— Не знаю, — честно сказала Вачиви. — Я… Обстоятельства сложились так, что я не могу вернуться к своему народу. Это может стоить жизни многим дорогим мне людям.

Тристан ничего не знал об упомянутых ею «обстоятельствах» (тогда как его брату, своими руками убившему вождя кроу, они были хорошо известны), но расспрашивать девушку не стал. Поклонившись еще раз с изысканной учтивостью, он сказал:

— Тогда, быть может, вы не откажетесь погостить некоторое время в моем замке? После столь длительного путешествия вам необходим отдых. Я уверен, что только время поможет вам принять правильное решение.

Он хорошо видел, что женщина близка к отчаянию — и из-за смерти любимого человека, и из-за безвыходной ситуации, в которой оказалась. Сам Тристан, впрочем, чувствовал себя не лучше. Еще несколько часов назад он предвкушал радость от встречи с братом, которого не видел больше пяти лет, а теперь оплакивал его безвременную кончину.

— Так вы согласны? — спросил он мягко, и Вачиви кивнула. Ей некуда было идти.

Поблагодарив капитана, Вачиви и Тристан сошли на причал. Маркиз помог гостье сесть в карету, пообещав прислать отдельную повозку за ее вещами. Кучер на козлах хлопнул бичом, карета двинулась к воротам порта, а оттуда покатила дальше. Дорога все время шла вверх, но сильные кони легко справлялись с подъемом, и Вачиви пожалела, что не может ехать верхом на одном из них. Ей казалось, что бьющий в лицо ветер мог бы умерить ее боль. Но если бы она обратилась к маркизу с такой просьбой, он, пожалуй, ее бы не понял.

Вачиви бросила на Тристана быстрый взгляд. Оказывается, все это время он внимательно наблюдал за ней, он пытался понять, что же такое эта девушка и почему его брат влюбился в эту странную индианку. Увидев, что Вачиви тоже смотрит на него, маркиз чуть подвинулся на обитом бархатом сиденье.

— Мой брат не написал мне, как вас зовут, — сказал он. — Да и я, кажется, забыл представиться — уж очень все это было… неожиданно. — Маркиз слегка склонил голову. — Мое имя Тристан де Маржерак, сударыня.

— Я знаю. Жан много о вас рассказывал. — Сейчас, когда он сидел и не выглядел таким могучим и строгим, его сходство с братом было еще заметнее. Правда, выражение его лица было суровым, но глаза смотрели по-доброму. Вот такой же взгляд был и у Жана.

— Меня зовут Вачиви, — ответила она.

— Вы, вероятно, индианка? — спросил Тристан, но в его голосе не прозвучало ни презрения, ни осуждения. В отличие от жителей Нового Орлеана, в чьих устах слово «индеец» превращалось в ругательство, он просто констатировал факт.

— Мое племя называется сиу, — сказала Вачиви.

Он кивнул.

— Я слышал об этом племени и даже встречался при дворе короля с вашими великими вождями, — сказал Тристан. В это время карета подъехала к воротам замка. — Возможно, среди них был кто-то из ваших сородичей, — добавил он, стараясь быть вежливым, хотя все его мысли были о безвременно и так неожиданно умершем брате. Жан был мертв и покоился на дне океана, так что он не мог даже поставить ему памятник и принести цветы к его могиле. Ничего, ничего не осталось у него на память о Жане, только, пожалуй, вот эта удивительно красивая индейская девушка, которую его брат полюбил и вез на свою родину, чтобы жениться на ней. Что же теперь будет с ней, думал Тристан. Девушка не могла остаться навсегда в его замке, но и вернуться к сиу она, судя по ее словам, тоже не могла. Что ж, быть может, позже они найдут какой-нибудь выход, а пока она поживет с ним и с его детьми…

Подумав о затруднительном положении, в котором оказался, Тристан невольно улыбнулся. Это было так похоже на Жана — влюбился в индейскую девушку, взял ее с собой во Францию, а потом по воле злого рока умер, предоставив брату разбираться с последствиями. Тристан снова бросил осторожный взгляд на Вачиви. Ситуация казалась ему абсурдной, невозможной, даже скандальной, и все же в ней было нечто удивительное, почти волшебное. Тристан не сомневался, что Вачиви во всех отношениях необычная женщина, иначе Жан не влюбился бы в нее и не решился бы взять ее в жены вопреки общественному мнению и установившимся традициям. То, что она ослепительно красива, Тристан видел, оставалось только разобраться в том, какие же другие ее качества заставили Жана потерять голову.

— Добро пожаловать во Францию, Вачиви, — сказал он, улыбаясь девушке теплой отеческой улыбкой.

— Благодарю вас, — ответила она, как учил ее Жан.

В том, как Вачиви произнесла эти слова, Тристан узнал интонацию брата. Должно быть, это брат учил ее французскому, подумал он, а раз так — значит, к решению взять в жены эту туземку Жан отнесся как никогда серьезно.

Эта мысль повергла Тристана в глубокую задумчивость. В какой-то момент ему даже пришло на ум, что если Жан — где бы он сейчас ни был — видит его и Вачиви, он улыбается, может быть, даже смеется. Маркиз даже бросил взгляд на молчавшую девушку и по выражению ее лица понял, что в эту минуту она тоже подумала о Жане.

Тристан угадал. Вачиви не просто вспоминала своего возлюбленного — она буквально ощущала его присутствие совсем близко, почти рядом. Быть может, подумалось ей, его дух и в самом деле поднялся из морских глубин, чтобы успокоить ее. Вачиви чувствовала, что маркиз относится к ней не как к чужой, незнакомой женщине, а почти по-родственному, хотя говорил он мало, а лицо его по-прежнему оставалось суровым. Что ж, подумала Вачиви, быть может, Жан и сейчас не оставит ее без своей помощи, и ее жизнь здесь, на чужбине, как-нибудь устроится, ведь рядом с ней брат Жана…

Глава 13

Поездка от порта до Шато де Маржерак заняла гораздо больше времени, чем предполагала Вачиви. Когда-то Жан говорил ей, что его замок находится почти на самом побережье, и это действительно было так. Тем не менее, чтобы добраться до него, понадобилось больше часа, и это при том, что в карету было запряжено шесть крепких лошадей. Трудность заключалась в том, что замок стоял на утесе и, чтобы добраться до него, приходилось ехать по извилистой дороге, уступами поднимавшейся по склону.

Сам замок выглядел очень внушительно. Он был построен еще в двенадцатом веке и за это время выдержал множество вражеских осад. Кое-где на его стенах виднелись выбоины, оставленные ядрами и пушенными из катапульт камнями. Грозный вид старинной крепости смягчали окружавшие ее сады, в которых даже сейчас, в холод и непогоду, зеленели растения. Картина была настолько живописной, что Вачиви невольно ахнула от изумления.

По дороге к замку Тристан рассказал Вачиви историю своей семьи. Все предки де Маржераков были воинами; именно поэтому их замок был построен как неприступная крепость. Она надежно защищала их от врагов на протяжении столетий. Ни разу врагам не удалось захватить крепость и проникнуть в замок.

Выслушав этот рассказ, Вачиви улыбнулась и сказала, что и ее предки тоже были воинами и охотниками и что ее соплеменники и сейчас сражаются умело и отважно. При этом она думала о своем отце и оставшихся в живых братьях, и ее лицо снова стало печальным. Тристан слушал девушку и пытался представить себе, каким образом его брату удалось похитить Вачиви из ее племени и не расстаться с собственным скальпом. Возможно, подумал он, Вачиви сама убежала с ним, только в этом случае у Жана были шансы сохранить свою жизнь.

— Как-нибудь вы расскажете мне, как познакомились с Жаном, — сказал маркиз, и Вачиви кивнула, но ничего не прибавила. Ей не хотелось признаваться Тристану в том, что из-за нее его брат убил человека.

Наконец карета остановилась. Лакей распахнул дверцу и помог Вачиви сойти на землю. Тристан вышел сам и сразу же повел девушку внутрь замка. В главной башне Вачиви поразили длинные коридоры, увешанные потемневшими портретами предков маркиза, многие из которых — особенно мужчины — были очень похожи на Тристана и Жана. Пройдя по одному такому коридору, маркиз и его спутница оказались в просторном главном зале, стены которого были увешаны охотничьими трофеями и геральдическими штандартами, расшитыми потускневшими золотыми нитями. Когда-то в этом зале устраивались балы, но с тех пор как умерла жена Тристана, эти стены не слышали музыки и голосов гостей. Кроме главного зала в замке были комнаты поменьше, служившие приемными и гостиными; они также казались запыленными и заброшенными, и Вачиви невольно поежилась — до того неуютно они выглядели. Будь с ней Жан, и она, наверное, не испытывала бы ничего, кроме удивления и любопытства, но присутствие его строгого и сдержанного брата смущало Вачиви, и она чувствовала себя скованно. Правда, пока они шли через коридоры и залы, Тристан что-то рассказывал ей о прославленных предках, но Вачиви плохо его понимала, поскольку маркиз говорил слишком быстро. Она, впрочем, пыталась запомнить то, что ей удавалось понять, и не потому, что думала — ей это когда-нибудь пригодится, а просто потому, что ей и в самом деле было интересно узнать все о старинном роде, к которому принадлежал и Жан.

А Тристан уже вел ее наверх по широкой винтовой лестнице. Вскоре они оказались в большой гостиной, где стояло так много кресел, диванов и козеток, что Вачиви показалось — она попала в какое-то подобие Большого Дома в их зимнем лагере, где иногда собирались для решения важных дел старейшины сиу. Должно быть, подумала она, когда-то много лет назад вожди рода де Маржераков тоже собирались здесь и обсуждали планы защиты и нападений на другие племена. Эта мысль заставила ее подумать о том, что если разобраться как следует, то традиции и обычаи индейцев и французов не так уж отличаются. Например, ее соплеменники украшали свои селения тотемными столбами с черепами бизонов, а в большом зале замка Вачиви сразу увидела головы лосей, оленей и серн. Только бизоньих голов там не было, но она не верила, что среди предков Жана не было достаточно искусных охотников. Должно быть, решила Вачиви, бизоны во Франции просто не водятся.