Слова звучали невнятно, однако шотландский акцент определенно исчез.

— Я позабочусь о нем, мисс.

Аннетта обернулась. На пороге стоял Мальком. Она молча уставилась на вошедшего, а в ушах неотступно звучали невнятные слова лейтенанта. Он ведь солдат, а не моряк.

И акцент…

Она медленно встала, все так же в упор глядя на Малькома, но лицо его было бесстрастно. Непонятно, слышал он слова лейтенанта или нет. И понял ли, что они означают, если слышал. Аннетта вспомнила, как выглядит спина лейтенанта, вся исполосованная шрамами. Такие остаются после порки кнутом.

Однако он офицер. Офицеров же такому наказанию не подвергают. Во всяком случае, насколько ей это известно.

Она смотрела на распростертого у ее ног лейтенанта. Мальком встал между ними.

— Я позабочусь о нем, — повторил он.

Аннетта, не помня себя, вышла из комнаты и прислонилась к стене. Голова гудела от противоречивых и тревожных мыслей.

* * *

Ноэль обрабатывал царапину, нанесенную английскому офицеру саблей, с тем же усердием, словно это была самая серьезная рана. Его так и подмывало желание заорать на этого разгильдяя, что врачу некогда заниматься такими пустяками, и он еле сдерживался.

Открылась дверь, и появился Мальком. По встревоженному виду и едва заметному кивку Ноэль понял, что у них неприятности.

Ноэль поспешно завершил работу, выпроводил офицера и повернулся к своему слуге.

— Джонни? — встревоженно спросил он Малькома.

— Эй. Нашел этого дурака на полу, а рядом была эта девица Кэри. А он бормотал, что надо спускать шлюпки. Не знаю, что она успела услышать или понять.

— А тебе она ничего не сказала?

— Нет.

— Ну, тогда нам надо молиться, — похолодел Ноэль. — Проклятие. Я ведь знал, что он становится беспокоен. Он себе ничего не повредил?

— Рана открылась на плече. Наверное, началось заражение, но это вряд ли гангрена.

Ноэль вздохнул. Жаль, что нельзя было взять Джона Патрика к себе домой, где за ним был бы лучший присмотр. И Малькома нельзя приставить сторожем к нему. Это показалось бы слишком подозрительным.

— А как он сейчас?

— Я дал ему опиум.

— Проклятие, — пробормотал Ноэль, — сейчас пойду осмотрю его. А как насчет шведа? Его не было, когда я приходил.

Мальком сделал гримасу.

— Где-нибудь околачивается. Не доверяю я ему.

— Да, он все время бродит вокруг тюрьмы на Уолнат-стрит, — кивнул Ноэль. — Я видел его, когда возвращался от майора Эмиса.

— Он такой же дурень, как его хозяин.

— Джонни не оставит свою команду, — вздохнул Ноэль, — он просто не способен на это. Я его знаю.

— Даже теперь, когда прошло столько лет?

— Да пусть хоть пятьдесят лет пройдет, он и тогда не слишком переменится. Верность для Джона Патрика — самое главное качество в людях.

— Ну, он не слишком-то сохраняет верность по отношению к вам.

— Он считает, что я предал свою семью. Но, думаю, если бы я оказался в беде, он бы все равно кинулся меня спасать.

Мальком фыркнул.

— Скорее он сам доведет вас до беды.

* * *

Джон Патрик заметил, что брат сердится. Господи, он и без этого чувствует себя хуже некуда.

— Я не могу больше оставаться здесь, — сказал Джон Патрик, — мне не по нраву лгать мисс Кэри.

— И куда же ты предполагаешь отправиться? — язвительно поинтересовался Ноэль.

Джон Патрик знал куда, но не сказал.

— Ты имеешь представление, какую слежку за всем и вся установил в городе Хоу? Мне было чертовски трудно провезти тебя сюда. И я не желаю рисковать, чтобы тебя схватили, как только ты высунешь нос наружу. Ты знаешь, что еще слишком слаб и не можешь полагаться лишь на собственные силы.

Джон Патрик закрыл глаза.

— Как долго это будет продолжаться?

— Ты снова в том же положении, что два-три дня назад.

Ноэль осмотрел рану на плече. Да, швы разошлись. Он громко выругался.

— Тебе, братец, незачем беспокоиться, — усмехнулся Джон.

— Незачем? — воскликнул Ноэль — Мальком сказал, что, когда он вошел в комнату, здесь была Аннетта, а ты что-то бормотал в бреду.

Джон Патрик замер.

— Она очень умная молодая женщина, Джонни. Она потеряла все, что представляло для нее ценность. Все, кроме отца, но и он тяжело болен. Не лезь к ней в душу. Ты и она — враги. Она не должна узнать, кто ты есть на самом деле.

У Джона Патрика заныло сердце. И на какое-то мгновение он вдруг захотел, чтобы Аннетта все узнала и смогла бы понять. Но это все глупости.

— У нее стальной характер, — сказал он вслух.

— А откуда тебе это известно? Ты сколько раз уже с ней говорил?

— Три.

— И пусть третий раз будет последним! — рявкнул Ноэль. — А теперь сиди не шевелясь.

Когда Ноэль наложил на рану швы, Джон Патрик открыл глаза и прямо встретил взгляд брата.

— Отныне, когда она снова придет, говори, что ты нуждаешься в покое. Никаких чувствительных бесед, — сурово произнес Ноэль. — И я желаю, чтобы ты ни под каким предлогом не выходил из этой комнаты.

Ничего подобного Джон Патрик обещать не хотел и поэтому переменил тему разговора:

— Ты что-нибудь слышал о моих людях?

Ноэль медлил с ответом, и Джон Патрик понял: ему что-то известно.

— Ноэль?

— Их пошлют в плавучую тюрьму на Гудзон.

— Когда?

— Когда придет попутное судно. Недели через две-три.

— Мало кто сможет выжить в плавучей тюрьме, — тихо сказал Джон Патрик. Ноэль молчал. — А документы, которые ты достал для меня? Ты можешь добыть еще?

— Зачем?

— Ты же дал клятву — спасать человеческую жизнь. Ты знаешь, как мрут люди на этих проклятых судах.

— И ты думаешь, что одному человеку под силу спасти двадцать заключенных из-под стражи?

— Если англичане захватили в плен двадцать человек — значит, остальные тридцать пять добрались до Вашингтона. Айви привезет их сюда, они мне помогут.

Ноэль воззрился на брата:

— Ты безумец. Ты еще безумнее, чем я думал.

— Мне нужны только бумаги, которые дали бы право распоряжаться заключенными на корабле. Все остальное я смогу сделать сам.

— Нет, если ты хочешь погубить себя, я тебе в этом деле не помощник.

— С твоей помощью или нет, но я их вызволю.

Ноэль как-то сразу постарел.

— И ни малейшего чувства благодарности, Джонни?

Джон Патрик посуровел.

— Я благодарен тебе, Ноэль, но не настолько, чтобы оставить двадцать человек в лапах англичан. Они хранили мне верность четыре года, они исполняли все мои приказания и даже сверх того. Если они попадут в плавучую тюрьму, я отправлюсь туда с ними.

— Нет, Джонни, ты ошибаешься. Тебя повесят.

Ноэль быстро вышел из комнаты.

Джон Патрик тяжело осел на кровати. О, если бы он не чувствовал этой проклятой усталости. Как бы он хотел вновь обрести былую силу, и будь что будет, но он бы выдал себя за английского офицера, который должен отвезти экипаж «Звездного Всадника» к месту назначения.

* * *

Айви обладал магическим свойством оставаться незаметным, несмотря на свои внушительные размеры. Он овладел этим искусством, когда его насильно завербовали в матросы. Его высокий рост привлекал излишнее внимание офицеров, и Айви очень скоро понял, что это ему не нравится. Поэтому он научился вести себя тихо и незаметно и напустил на себя такой простоватый до глупости вид, что вызывал больше смеха, чем получал ударов кнутом.

Он успешно носил эту личину, пока на корабле не появился Джонни. Айви и сам не понимал, почему он рискнул всем, но помог юноше. Может быть, его восхитили мужество и храбрость Джонни. Он делал то, на что никто другой не осмеливался. Он отказывался сдаваться. Он противостоял капитану Уэнтворту всеми фибрами души. Его постоянно пороли. Он был как сучок в глазу капитана.

До появления Джона Патрика Айви не обращал внимания на других матросов. Его занимала только одна мысль — выжить. Он был безучастным свидетелем того, как других заставляли непосильно работать, били, морили голодом. Джон Патрик сражался за каждого несчастного. Айви наблюдал за ним и завидовал его чувству чести, которое Джонни сохранил даже в кандалах, с кляпом во рту и под кнутом. Однажды Айви принял его сторону. К ним присоединились и другие члены команды. Тогда они впервые заметили страх на лице капитана, потому что впервые за все время у команды появился вожак.

Уэнтворт выхватил из ножен шпагу. Он бы убил Джона Патрика, но внезапно между ними возник Айви. Он заломил Уэнтворту руку за спину, так что тот выронил оружие, но Айви и Джонни схватили, каждому дали по пятьдесят ударов кнутом. Потом их заковали в кандалы и заперли, чтобы повесить через два дня.

Но случилось непредвиденное. На корабль напали пираты, и казнь не состоялась. Но и перед смертью Айви не пожалел бы о своем поступке. Джон Патрик вернул ему гордость и мужество. Эрик Иверсен больше уже не согнулся бы ни перед кем в мире.

Однако умения оставаться в тени он не утратил. Айви впряг лошадь в фаэтон доктора Марша. Смеркалось. Доктор скоро отправится на бал к генералу. Там же будут большинство английских офицеров. Нынешняя ночь — самое подходящее время, чтобы проскользнуть через линию английской караульной службы и добраться до лагеря Вашингтона в Вэлли Фордж. Вчера вечером Айви незаметно прошел в дом Кари. Капитан велел ему разыскать всех ускользнувших от англичан членов команды «Звездного Всадника» и собрать их в Филадельфии. Там они должены ждать приказа капитана.

— Айви, — услышал он голос доктора и быстро обернулся. Он еще не мог разобраться в своем отношении к этому роялисту. Подобно своему капитану, Айви ненавидел англичан и все, к ним относящееся. Англичане низвели его до положения животного, и только встреча с Джоном Патриком снова вернула ему человеческое достоинство. Однако этот Марш спас жизнь его капитану, и это стоило очень многого, независимо от его убеждений.