Хью Кэри кашлянул, и все обернулись к нему.

— Они расставляют вам ловушку, — сказал он медленно, размеренным тоном, — они знают: вы обязательно сделаете все, чтобы спасти брата.

Аннетта изумилась. Она уже забыла, как убедительно умеет говорить отец.

— Не удивляйся, дочка, — продолжал Хью, — я ведь отчасти понимал, что происходит вокруг. Я просто не мог найти в себе силы сочувствовать. И сожалею об этом сейчас. Сожалею, что причинял тебе такую боль.

Аннетта потрясенно смотрела на отца. Ведь он роялист. Тогда почему же он предупреждает Джона Патрика об опасности?

Хью сидел рядом с ней. Он взял руку Аннетты и сжал ее в своей.

— Англичане нарушают законы и попирают всякое представление о порядочности. Так же, как это делают некоторые американцы. И те и другие приводят нас иногда в отчаяние. И надо было впасть в состояние, подобное младенческому, чтобы уяснить себе: есть еще на свете многое, ради чего стоит жить и за что надо сражаться. — И он слегка улыбнулся, глядя на Аннетту. — В частности, это друзья, — закончил он.

Джон Патрик смотрел на него не отрываясь.

Мальком встал.

— Все это хорошо и даже прекрасно, но что насчет Ноэля?

— Мы его освободим, — заявил Джон Патрик.

— Но каким образом? — спросила Кэти, кусая губы.

— У меня есть идея, — сказала Аннетта.

* * *

Холодный ветер развевал плащ Аннетты. От дождя его плотная ткань промокла насквозь. Дрожа, она коснулась руки отца. Ему, наверное, еще хуже. Однако им придется вытерпеть и дождь и холод. Они же спасаются от преследователей. Джон Патрик сжал ее ладонь. Затем наклонился и очень крепко поцеловал. Он употребил все свое красноречие, испробовал все доводы, чтобы отговорить ее от задуманного, хотя в душе соглашался, что ее план спасения Ноэля — их единственная реальная надежда. Кэти тоже хотела поехать с ними, и только слова Джона Патрика, что она всех их поставит в самое рискованное положение, прервали поток ее убедительных доводов.

— Теперь идите! — раздался грубый шепот проводника, знавшего, где можно проникнуть через заслон английской сторожевой службы.

Джон Патрик оторвался от губ Аннетты.

— Люблю тебя, — прошептал он, и эти слова согрели ее до глубины души.

Она знала, что сейчас Джон Патрик и его люди рассеются и пойдут через заслоны своими путями. Теперь все зависит от нее. От нее и отца. Их одежда была уже в беспорядке, лица, руки испачканы в грязи. Она взглянула на отца, на этого мирного, тихого человека, всегда избегавшего конфликтов. Он был полон решимости. Доктор Марш был его другом, и неважно, на чьей стороне он сражался или какие способы борьбы предпочитал. Аннетта и не помышляла о том, чтобы втягивать отца в свои планы. Однако, услышав о ее замысле, он настоял, чтобы ее сопровождать. Известно, что он беспомощный инвалид. Если они будут вдвоем, то ни у кого не возникнет сомнений.

Она снова коснулась руки отца, и он улыбнулся.

Аннетту затопила волна нежности. Фэнси Сазерленд тогда сказала, что ему нужна цель в жизни, вызов судьбы. И у него, несомненно, была сейчас такая цель. Общая с Аннеттой.

Они, спотыкаясь, брели через подлесок. Надо было соблюдать величайшую осторожность, чтобы не попасть под пули английских патрульных и не забывая делать вид, что они отчаянно нуждаются в помощи. По дороге они идти не могли. Это было бы слишком просто и слишком подозрительно.

— Помогите! — закричала Аннетта, надеясь, что ветер и дождь не заглушат ее голос.

Наконец они услышали резкий ответ:

— Подходите и предъявите документы.

Отец крепко сжал ладонь Аннетты, и они предстали перед караульным. Отец упал на колени, схватив солдата за руку. Аннетта с трудом верила своим глазам. Неужели это ее отец? Сазерлендам, очевидно, удалось разбудить в нем страсть и силу, о существовании которых она не подозревала.

— Это женщина и старик, — сказал кому-то караульный.

— Позови сержанта, — отвечал второй, а потом, выругавшись, добавил: — Этим двоим здорово досталось.

Через десять минут Аннетта объясняла сержанту, что их с отцом похитил пират, Звездный Всадник. Наконец им удалось бежать из маленькой лачуги, где их держали пленниками два последних месяца. И она добавила со слезами на глазах:

— Я хочу домой.

Сержант некоторое время смотрел, как она плачет, затем велел двум солдатам найти лошадей и доставить отца и дочь Кэри в Филадельфию.

— А я пошлю нарочного в штаб, — добавил он.

— К генералу Хоу, — всхлипывая, попросила Аннетта, — я могу все рассказать только генералу Хоу. Все было так… ужасно…

И она замолчала.

Лицо сержанта вспыхнуло от гнева.

— Мы поймаем этого мерзавца, — сказал он, — его брата мы уже сцапали.

— Надеюсь, что вы повесите обоих, — сказала она.

Сержант повернулся к Хью:

— Сэр?

— Он не говорит с тех самых пор, как мятежники сожгли нашу ферму, а его вываляли в дегте и перьях.

Сержант выругался и сразу же извинился, добавив:

— Но вы теперь в надежных руках, мисс.

Двое солдат с четырьмя лошадьми в поводу возникли из тумана.

— Боюсь, у нас нет женского седла, — сказал сержант.

— Да мне только бы добраться до дому, — прорыдала Аннетта. У нее подкосились ноги, и она бы упала, если бы один из солдат вовремя ее не подхватил. — Я теряю сознание. Мне плохо, — еле слышно сказала Аннетта и лишилась чувств.

Вокруг собрались все караульные. Аннетте было плохо до тех пор, пока, по ее расчетам, Джон Патрик и его люди не успели просочиться через дыры, образовавшиеся в линии заграждения.

А потом она сделала вид, что ей ужасно трудно сесть в седло, поэтому потребовалась помощь опять-таки нескольких человек. Отец даже один раз упал, затем, спотыкаясь, подошел к лошади, и ему тоже помогли взгромоздиться на нее.

Аннетта подавила чувство вины: она обманула вполне симпатичных людей, но, если все сойдет хорошо, зла они никому не причинят, а один человек будет спасен. Вот это она не переставала себе твердить, пока они с отцом и их маленький эскорт не повернули в сторону Филадельфии.

* * *

Джон Патрик и Мальком шли по Уолнат-стрит. Джон Патрик на вид постарел лет на сорок. Седой парик, раздобытый во время короткой остановки в Честертауне, скрывал его черные волосы, а грим избороздил лицо глубокими морщинами. Он опирался на палку, Мальком тоже. Свои рыжие волосы он загодя перекрасил в черный цвет, а комки из хлопковой ваты во рту сделали его лицо пухлым и совершенно неузнаваемым.

Остальные их спутники были одеты фермерами, разносчиками, голландскими моряками. Никакой солдатской формы на этот раз. После массового побега любой пьяный солдат обязательно вызовет подозрение, и весь город будет поднят по тревоге.

По словам Малькома, в доме Кэри сейчас никто не жил, всех раненых перевезли в другое место. Обе армии закрепились сейчас на зимних квартирах, и квакерский госпиталь вполне мог справиться со всеми больными и ранеными.

Джон Патрик и Мальком попробовали войти в дом с черного хода. Дверь была заперта. Мальком вынул металлическую отмычку, и через несколько минут они проскользнули в дом. Джон Патрик немного подождал, чтобы глаза привыкли к темноте. Свечу зажигать нельзя. Скоро прибудут Аннетта и ее отец. Их сопровождающие могут заподозрить неладное, если обнаружат в доме свет.

Ощупью они с Малькомом нашли лестницу, поднялись на второй этаж и отыскали не без труда люк в потолке. Мужчины делали свое дело быстро и ловко. Мальком принес стул из холла. Джон Патрик встал на стул, открыл люк и, подтянувшись на руках, залез наверх. Мальком поставил стул на место и, подойдя под дверцу люка, поднял руки, чтобы Джон Патрик втянул его на чердак. Они закрыли люк, и как раз в этот момент хлопнула входная дверь.

Аннетта и Хью справились с задачей, оттянув по возможности свой приезд домой. Джон Патрик удивлялся их мужеству и решимости во что бы то ни стало помочь Ноэлю. Господи милосердный, как же он ее любит!

Джон Патрик и Мальком лежали на полу чердака и прислушивались к звукам, доносившимся снизу. Вот солдаты, стуча сапогами, поднимаются по лестнице. Голоса. Открываются и закрываются двери. Английский эскорт, сопровождавший Аннетту и Хью Кэри, обыскивает дом. Прошел час, другой. Наконец раздался стук в дверцу люка, и Джон Патрик осторожно ее приоткрыл. Аннетта и Хью стояли прямо под ними, и Хью жестом дал понять, что можно спускаться.

— Они ушли, — сказала Аннетта, — но предупредили, что пришлют нескольких солдат охранять дом, так как мы располагаем информацией о докторе Марше и Звездном Всаднике. Утром придут офицеры, чтобы взять у нас свидетельские показания. А я им сказала, что разговаривать буду только с генералом Хоу или майором Гэмбреллом и что не могу оставлять отца одного, без присмотра.

Джон Патрик поглядел на Аннетту. С ее платья еще капало, и волосы прилипли влажными кольцами ко лбу и щекам, но еще никогда он не видел женщины прекраснее. Их взгляды встретились. Взгляд Аннетты был тверд и решителен. Она свой замысел осуществит.

Капкан поставлен.

Аннетте стало не по себе. Это она придумала план, но ведь все еще может сорваться. Она никогда не простит себе, если кто-нибудь будет ранен, а может быть, даже убит по ее вине.

Она знала майора Гэмбрелла. Знала, что он честолюбив и питает слабость к женскому полу. Хотя было известно, что в Англии у него осталась жена, он несколько раз приходил к ней с визитами и часто, как бы случайно, касался ее руки, что Аннетте было неприятно. Она просила, чтобы прибыл генерал Хоу. И прибыл бы один.

Но скорее всего приедет именно Гэмбрелл.

Джон Патрик спустился вниз и обнял ее. Мальком, увидя это, отвернулся и незаметно отошел в сторону, подальше.

— Тебе надо высушить платье, — сказал Джон Патрик каким-то странным тоном.

— Да и тебе тоже следует переодеться в сухое, но мы можем предложить только одежду отца, — и она окинула Джона Патрика критическим оком. — Вряд ли она тебе придется впору.