Боже, опять он про Вику думает. Хватит! Надо уходить из музея, здесь слишком много женщины по имени Гала. С каждого портрета ее глаза смотрят.

Митя вышел на бульвар Клиши, свернул на площадь Бланш с известной на весь мир красной мельницей кабаре «Мулен Руж». И вдруг почувствовал — ноги уже не идут. Устал страшно. Поймал такси, сунул водителю визитку отеля. Таксист сделал вежливо-кислую мину, но все же мотнул головой — поехали…

Прежде чем войти в номер, Митя постучал к Вике с Киркой. Все-таки грызла совесть, что парня отшил. Загладить вину хотелось.

— Ой, это вы!.. — то ли удивилась, то ли обрадовалась Вика. — Заходите. Хотите, я кофе сварю? Как погуляли?

— Хорошо погулял. И кофе хочу. А Кирка где?

— Да я его под душ только что запихнула. А зачем он вам понадобился?

— Хочу его завтра в Диснейленд позвать, вроде как обещал. Он же мечтал, а группа для экскурсии точно не набралась.

— Но я завтра в Лувр собиралась. Как же Париж, и без Лувра? И Кирилла хотела в Лувр вести.

— Да ради бога, идите в свой Лувр, а мы с Киркой в Диснейленд махнем! Подумаешь, проблема!

— А вы… Неужели вы не хотите в Лувр?

— Я там был. И Джоконде в глаза честно смотрел. Думаю, второй раз она меня видеть вряд ли захочет.

— Ой… Вы все время шутите, Дмитрий, а я теряюсь. И все время жалею, ну почему я не могу быть… такой?

— Какой, Вика?

— Ну… легкой, общительной… Я, наверное, ужасно выгляжу в ваших глазах, да? Страшной занудой выгляжу?

Митя глянул на нее удивленно, не зная, что ответить. Хорошо, что в этот момент Кирка вышел из душа, потрясая вихрами, как мокрый пес. Увидел его, застыл.

— Дмитрий приглашает тебя в Диснейленд, Кирка. Завтра, — тихо проговорила Вика, глядя на сына.

— Ура!.. — еще тише ответил ей Кирка, будто боясь спугнуть удачу. — Ура-ура… И что, на весь день, да?

— Конечно, на весь день, — подтвердил Митя деловито. — Пока все не осмотрим, не вернемся. Может, вообще там жить останемся. Ты готов?

— Да ладно, не пугайте ее, — живо развернулся к нему Кирка, выпучив глаза. — Она же шуток не понимает! Она только бояться умеет, много работать и книжки читать.

— Ладно, не наговаривай на мать. Все она умеет, если захочет.

— Так и я о том же — если захочет! Но ведь не хочет!

— Кирка, хватит, я тебя умоляю, — осадила сына Вика, подняв брови домиком. — Дмитрию вовсе не обязательно знать, что я… Что мы… Как мы живем… И вообще, ему не интересны такие подробности. Ой, кофе! Я же обещала кофе сварить! Я сейчас…

Кофе оказался спасителем. Все-таки хлопотное это дело — быть добрым дяденькой, все время норовишь вляпаться в неловкие паузы. Как говорится, хочешь сделать доброе дело, держи себя за руку. Тогда и вляпываться никуда не придется.

А впрочем, не все ли равно?.. Наутро неловкие паузы забудутся, сгинут в небытие.

Утром Кирка разбудил Митю ни свет ни заря. Пришлось подниматься и идти в душ, еще и воды почему-то горячей не было. Он стоял под холодными струями, тихо матерясь на себя и на свой добрый душевный порыв. Но что делать? Обещал — держи слово. Пусть будет день Диснейленда. Может, и ему как-то зачтется Киркино счастье?

До парижского пригорода Марн-ля-Вале, где располагалась Киркина мечта, добрались быстро. Когда вошли на главную улицу Диснейленда, Кирка огляделся и хищно прищурил медовые глаза, в которых прыгали счастливые черти:

— Ну что, куда пойдем?

— Не знаю, Кирка. Куда скажешь, туда и пойдем. Ты ж сюда рвался, ты и командуй.

— Ладно… Ну, в замок Спящей красавицы не пойдем, на железную дорогу тоже, это все для малышни… А пойдемте сразу к карибским пиратам! Это аттракцион такой! А потом на американские горки. А потом в дом привидений. Да здесь много всего классного, вам понравится, вот увидите! Потом за уши не оттащишь!

— Ну да, меня-то, конечно, за уши, как же… Заранее прошу — с моими ушами будь поосторожнее, ладно?

— Да правда понравится! Вы ж не видели, а смеетесь!

— Идем, идем… Я разве против? За тем и приехали…

— А еще в Тарзан-шоу пойдем! Ладно?

— Ладно. Если дойду. Если меня на американских горках кондратий не хватит. Я, Кирка, вчера много вина выпил, так что… Ладно, идем, не будем терять время! Надо все успеть!

Время и впрямь пробежало незаметно — в суматохе впечатлений, людской суеты и эмоций. Куда-то шли, летели, бежали, пугались, кричали, смеялись, дико ржали, хватались друг за друга, сотрясали организмы на виражах и ухабах… Потом, утомленные, обедали в ресторанчике самообслуживания «Акуна Матата». После обеда Митя запросил пощады, и Кирка согласился на спокойное созерцание подводного мира из иллюминатора «Наутилуса» и компьютерные игрища. Далее по пути встретился стилизованный под ковбойскую старину «салун», в котором тоже зависли надолго, съев по две порции отличного барбекю. Вышли — уже стемнело, и фонари зажглись…

— Ну что, Кирка, рванем обратно? Тебя мать, наверное, сто раз уже потеряла.

— Не, не потеряла… Я ж с вами. Если бы потеряла, сто раз бы уже обзвонилась. Ну, давайте еще на картинговую трассу сходим, полчасика позырим и тогда пойдем… Ладно?

— Ладно… Веди меня, Сусанин. Где твои картинги? Далеко?

— Сейчас, гляну на карту… Не, недалеко! Ну идемте же быстрее!

Митя вздохнул и поплелся следом за Киркой, думая, неугомонный какой пацан, моторчик у него в заднице, что ли, скорее бы его матери на руки сдать.

Вернулись в отель поздним вечером. Кирка нетерпеливо постучал в дверь номера, щелкнул с той стороны замок…

Он уже приготовил соответствующую фразу — вот, мол, возвращаю ваше сокровище в целости и сохранности. Даже улыбку отстраненно-вежливую на лицо надел. Да так и застыл с этой улыбкой, когда увидел в дверях Вику.

Боже, она таки подстриглась!

Какой же молодец французский парикмахер! Сотворил на голове монашки именно то, что доктор прописал! Как же Вике идут открытые уши и эта непокорная челка в стиле Деми Мур из «Призрака»… Совсем, совсем другой человек!

— Мам, классно!.. — выдохнул спиной Кирка. — Я тебя даже и не узнал.

— Да, Вика, вам очень идет! — подхватил Митя на лету Киркино одобрение.

— Вам… Вам правда нравится? — прижала Вика ладони к ушам, улыбнувшись с видимым облегчением. — А я сначала так испугалась, знаете… Смотрю на себя в зеркало — не узнаю… И уши с непривычки мерзнут! Я же никогда короткую стрижку не носила.

— Ну, все когда-то бывает в первый раз, — изрек Митя, пожав плечами.

— Ой, что же мы в дверях! Заходите! Я купила бутылку вина — надо же мой новый образ обмыть, правда? И багет свежий… И сыр камамбер… Самый вонючий выбрала, самый французский!

— Не, я вонючий сыр не буду, хоть убейте! — решительно отказался Кирка, входя в номер. — Это издевательство! Я бы лучше колбаски…

— И колбаска есть, сынок! Сейчас, я на стол накрою… А вы садитесь, Дмитрий, пожалуйста! Как он? Не очень вас утомил? Расскажите, что там, в Диснейленде?..

Пока Кирка взахлеб выдавал свои впечатления, Митя наблюдал за Викой. Да, она очень изменилась, даже движения стали другими, более уверенными, что ли. И все в ней стало другим! Будто убралась вместе со старой прической, то есть с отсутствием таковой, серая мышиная шкурка. И как хорошо сочеталась новая оправа брусничного цвета с этой милой челочкой Деми Мур! Да, и впрямь забавное сочетание вышло. Тут и интеллект, и прелестная замкнутость, робкое достоинство и немного наивный, доверчивый взгляд…

Митя вдруг поймал себя на мысли: выходит, он с определенным интересом Вику рассматривает? Нет, нет! Просто он признает факт, что девушка изменилась в лучшую сторону. А против факта не попрешь, как известно. Факт есть факт…

Ему такие женщины всегда нравились. Раньше, еще в той жизни. Да, такие вот женщины-интроверты. Женщины-эльфы. Есть, есть в них эта удивительная особенность, которой трудно найти четкое определение. Может, обаяние недосягаемости? Никто ведь не знает, чего в этой недосягаемости наворочено, какие миры. А плюсом к недосягаемости — легкое чувство вины, как довесок. Будто она не глядит на собеседника, а просит: извините, мол, что я сама в себе нахожусь, что я не с вами, просто вы мне ужасно неинтересны… Извините меня за это, дорогие мои неинтересные…

И ведь затягивает это обаяние, ох как затягивает! То есть… Кого-то может затянуть. Того, кто здоров и не обременен тоской по другой женщине. Да, жаль…

Митя снова испугался своих мыслей — чего жаль-то? Наоборот, порадоваться за бывшую мышку надо, а его собственная жалость тут ни при делах. Да, зачем ему это?.. И пусть не взглядывает из‑за своей новой челки с испуганным кокетством, ради бога. Не тот объект потому что. Живой мужик ей нужен, живой, не мертвый! Чтоб чувствующий был, понимающий. Чтобы и Кирке пригодился в качестве достойного отчима. Да, не хватало еще ей надежду давать! И пацану тоже! И ни к чему это вино французское, и багет, и вонючий сыр камамбер.

— Простите, Вика, но я пойду, наверное… Устал за день. — Митя поднялся со стула, глядя на Вику грустно и виновато.

— Да? Ну что ж… — развела Вика руки в сожалеющем жесте и спросила вдруг торопливо: — А завтра, Дмитрий? Завтра по программе свободный день… У вас есть какие-то планы на завтра?

— Не знаю. Не думал еще. Ладно, я пойду…

— Спасибо за Диснейленд! — тихо проговорила она ему в спину.

— Да пожалуйста. Спокойной ночи.

— И вам…

Митя открыл дверь своего номера, с ходу завалился на хлипкую кровать и закрыл глаза. На душе было противно и суетно, будто вот-вот что-то плохое произойдет… Или происходит… Но ведь ничего не происходило! «Спать, что ли, лечь? — подумал он. — Хотя бесполезно… Все равно не уснуть…»

Тревога не проходила. Митя сел на постели, взял в руки телефон, кликнул номер мамы. Пока шел вызов, он успел подумать — как странно все-таки, что в телефонной памяти всего два номера, мамин и папин! Как у школьника-первоклашки…