Оля решительно направилась к нему, но брат вдруг остановился посреди зала, с восторгом глядя на mademoiselle Кошелеву, которая в нынешнем сезоне пользовалась вполне заслуженной популярностью и вниманием, а потом едва ли не побежал на террасу. Когда же и сама юная особа, явно пленившая воображение ее младшего брата, озираясь по сторонам, скользнула туда же вслед за Михаилом, в уме Оленьки мгновенно сложился весьма коварный план. Недолго думая, Ольга разыскала князя Вяземского, с которым ее саму и ее супруга связывали весьма тесные узы дружбы, и поведала тому о задуманной афере, умоляя Анатоля поторопиться, потому как голубки вполне могут прервать свой скандальный tЙte-Ю-tЙte. Анатоль только подмигнул, подхватил под руку Лукомского и направился на террасу. И все-таки я утерла нос Катиш! — победно улыбнулась Ольга. — Ведь именно ей удалось сделать то, чего ее старшая сестра безуспешно добивалась на протяжении последних двух лет.

Возвращаясь домой, Полина не знала, то ли радоваться ей, то ли огорчаться. Судя по всему, князь Горчаков вовсе не горел желанием делать ей предложение и от обещания, вырванного у него столь коварным способом, явно был не в восторге.

Глава 14

На следующее утро его сиятельство князь Горчаков проснулся позже обычного и, дернув сонетку, велел камердинеру приготовить одежду к выходу, а не домашнюю. Ночью у него было предостаточно времени подумать над тем, что же в действительности произошло на темной террасе особняка князя Вяземского. Вчера он сначала был взволнован нежданной встречей с Полиной, а потом взбешен одиозностью ситуации — как же, его, князя Горчакова, принудили делать предложение! — и потому не обратил должного внимания на слова Анатоля. Только много позже, уже дома, вытянувшись во весь рост на широченной постели, Мишель, раз за разом вспоминая слова Вяземского о некой особе по имени Ольга, уже улыбался, а не исходил злобой. И если вчера ему хотелось кого-нибудь придушить, то нынче — расцеловать сестру в обе щеки. Ну Оленька, ну сестричка, ну удружила!

Сразу после завтрака Мишель отправился на Фонтанку, где был расположен дом графа Чернышева, супруга его второй сестры. По дороге к Чернышевым Михаил сделал довольно большой крюк и заехал на Садовую к Эйлерсу, где приобрел два роскошных букета. Один он собирался преподнести сестре в знак того, что не сердится на нее за вчерашнюю авантюру, а ко второму приложил небольшой конверт с короткой запиской для Полин и попросил доставить его на Екатерингофскую, где снимал апартаменты Кошелев.

Едва только Ольге доложили о визитере, она тотчас поняла, по какому поводу ее обожаемый младший брат срочно пожелал ее видеть. Подавив тяжелый вздох, графиня Чернышева нацепила на лицо приветливую улыбку и поспешила спуститься в салон. Оленька, в отличие от Мишеля и Катиш, отличавшихся высоким ростом, была миниатюрной блондинкой, практически точной копией их рано ушедшей из жизни маменьки, и в свои тридцать два года выглядела юной девушкой. Граф свою жену обожал, хотя они были женаты уже более десяти лет, и у них подрастали двое неугомонных отпрысков, племянников Михаила. Семья Чернышевых была счастливым исключением из общего ряда аристократических семейств столицы. Супруги не скрывали своего нежного отношения друг к другу. Втайне Мишель даже завидовал Александру, своему зятю, мечтая, что когда-нибудь и он тоже встретит ту, что станет для него женой, подругой, любовницей, — всем тем, кем была Ольга для своего супруга.

Приготовившись к упрекам и обвинениям, Ольга распахнула двери в салон — и угодила в объятия брата. Мишель расцеловал ее в обе щеки и вручил роскошный букет ее любимых темно-красных роз.

— Оленька, душа моя, — улыбнулся Мишель, — я явился нынче от всего сердца поблагодарить тебя за оказанную услугу.

— Я-то думала, ты будешь меня отчитывать, — с видимым облегчением рассмеялась в ответ Ольга, — знаю ведь, что ты бесишься, когда мы с Катиш вмешиваемся в твои дела.

— За то, что ты приложила все усилия, чтобы устроить мое счастье? — усмехнулся Мишель. — Да, ты верно угадала мои чувства: я влюблен в mademoiselle Кошелеву, к чему теперь скрывать очевидное, но сам вряд ли бы так скоро решился… А так, отправив на террасу Вяземского, ты не дала мне ни времени на бесполезные, как я сейчас понимаю, раздумья, ни возможности передумать.

Но чего никак не ожидал Мишель, так это театрального появления Катиш: двери в малый салон распахнулись, и графиня Баранцова величественно вплыла в комнату.

— Михаил Алексеевич, потрудитесь объяснить, что происходит? Утром меня посетили с визитом княгиня Оболенская с дочерью. Мне весьма странно было услышать о Вашей, милостивый государь, помолвке не от членов семьи, а от людей в общем-то посторонних.

Мишель улыбнулся:

— Ну, Ольга Алекссевна, Вы эту помолвку устроили — Вам и рассказывать!

После того, как Ольга поведала изумленной Катиш о том, что произошло на вечере у Вяземских, сестры еще долго предавалась воспоминаниям о всех ухищрениях младшего брата, который был весьма изобретателен в своем стремлении не позволить своим милым родственницам навязать ему их очередную протеже. Михаил изумленно слушал их шутливую перепалку, то и дело покачивая головой: неужели его, как ему казалось, осторожные маневры не составляли секрета для Ольги и Катерины? Вздохнув, Горчаков прервал их милую беседу и вернулся к делам насущным.

— Я еще не имел возможности попросить руки Полины Львовны у ее брата, но надеюсь это сделать в самое ближайшее время. Насколько мне известно, Сергей Львович находится на пути в столицу. О помолвке мне бы хотелось объявить, как можно скорее, чтобы не раздувать скандала, потому я прошу вас помочь мне.

— После Рождества мы с супругом даем бал, — задумчиво отозвалась Ольга, мысленно внося изменения в меню и прикидывая, кому еще необходимо срочно отправить приглашения. Времени было предостаточно, и Ольга не сомневалась, что успеет к задуманному сроку. — Потому я думаю, можно было бы объявить о помолвке у нас.

В то же самое время, когда графиня Баранцова и графиня Чернышова со знанием дела обсуждали организацию бала, Полин с бьющимся сердцем вскрыла конверт, вложенный в только что доставленный от князя Горчакова букет. "Полина Львовна, позвольте мне вместе с этими цветами принести Вам свои извинения за мои нелепые подозрения. Покорнейше прошу простить меня и надеюсь на Ваше снисхождение и доброту. С мыслями о Вас с нетерпением буду ждать возвращения Сергея Львовича, чтобы просить у него Вашей руки по всем правилам. Ваш М.". Счастливо улыбаясь и не выпуская из рук письма Мишеля, Полина закружилась по комнате.

За день до Рождества денщик Шеховского принес небольшую ель.

— Вот, барышня, насилу нашел, — улыбнулся он, устанавливая елку в гостиной.

— Спасибо, — не сдержала ответной улыбки Жюли.

Вспомнилось детство, Рождество в Кузьминках, когда был еще жив отец. Пройдя в гардеробную, Жюли нашла коробку, в которой у нее хранились ленты и кружева. Когда-то она вместе с Полин и Ларисой Афанасьевной мастерили игрушки для елки из разноцветных лоскутков и бумаги. С задумчивой улыбкой она принялась украшать елку, погрузившись в детские воспоминания. Она так увлеклась, что не услышала ни нетерпеливого стука во входную дверь, ни шагов за своей спиной, и только когда сильные руки сомкнулись у нее на талии, она испугано охнула от неожиданности, но поняв, кто обнимает ее так крепко, развернулась в кольце его рук и, вскинув руки ему на шею, приникла всем телом к супругу.

— Ты вернулся, наконец-то вернулся! — шептала она, сморгнув счастливые слезы, что так нежданно навернулись на глаза.

— Ну полно, — шептал он в ответ, касаясь быстрыми поцелуями поднятого к нему лица. — Я думал, ты мне рада будешь, а ты вон слезами заливаешься, — попытался пошутить он, но голос дрогнул, выдавая его волнение.

— Я так боялась, что ты не вернешься… — вдруг вырвалось у нее, выдав все ее тайные страхи.

— Отчего тебе мысли такие в голову пришли? — недоуменно спросил Поль, отстранив ее от себя и внимательно вглядываясь в ее лицо.

Но он и без слов догадался, о чем она думала все это время. Наверняка Мишель рассказал ей о той сложной ситуации, в которой он оказался. Радость встречи несколько померкла. Не надо было таиться от нее, — с досадой думал Шеховской, лихорадочно пытаясь найти и не находя слов для объяснения. Жюли не менее внимательно вглядывалась в его лицо в ожидании его слов, но он промолчал и этим молчанием только подтвердил ее наихудшие опасения.