Тогда как с Анной… Он сгорал от страсти, ему хотелось быть с ней каждую минуту, сжимать в объятьях, целовать мягкие губы. Ее тихий стон, что сорвался с зацелованных губ, был музыкой в его ушах. Павел не помнил, чтобы когда-нибудь он испытывал нечто подобное хоть к одной из своих весьма многочисленных любовниц. А ведь он только поцеловал ее… И как же, черт его возьми, был прав Горчаков, когда говорил, что он ревнует! Боже, он действительно ревновал. Он, еще не получив ее согласия, уже считал ее своей собственностью! Мысль, что она может выбрать Мишеля, приводила его в ярость. Угораздило же его заключить это глупое пари, тем самым дав возможность Михаилу ухаживать за ней и попытаться добиться ее расположения!

Глава 6

Ночью Полина почти не спала. Она вся извелась в ожидании назначенного часа, а радость от предстоящей встречи с Полем меркла, стоило ей подумать о том, как-то ее встретит Шеховской-старший. Предстоящее знакомство пугало: из того, что ей довелось слышать об отце Павла Николаевича, в воображении ее сложился образ человека сурового и категоричного в своих суждениях, подход к которому найти весьма сложно.

Ей-богу, не придусь я ко двору, — со страхом думала она, придирчиво разглядывая в зеркале свое отражение, пока Глафира старательно укладывала длинные локоны в замысловатую прическу. Девушка нахмурилась: вырез ее любимого платья показался ей чересчур откровенным.

— Глаша, достань косынку кружевную, — отвернулась она от зеркала.

— Не к месту здесь она будет, — покачала головой Глафира.

— Да я разве ж тебя спрашиваю! — вспылила Полина. — Делай, что велю!

Прикрыв вырез косынкой и заколов ее у самого горла изысканной камеей, Полин еще раз глянула в зеркало и немного успокоилась: в таком платье в нескромности ее уж точно не заподозрят.

Выйдя из своей спальни, она постучала в комнату Докки и Сержа.

— Докки, Вы готовы? Сергей Львович уже справлялся о нас.

— C'est affreux! (Это ужасно!), — простонала Докки, распахивая дверь, и подняла заплаканные глаза на Полин.

— О чем Вы? Что ужасно? — переспросила девушка, с удивлением глядя на сноху.

Подняв руку Докки, продемонстрировала краешек оторванной кружевной манжеты.

— Эта бестолочь, — кинула она испепеляющий взгляд на Глафиру, — не удосужилась пришить! А ведь говорено ей было с вечера!

— Oh mon Dieu! (О мой Бог!), — вздохнула Полина.

Взяв сноху за руку, она ухватила повисшее кружево и дернула что есть силы. Раздался треск, и кружевной лоскут остался у нее в руке.

— Другую руку, — скомандовала она оторопевшей снохе.

Проделав тоже самое с другим рукавом, Полин взглянула в бледное лицо Докки.

— Так значительно лучше, — заметила она.

— Вы думаете только о себе, — обиженно засопела Евдокия, разглядывая лишившиеся кружев манжеты.

— Смею напомнить, что у Вас уже есть супруг, а сейчас решается моя судьба, и по вашей милости мы уже опаздываем, — заявила она безапелляционным тоном. — Поспешите, Докки!

Наемный экипаж остановился напротив особняка на Сергиевской улице. Легко спрыгнув с подножки экипажа, Серж подал руку жене, а затем сестре. Полина, спустившись на мостовую, подняла голову, обозревая роскошный фасад здания, и успокоившийся было страх вновь сковал ее холодом. Но едва Кошелевы ступили на ступени крыльца, дверь гостеприимно распахнулась, и седовласый дворецкий приветствовал их с такой почтительностью, что Полин неожиданно сделалось смешно.

— Что? — склонившись к ней, вполголоса спросил Серж, заметив ее веселье.

— Он такой важный, — прыснула Полина, — можно подумать, что особу царских кровей встречает.

— Посмотрим, как тебя развеселит знакомство с Николаем Матвеевичем, — также тихо заметил брат.

Улыбка тотчас исчезла с губ Полин.

— Зачем ты так, Серж! — упрекнула она его. — Я и без того никакой уверенности в себе не чувствую.

— Прости, — извинился Кошелев, поднося к губам ее затянутую в перчатку руку.

Павел сам встречал гостей в вестибюле особняка. Обменявшись приветствиями с прибывшими Кошелевыми и заметив нервозность Полин, Шеховской ободряюще улыбнулся ей.

— Полин, Вы очаровательны, — шепнул он ей, беря под руку, чтобы проводить в гостиную.

Лакей распахнул перед ними двустворчатые двери, и девушка, задержав дыхание, шагнула в комнату.

— Отец, позвольте представить Вам моих друзей, — начал Павел.

Очнувшись, Полина бросила взгляд на Докки и вместе с ней склонилась в реверансе.

— Полно, Павел Николаевич, — усмехнулся, подходя к ним, Шеховской-старший. — Неужто я не помню mademoiselle Полин и Сергея Львовича? Правда, должен отметить, господа, что Вы несколько повзрослели со времен моего последнего визита в Ильинское. А вот Ваше лицо, — повернулся он к Докки, — мне совершенно не знакомо.

— Благодарю за приглашение, Николай Матвеевич, — улыбнулся Серж. — Позвольте представить Вам мою супругу, Евдокию Дмитриевну Кошелеву.

— Очень приятно, madam, — склонился над рукой Докки Николай Матвеевич. — Проходите, господа, располагайтесь, — указал он на чайный столик. — К сожалению, дражайшая моя супруга ныне отсутствует, — заметил он, отодвигая стул для Полин, — Вы послужите, сударыня? — обратился он к ней к немалому удивлению Докки.

— С удовольствием, Ваше сиятельство, — бросив растерянный взгляд на Докки, отозвалась Полина.

Разливая чай по чашкам, она прикусила губу, чувствуя, как дрожат руки и стараясь не расплескать обжигающий напиток.

Все это время Николай Матвеевич не сводил с нее внимательного взгляда, и Полина, смущенная его столь пристальным вниманием, не без труда справилась с привычным делом и с облегчением вздохнула, налив наконец-то чай в свою, последнюю, чашку. Встретив ободряющую улыбку Сержа, она поднесла чашку к губам, но не смогла сделать ни глотка и поставила ее обратно на блюдце.

— Скажите, mademoiselle, как Вам понравилась столица? — обратился он к ней.

— О, Ваше сиятельство, мы ведь только четвертый день в Петербурге, и я еще не успела толком осмотреться — улыбнулась она.

— Однако, сударыня! — удивленно приподнял бровь Шеховской-старший. — А вскружить голову этому шалопаю уже успели, — кивнул он в сторону Поля.

— Папенька, — вмешался Павел, — Вы ведь сами год назад посылали меня в Ильинское. Так что это Вам я обязан знакомству с mademoiselle Полин.

— Да-да, помню. Кстати, Сергей Львович, Вы довольны своим приобретением?

— Вы о мельнице? — поинтересовался Серж.

— О ней самой.

— В высшей степени, Ваше сиятельство.

— Ну, что ж, рад, очень рад, — поставив на стол чашку и откинувшись на спинку кресла, заметил Николай Матвеевич.

Далее разговор в основном перешел на темы, столь близкие каждому владельцу имения: об урожаях, об охоте, о новшествах, предлагаемых в сельском хозяйстве. Полина откровенно заскучала, впрочем, как и Докки. Хотя сноха ее, прислушиваясь к каждому слову с умным видом, иногда кивала головой. Заметив рассеяность девушки, Павел поднялся и предложил ей руку.

— Отец, Сергей Львович, Вы позволите? Мне бы хотелось показать mademoiselle Полин нашу оранжерею.

— Конечно, ступайте, — улыбнулся Николай Матвеевич.

Полина с радостью воспользовалась предложением Поля и поспешила вместе с ним покинуть гостиную. Без сомнения, она подозревала, что предложение показать оранжерею — всего лишь повод, чтобы остаться наедине.

— Только не говорите, что он напугал Вас, — прошептал Павел, склоняясь к Полине.

— Ваш папенька, Поль, может у кого угодно душевный трепет вызвать, — с улыбкой отозвалась Полина, тая от его прикосновения и дыханья над ухом.

— Полин, а мне казалось, что Вы смелее, — произнес он, останавливаясь перед ней.

— Увы, Павел Николаевич! В том, что касается Вашего папеньки, я совершеннейшая трусиха.

— Вы всегда сможете спрятаться за моей спиной, — пошутил Павел.

Оба замерли, когда скрытый смысл шутки стал ясен обоим.

— Всегда? — переспросила Полина и тут же обругала себя в душе за столь бестактный вопрос.

Шеховской молчал, и его затянувшееся молчание изматывало душу. Ну же, ответь, скажи, хоть что-нибудь, не мучь! — молила она про себя.

А Павла нечаянная оговорка Полин повергла в смятение. Казалось бы, вот она, блестящая возможность сделать предложение девушке, брак с которой устроил бы и отца с его немалыми амбициями, и его самого, но разумное и трезвое решение, которым он так гордился вчера, вдруг перестало устраивать его сегодня. В памяти всплыл другой образ: темные глаза, темные локоны, нежные губы, тонкий стан под его руками. Жаркой волной окатило с ног до головы, перехватило дыхание, даже голова закружилась от нахлынувшего вдруг чувства. А каким чистым светом горели ее глаза, когда она говорила о доме и детях! Первый раз в жизни ему захотелось пойти на поводу собственного желания и обвенчаться с той, которую он хотел, — хотел так сильно, что готов платить назначенную цену даже вопреки отцовскому гневу. А дальше что? — шептал внутренний голос. — Что будет дальше, когда голод плоти будет утолен, когда он получит то, чего так неистово желает его тело? Показаться с ней в обществе? Mauvaise ton. (Дурной тон (фр.)) Оставить ее в деревне и дальше жить, как живет сейчас, будучи холостяком? Господи, он совсем голову потерял, если допускает мысль об этом! О чем он думает?! Анна, Анни, ты меня совсем с ума свела! — вздохнул он. Как вообще можно думать о том, чтобы связать свою жизнь с такой как она?! К тому же папенька вряд ли откажется от мысли сделать из mademoiselle Радзинской княгиню Шеховскую. Павел медленно поднял голову, дрогнули густые ресницы, и его серые глаза уставились прямо в ее голубые. Полине стало неуютно под этим пристальным взглядом, который, казалось, заглядывал в душу и читал там, как в раскрытой книге, все ее мысли, страхи, сомнения. Сейчас или никогда, — решился Шеховской, поняв, что если не сделает предложения Полине сейчас, то не сделает этого никогда. Павел замер, будто перед прыжком в пропасть.