Лаура Кинсейл - Звезда и тень

С маленькой террасы перед ними открывался замечательный вид Парк-Лейн. Когда Леда и мистер Джерард вышли на террасу, люди, собравшиеся у Морроу-Хаус, издали приветственные крики, как будто появились более чек знатные особы. С иронической улыбкой мистер Джерард поставил один костыль и выдернул из держателя английский флаг, а затем флаг Гавайев. Флаг Англии он бросил Леде и слегка подтолкнул ее к краю террасы. Толпа ликовала.

В порыве патриотизма Леда подняла тяжелое древко и начала размахивать флагом. Мистер Джерард поднял свой флаг. Затем он приблизил свою руку со знаменем к руке Леды, его пальцы легли на ее руку, сжимавшую древко. Два знамени заколыхались рядом, поднятые его твердой рукой. Легкий ветер развернул их… Крики толпы перешли в вопли одобрения и были подхвачены зрителями на всей видимой части улицы. Леда никогда не испытывала ничего подобного. Ее сердце было переполнено любовью и преданностью своей стране, а также — хотя это трудно объяснить — к далеким островам…

Она стояла, широко улыбаясь, ее рука была поднята вместе с его рукой, а флаги то разворачивались на ветру, то касались ее плеча… Солнечный свет заливал парк и улицу.

Он опустил флаги, не убрав своей руки с ее, но поставив оба древка на пол. Она взглянула на него, не в силах сдержать своих чувств, и увидела, что он наблюдает за ней сквозь складки знамен. Он улыбался.

Остальное, случившееся в этот день, уже не было столь воодушевляющим, хотя толпа начала бурно ликовать при появлении телохранителей и почетного караула Королевы. Когда Ее Величество следовала мимо Морроу-Хаус, Леда и мистер Джерард приветствовали ее взмахами флагов, но уже по отдельности… И добрая, полная, величественная королева даже бросила взгляд на Морроу-Хаус и приветственно кивнула…

Леда в этот момент сделала неожиданное открытие: она будет счастлива, если ей удастся все приветствия Ее Величества Королевы Англии, Шотландии, Ирландии, императрицы Индии поменять на одну мимолетную искреннюю улыбку мистера Джерарда.

В Китай-город они отправились не сразу. Дожен учил Сэмьюэла отражать удар, пользоваться пальцами ног и рук в качестве оружия. Кулаки его закалились от постоянных упражнений с твердой корой коа. Нередко Дожен подвешивал огромный гладкий камень, и мальчик лбом наносил по нему удары до тех пор, пока по лицу не начинали струиться слезы.

Сэмьюэл научился избегать ударов Дожена, но когда был не настолько быстр» чтобы вовремя отклониться, рука японца останавливалась на волосок от его лица или тела. Были также упражнения на дыхание, перекаты и падения, а также новшество: упражнения с мечом, изучение различных типов лезвий, практика бесшумной ходьбы, умения затаиться, определить вид чая по запаху из чашки. Сэмьюэл научился также сидеть без движения часами, не издавая ни звука, и замечать вещи — порой самые мелочи, — которые вдруг обретали новый смысл.

Время, проводимое с Доженом, стало резко отличаться от всей его остальной жизни. Никто в доме не подозревал об этим, все знали, что он поднимается на Танталус, чтобы научиться плотницкому делу, остальное же было для всех полной тайной.

Сэмьюэл ходил в школу, мало общался с другими мальчишками, затем шел к Дожену, а потом домой, где занимался с Кэй. За обедом он рассказывал об уроках математики, наблюдал улыбку леди Тэсс и чувствовал'себя счастливым.

Когда Кэй исполнилось семь лет, она пробралась вниз и увидела, как танцуют вальс на балу, который леди Тэсс устроила в честь годовщины свадьбы мистера и миссис Доминис. Это было важное событие, поскольку миссис Доми-нис перестала быть просто Лидией, она была новой сестрой короля, и теперь ее должны были звать принцессой Лидокалани. Увидев наряды, праздничное освещение и все остальное, Кэй решила, что хочет научиться танцевать и что ее должны звать леди Кэтрин.

Роберт, естественно, не поддержал ее. Кэй отказалась иметь девочку в качестве партнера по танцам, поэтому Сэмьюэлу пришлось обучаться вместе с ней танцам. Когда ему было лет пятнадцать или шестнадцать (он никогда не помнил точно своего возраста), он был намного выше Кэй, она едва доставала ему до пояса, но мальчика это мало волновало — он любил поддразнивать ее, смотреть, как она смеется и корчит из себя взрослую леди.

Сэмьюэл любил Кэй, и это было всем заметно. Он отказался от предложения лорда Грифона усыновить его еще несколько лет назад, потому что был уверен, что женится на ней, хотя никогда об этом никому не говорил. Со временем он осознавал, что это намерение остается неизменным.

Он будет ждать. Юноша старался забыть сны и мысли, которые заставляли его краснеть, его тело было занято упражнениями. Было радостно заниматься с Кэй, с ней он никогда не ощущал того, что ощущал, глядя на голоногих, растрепанных гавайских женщин, спины которых чуть колыхались, — изгибы их тел порой снились ему.

Видения приходили порой сами собой, словно рождаясь из воздуха, стен, облаков: образы женщин, раскрывающих свои объятья, их кожа и округлые линии. Однажды они с лордом Грифоном зашли в галантерею, чтобы оставить заказ на стеклянные баночки для леди Тэсс, когда там появилась американка. Она перекинулась парой слов с лордом Грифоном — красивая фигура в простеньком платье, Сэмьюэл уловил запах женщины, который ворвался в его сознание. Он словно увидел ее запрокинутую голову на подушке, румянец на лице, округлую грудь… Тело юноши все напряглось. Ее присутствие было просто невыносимым. Он отвернулся, но перед его глазами словно стояло видение: он прижимается к ее животу и вдыхает сильный, солоноватый запах…

Все это просто потрясло его. Он хотел сказать, нет, крикнуть ей, чтобы она шла домой, чтобы оставила его в покое.

Он вышел из магазина и, тяжело дыша, остановился у входа. Не дождавшись лорда Грифона, он двинулся вдоль по улице, затем побежал.

Дома Кэй разыгрывала гаммы на пианино в гостиной с угрюмым выражением лица, поскольку сидевшая рядом учительница строго контролировала частые фальшивые ноты, Сэмьюэл сел на стул в углу, глядя в окно, — свежий ветерок овевал его разгоряченное лицо; он слышал, как нарастают и убывают звуки, — вновь и вновь.

Кэй принадлежит ему. Он защитит ее. Ничто не должно обидеть, испугать ее или заставить плакать. Он любит ее, а когда она подрастет, то будет любить его.

Когда подошли летние каникулы, лорд Грифон поинтересовался, не хочет ли Сэмьюэл принять участие в работе компании «Арктуруо. Он выбрал работу в корабельном офисе, очень довольный тем, что лорд Грифон собирается представить его, как своего протеже. Среди канатов, судовых документов и корабельного инвентаря он изучил отчеты и пришел к неожиданному выводу, что корабельная компания — всего лишь увлечение его приемного отца: основная часть средств выделялась на строительство и ремонт парусников, а не пароходов, поскольку лорд Грифон любил суда с парусами и мог позволить себе тратить на них деньги.

Лорд Грифон богат. Астрономически богат. Сэмьюэл раньше не имел конкретного понятия об этом, но перед его — глазами стояли реальные цифры в книгах компании.

Флот «Доктуруса» нанимал лучших людей, невзирая на конкуренцию. Своего рода форма развлечения для богатого человека. Один из кораблей всегда маячил в бухте Гонолулу, вздумай лорд Грифон отдать ту или иную команду. Агенты компании охотно познакомили Сэмьюэла с источниками дохода: старейшие и надежнейшие вклады в английские банки, огромная страховка в пользу своей жены. Сэмьюэл выслушивал все эти детали с тяжелым сердцем: родители Кэй безумно богаты. Он же не имеет ничего.

В сентябре он сказал лорду Грифону, что предпочел бы. продолжить работу в компании вместо учебы в школе. Леди Тэсс, казалось, была расстроена, сказала, что его учеба весьма успешна, есть смысл подумать о колледже в США или Англии. Но это означало отъезд. Он пытался убедить ее, что знает некоторых мальчиков, которые отправились в Гарвард, а потом вернулись элегантными и любящими пофилософствовать людьми, но все они весьма туповаты. Она упомянула тогда Оксфорд. Но Сэмьюэл сказал, что любит корабли, корабельное дело и обещает ей прочесть все те книги, которые изучают в Оксфорде. Она стала настаивать, что Гонолулу не сможет дать хорошего образования. В конце концов он заложил руки за спину, уставился на сверкающую зелень за окном и попросил никуда его не отсылать. Хотя бы пока.

Хотя бы пока, ради бога.

И она уступила.

Сэмьюэл решил, что ему не стоит говорить лорду Грифону, как лучше вести дела. Когда анализ отчетов показал, что некий Линг Ху получил совсем не причитающуюся ему десятипроцентную прибыль с акций компании, Сэмьюэл никому ни слова не сказал. Он просто поднялся на Танталус и спросил Дожена, не пора ли им отправиться в Китай-город.

Леда поняла, что второй день торжеств будет мало чем отличаться от первого. Семья вновь и вновь собиралась принять участие в празднествах: в Вестминстерском Аббатстве состоится служба Благодарения, на которую королева отправится из Букингемского дворца с процессией, участниками которой станут и Эшланды, взявшие на себя обязательство прибыть к королевской резиденции в десять часов утра.

Накануне вечером Леда выслушала подробнейший рассказ об аудиенции у королевы, которая состоялась сразу после ухода королевы Капиолани и принцессы.

Все прошло как нельзя лучше — за десять минут, отведенных на процедуру, не возникло затруднительных ситуаций, но леди Эшланд продолжала повторять: «Благодарю бога, все позади! Я так рада!» Это свидетельствовало о том, что она крайне мало убеждена в должной степени светскости своей семьи.

Леда постаралась по возможности подготовить всех к следующему испытанию, или к приключению, или к раздражающей обязанности — в зависимости от того, кто как называл. Леда убедила Кэтрин в необходимости встать в пять утра, и вместе с горничной они уложили волосы юной леди в тяжелый роскошный узел на макушке, которому Леда придала крайне строгий и в то же время очаровательный вид. К счастью, леди Кэтрин и лорд Роберт унаследовали прозрачные глаза матери цвета аквамарина и ее густые угольные ресницы — крайне выразительное сочетание черного и пастельного тонов.