Тристан внимательно наблюдал за Вачиви и радовался вместе с ней. Несмотря на незнакомую обстановку и множество людей вокруг, она, по мнению Тристана, держалась лучше, чем он мог предположить. Маркиз решил, что Вачиви непременно надо давать уроки танцев, и корил себя за то, что не подумал об этом раньше. Это умение могло пригодиться Вачиви, если они будут бывать при дворе, а это теперь было весьма вероятно. Среди придворных Вачиви произвела настоящий фурор, да и Их королевским Величествам экзотическая индианка явно понравилась. Главное же было то, что самой Вачиви пришлись по душе блеск и торжественность светского приема. Маркиз был доволен тем, что Вачиви казалась абсолютно счастливой. Да и он, против ожидания, тоже не скучал, хотя после смерти жены необходимость появляться при дворе его тяготила. Это была приятная перемена, и в ней тоже была «виновата» Вачиви.

Но вот прием закончился, король и королева удалились в свои покои, гости стали разъезжаться. В карете Вачиви оживленно болтала обо всем, что она узнала и увидела за сегодняшний вечер, а Тристан слушал ее и улыбался. В эти минуты Вачиви была очень похожа на маленькую Агату, которая обычно долго не могла успокоиться, когда ей случалось побывать на именинах у подруги или на каком-нибудь другом детском празднике.

— Я рад, что вам понравилось, — сказал он, откидываясь на мягкую спинку сиденья. В глубине души маркиз был рад, что прием остался позади и через несколько дней они смогут вернуться в замок. Несмотря на то что сегодня он получил гораздо больше удовольствия, чем обычно, Тристан чувствовал себя утомленным. Бесконечные разговоры об одном и том же были ему скучны, к тому же от пудры в волосах он беспрестанно чихал. Вачиви даже пошутила по этому поводу, но на самом деле она была бесконечно благодарна маркизу за то, что он рискнул взять ее с собой. Никогда прежде Вачиви не была в центре благожелательного внимания стольких важных людей.

— Спасибо вам, Тристан, за все, — сказала она, когда они уже входили в особняк на рю дю Бак. — Вы так добры ко мне! Я прекрасно провела время, и все это благодаря вам.

Единственное, о чем она жалела, — это о том, что с ними не было Жана. Вачиви тосковала по нему, да и Тристану — она чувствовала — очень не хватает брата.

— Это был лучший вечер в моей жизни, — добавила она, и маркиз улыбнулся. Вачиви говорила как настоящая светская дама — любезно и вежливо. Ни один самый строгий блюститель этикета не смог бы к ней придраться. Да и за все время, что они провели во дворце, Вачиви не совершила ни одной ошибки или неловкости. Многие из тех, кто с ней разговаривал, подходили потом к Тристану, чтобы выразить свое восхищение и удивление тем, как она держится. Даже женщины, вопреки его ожиданиям, не сделали в ее адрес ни одного критического замечания. Они, казалось, были рады появлению свежего человека, к тому же Вачиви выглядела такой открытой и безыскусной, что даже придворные дамы приняли ее в свой круг. Король же специально подозвал Тристана и сказал, что он желал бы видеть прелестную индианку при дворе.

Вернувшись, они выпили чаю и, поскольку дело шло к утру, разошлись по своим комнатам. Горничная помогла Вачиви освободиться от платья и корсета, после чего она бросилась на кровать, которая была еще больше и мягче, чем в замке, но заснуть ей никак не удавалось, и Вачиви долго лежала без сна, перебирая в памяти подробности визита во дворец. Ей не верилось, что она действительно побывала в настоящем королевском дворце и что это ее Людовик назвал «мое прелестное дитя». Впечатления и эмоции переполняли девушку, а самым приятным было то, что Тристан все время держался поблизости, и Вачиви это льстило, так как из всех придворных кавалеров он был самым красивым и мужественным.

Наконец она заснула, но спустя всего несколько часов ее разбудили лучи заглянувшего в спальню солнца, так как она забыла задернуть портьеры на окнах. Несмотря на короткий сон, Вачиви чувствовала себя бодрой и, одевшись, поспешила сойти вниз.

За завтраком Тристан вызвался показать ей город, и Вачиви с радостью согласилась. В тот день они побывали в Пале-Рояль, прогулялись по садам Тюильри, осмотрели Нотр-Дам и площадь Вогезов в Маре. В дом на рю дю Бак они вернулись только к ужину, и Вачиви снова чувствовала себя счастливой, несмотря на то что едва держалась на ногах от усталости. Назавтра они уже должны были отправиться обратно в Бретань. Вачиви не терпелось поскорее увидеть Матье и Агату и рассказать им о том, что она видела короля и королеву, а также о том, каким красивым и представительным был их отец в алом камзоле, атласных бриджах и в туфлях с золотыми пряжками. Обычно маркиз одевался намного проще, и дети редко видели его в парадной одежде.

На следующий день Тристан и Вачиви тронулись в обратный путь. Утренний воздух был прохладен, и маркиз заботливо укутал Вачиви пледом, а сам закутался в плащ. Первые несколько часов пути Вачиви дремала, но потом проснулась, и дальше они ехали, беседуя друг с другом. Ехали они небыстро, останавливаясь не только на ночлег, но и для того, чтобы пообедать в придорожной харчевне, и все же обратный путь показался Вачиви намного короче. Тем не менее, когда карета наконец начала взбираться по крутой дороге, ведущей к Шато де Маржерак, было уже очень поздно. В замке все спали, и маркиз пожелал Вачиви спокойной ночи, предупредив, что сундуки с вещами принесут в ее комнаты завтра: долгое путешествие утомило и слуг, к тому же он боялся, что шум может потревожить детей.

На следующий день, еще до завтрака, Вачиви поспешила подняться в детскую, чтобы рассказать детям о Париже и о приеме во дворце короля. Агата тотчас заявила, что тоже хочет блистать при дворе, и Вачиви заверила девочку, что, когда она подрастет, отец непременно возьмет ее с собой и будет очень гордиться ею — своей маленькой принцессой.

— А ты тоже поедешь с нами? — с надеждой спросила Агата, и Вачиви не знала, что ответить девочке. А Тристан, который неслышно вошел в детскую и теперь стоял в дверях, тоже ждал ее ответа с замиранием сердца.

— Я не знаю, как долго буду здесь, с вами, — честно ответила Вачиви после долгой паузы. Она не считала возможным лгать детям, да и кому бы то ни было другому тоже. Каким бы трудным и неудобным ни был вопрос, Вачиви никогда не уходила от прямого ответа. Этому научил ее отец, когда она еще была девочкой, а Вачиви была уверена, что именно мудрость и честность сделали ее отца великим вождем своего народа.

Тем не менее она сочла необходимым подсластить пилюлю.

— Видишь ли, Агата, это будет еще не скоро. За это время я успею состариться и… Нет, я не знаю, что тогда со мной будет и где я буду жить.

— Но я хочу, чтобы ты жила здесь, с нами! — с волнением воскликнула девочка.

— Если ты этого хочешь, значит, так и будет, — сказал Тристан, делая шаг вперед, и Вачиви вздрогнула от неожиданности.

— В таком случае вам всем придется обучаться верховой езде до тех пор, пока вы не научитесь всему тому, что умею я, — сказала Вачиви и улыбнулась. Для всех — и в первую очередь для нее — это был очень неловкий момент. — Я, конечно, буду в это время уже старенькая, и мне придется ездить на Агатином пони, — пошутила она, разряжая атмосферу, и дети захихикали. Потом дети заговорили с отцом, а Вачиви, воспользовавшись этим, бесшумно выскользнула из комнаты и вернулась к себе.

Вскоре Тристан зашел к ней.

— Детям очень хочется, чтобы вы остались, — сказал он. — И я тоже этого хочу, — добавил он по своему обыкновению вполне искренне. Ответ Вачиви не успокоил ни его, ни детей, и когда Вачиви покинула детскую, они долго об этом говорили.

— Простите, Тристан, что огорчила детей, но я не могу вечно пользоваться вашим гостеприимством. Мне бы не хотелось быть навязчивой, — ответила она с достоинством.

— Вы вовсе не навязываетесь, — сказал он. — Дети… и я очень рады вам. С вашим появлением Матье и Агата очень изменились и повеселели. — Маркиз откашлялся и добавил голосом, в котором слышалось волнение: — Я… я тоже чувствую себя почти счастливым, когда вы рядом, Вачиви. Я не говорил этого раньше, но теперь говорю.

И Тристан заглянул ей в глаза — заглянул и понял, почему брат полюбил эту женщину. Она была одновременно и нежной, и сильной, и еще бесконечно доброй. В чем-то Вачиви могла быть неуступчивой и жесткой, а в чем-то мягкой, словно воск. Возможно, у нее и были какие-то недостатки, но Тристан не желал их замечать: Вачиви казалась ему идеалом женщины. Да и в том, что она сумеет стать хорошей матерью его детям, он ни секунды не сомневался. К сожалению, правила этикета не позволяли ему прямо заговорить с Вачиви о своих намерениях, поэтому Тристан лишь спросил:

— Вы останетесь с нами?

— Так долго, как вы захотите, — прямо ответила Вачиви, опуская глаза. Тристан, кивнув в знак признательности, быстро вышел.

Снова они увиделись лишь через несколько часов. Вачиви гуляла в саду, там ее и нашел Тристан. Некоторое время маркиз молча шел рядом с девушкой, потом оба сели на скамью над обрывом.

— Иногда мне кажется, что вы жили здесь всегда, — негромко сказал Тристан.

— Мне тоже, — ответила Вачиви. — Но я часто вспоминаю свое селение, отца, братьев…

— Вы по ним скучаете?

Она кивнула. Одинокая слезинка скользнула по ее щеке, и Тристан ласковым движением стер ее согнутым пальцем. Он впервые прикасался к ней так, и от этого прикосновения в нем будто что-то перевернулось. Не в силах сдержать себя, Тристан порывисто наклонился и горячо поцеловал Вачиви в губы. Он, впрочем, тут же выпрямился — ему не хотелось, чтобы Вачиви решила, будто он злоупотребляет своим положением хозяина дома. А она действительно была изумлена. Раньше Тристан никогда не показывал своего особенного интереса к ней, и теперь Вачиви не знала, как ей следует вести себя с ним. Рассердиться? Но она не могла сердиться на него!