- Идем, - Кирилл мотнул головой в сторону дома.

Я поплелась вперед, упорно смотря себе под ноги, чтобы не упасть в самый неподходящий момент. Осознание, что я иду в логово Зверя молоточками било в висках, будто сигнализируя о неминуемой беде.

Когда мы попали в дом, я вдруг встретилась с собственным отражением. Невысокая девчонка с испуганными голубыми глазами и, действительно, ненормально бледным лицом. Зверь вырос позади меня и только сейчас я по-настоящему поняла, насколько же Он огромен и высок. Моя макушка доставала только до кадыка, что украшал крепкую смуглую шею. Взгляд спустился к рукам, особенно зацепившись за ладони. Я мельком глянула на свои руки и снова ужаснулась сравнению.

- Так похожа на свою мать, - вдруг задумчиво проговорил Кирилл, сверля меня в отражении зеркала тяжелым взглядом.

Я не удивилась тому, что Он знал мою мать. Наверняка, она везде сопровождала папу и все его друзья, и недруги были знакомы с ней. Но всё равно я замерла на месте, услышав это нежно любимое и при этом такое болезненное слово «мать».

Кирилл склонился ко мне и коснулся кончиком носа моей обнаженной шеи. Я содрогнулась, словно меня лизнуло пламя. Когда я бывала с Антоном наедине, то он всегда своими прикосновениями вызвал у меня какое-то умиление и нежность. Какой-либо страх отсутствовал, наши встречи были наполнены искренним смехом и легкостью. Сейчас я внутренне вся сжалась, насторожилась и затаила дыхание. Конечно, мне было страшно, потому что не бояться обычной близости такого человека, как Кирилл просто невозможно.

Он шумно втянул воздух, будто пытаясь определить, чем я пахну, будто это вообще имело какое-то особое значение. Широкая горячая ладонь опустилась мне на живот и, кажется, я перестала дышать. Кислород словно исчез, испарился и пустое пространство моментально заполнилось жаром чужого большого тела и слабым горьким ароматом сигарет. Меня удивило то, что Кирилл, несмотря, на всю свою звериную сущность сейчас вёл себя достаточно сдержанно и даже ласково, если всю эту ситуацию можно счесть за обычное для меня дело.

- Надеюсь, в постели ты меня не разочаруешь, кроха, - прохрипел мне на ухо Зверь, лизнув мочку.

Я каждой клеточкой тела ощутила эту резкую смену температур и всей атмосферы в целом. Нет, всё-таки мои суждения оказались ошибочными, Кирилл – животное и внутри, и снаружи.

- Располагайся и даже не надейся на мое снисхождение, - Он закрыл входную дверь на ключ и направился куда-то вглубь дома, оставив с ворохом неизвестных мне до этого момента ощущений.

Я разулась, поставили свои кроссовки в самом углу и тихонько, не без опасения прошла вперед. Мне открылась просторная, залитая солнечным светом, гостевая комната, которая была поделена на зону отдыха и небольшую столовую. Никаких лишних украшений, стандартная практичная обстановка с минимальной цветовой палитрой, что сужалась только к черному, серому и кремовому. Единственное, что выбивалось из общей картины – шкура убитого медведя. Она лежала у дивана и своей устрашающей мордой встречала гостей. Вид пустых глазниц немного напугал меня отчего повеяло жутью.

Несмотря на внушительное пространство комнаты, энергетику здешнего обитателя невозможно было не ощутить. Она была во всем, в каждой мелочи, в каждом уголке, словно затаившийся зверь, ожидала подходящего момента, чтобы вонзиться в плоть вошедшего.

Звенящую тишину вдруг нарушил звонок моего мобильного телефона. Я дёрнулась, но сообразив, что звонят мне, вытащила смартфон из бокового кармашка рюкзака. На секунду подумалось, что это папа звонит, но на экране высветился «Антоша». Я обрадовалась и в то же время сильно расстроилась. Что я ему скажу? Он не поймет, не примет и это будет вполне справедливо, я бы на его месте тоже с таким положением вещей не смирилась.

- Привет, - голос бодрый и весёлый.

- Привет.

- Как дела? Чем занимаешься?

- Всё хорошо, - нервно покусывая подушечку большого пальца, ответила я.

- Понятно. Может быть, сегодня погуляем? Погода отличная, могли бы в парке побыть. Плед и пицца, что думаешь?

- Не сегодня, - чем стремительней и сильней нарастала тугая боль в груди, тем яростней я кусала свой палец.

- Хорошо, - теперь голос Антона стал немного настороженным. – Что-то случилось?

- Нет, всё в норме, - я не знала, как сказать о том, что сейчас происходит в моей жизни. Нужных слов просто не находилось.

- Ладно. Тогда, может быть, завтра?

- И завтра не получится, и весь следующий месяц – тоже.

- Марин, я ничего не понимаю. Ты меня бросаешь что ли?

- Нет… Да… Послушай, давай поговорим позже, - я завершила вызов и плотно сомкнув губы, постаралась подавить рвущийся наружу всхлип. Это оказалось сложней, чем я думала, но любая паника мгновенно застыла, повисла в воздухе, когда в гостиной возник Кирилл.

- Бояться меня ты, конечно, должна, но давай обойдемся без всей этой сырости, - он брезгливо поморщился. – Никто тебя здесь убивать не собирается и морить голодом – тоже. Папка твой не настолько пропащий, чтобы на него повлиять нельзя было. Бабло вернёт, и я отпущу тебя домой. Понятно? – Он подошел ко мне и остановился в шаге. – Если люди не понимают с первого раза, то приходиться прибегать к рычагам давления. Ты и есть этот рычаг, кроха, только и всего. Так что закругляйся со своими соплями и слезами.

Я сглотнула комок и сделав нормальный вдох, ответила:

- Вы здесь не при чем.

- Тогда почему ноешь? – Он скрестил свои огромные ручища на груди.

- Я не ною.

- Но глаза-то на мокром месте. Ладно, хватит об этом. Спать будешь на втором этаже. Домработница потом тебе всё покажет. От тебя на этот месяц многого не требуется: не еби мне мозги, с папашей своим не болтай, чтобы он булки не расслаблял и старайся слушаться меня, тогда мы сработаемся, угу?

Я положительно закивала головой, чувствуя себя крайне некомфортно из-за того, что массивная фигура Кирилла буквально нависла надо мной. Это так сильно действовало на психику, но я держалась. Тряслась как осиновый лист, но упрямо держалась.

- Будешь послушной, и я тебя не обижу, - склонившись, проговорил Кирилл. – А если бунтовать начнешь, то пощады потом не проси. Добро пожаловать, так сказать, - Он выпрямился и ушел в коридор. Хлопнула входная дверь и я глубоко вздохнула от облегчения.

Невысокая женщина средних лет в простом сером платье с несколькими черными пуговицами на воротнике, молча сопроводила меня на второй этаж. Вообще она появилась совершенно неожиданно, будто выплывшая из тьмы тень. Остановилась у двери, открыла ее ключом и сделала пригласительный жест. В комнату я зашла первой и почему-то на секунду подумала, что меня сейчас запрут. А почему нет? Я ведь в этом доме далеко не на правах гостьи. Запрут, чтобы я вдруг не попыталась сбежать и выпустят только тогда, когда папа долг уплатит. Но к моей превеликой радости, ничего подобного не случилось. Домработница кратко объяснила мне устройство комнаты. Ничего сложного: небольшая спальня, гардеробная и личная ванная. Всё чисто и аккуратно.

Прекрасно понимая, что никто со мной вести задушевные беседы не собирается, я даже не старалась развить разговор. Просто кивала головой, пока женщина инструктировала меня, а затем села на кровать, когда осталась одна.

Прислушиваясь к собственным ощущениям, я словила себя на мысли, что сейчас страх отступил. Даже как-то не верилось, что Зверь несмотря на преследование своих корыстных целей, не решился причинить мне вред. А мог бы… Он это умеет. Хотя с другой стороны, это было бы крайне нелогично. Как бы прискорбно не звучал его вердикт, но сейчас я, действительно, рычаг, с помощью которого можно влиять на отца. Поэтому зачем Кириллу ломать этот самый «рычаг»?

Многие в городе знали, даже до меня доходили слухи, что Зверь – беспощадный бандит. Он жесток и никогда не прощает ошибок. Оно и неудивительно, потому что держать в страхе весь город никак не может человек, который привык к гуманным методам в каком-либо деле. Вот поэтому, ну еще и потому, что Кирилл и у нас дома ни раз демонстрировал свой крутой нрав, я подсознательно и готовила себя к худшему исходу. Хотя, может, это только начало? И, к примеру, уже вечером Зверь покажет себя во всей своей красе? Мне стало нехорошо только от одного этого предположения.

Так, всё! Хватит! Я глубоко вздохнула, поправила хвост и расстегнула рюкзак. Главное – подчиняться правилам и не допускать ошибок. Это единственная возможность выйти из передряги целой и относительно невредимой. К тому же теоретически я знала, на что иду, поэтому переходить в режим «революционерки» на чужой территории – не самая удачная идея.

Вещей у меня было немного, поэтому даже половина свободного пространства в гардеробной не была занята. Отнеся все необходимые для личной гигиены принадлежности в ванную, я вернулась обратно в спальню. Отцу звонить было запрещено, поэтому свой внутренний порыв услышать родной голос, пришлось тут же удушить. От Антона тоже больше ни звонков, ни сообщений не приходило. Обиделся. Этой темы мне даже мысленно было больно касаться. Странно так. Я точно не знала, влюблена ли в Антошу. Он мне нравился и, будто бабочки в животе порхали, когда его пальцы прикасались ко мне. Но была ли это та самая яркая, самая первая любовь, которую потом уже никогда не сможешь забыть? Ответ отсутствовал. Но несмотря на это, я не хотела терять Антона. Не хотела, но теряла. И за это я ненавидела всю ситуацию в целом.

Свернувшись калачиком в кровати, я подложила руки под голову и прикрыла глаза. Всё обязательно пройдет. Нужно только потерпеть. С этой совершенно простой установкой я сама и не заметила, как заснула. Мне ничего не снилось, похоже, организм так психологически устал, что хотел, как можно быстрей отдохнуть и восстановиться.

Когда я проснулась, время уже плавно подкрадывалось к вечеру. Жутко захотелось кушать. Я глянула на экран телефона. Никто не звонил. Стянув с волос резинку, от которой жутко разболелась макушка, я наспех расправила светлые пряди и встала с кровати. Мне было немножко страшно выходить из комнаты, так сказать, покидать свое убежище, но с голоду умереть совсем не хотелось.