– Никакой елки. Никаких украшений. Никакого Рождества. Вы здесь, чтобы следить за домом, а не заниматься организацией праздника.

– Я знаю. Но если вдруг передумаете, то знайте, что я много чего умею помимо уборки и готовки. – Джой поднялась из кресла, прихватив выбранную книгу. Она взглянула ему прямо в глаза и сказала: – Я продолжу выполнять свои обязанности. И знайте, Сэм, я не боюсь вас. Вам не удастся выжить меня отсюда, как бы вы ни старались.

* * *

Она стала приходить в гостиную-библиотеку каждый вечер. Несмотря на данный себе зарок не появляться в библиотеке в это время, Сэм каждый вечер ждал ее появления, сидя в кресле у камина.

Он практически всегда молчал. Говорила Джой. Она рассказывала ему о своем бизнесе, о пожаре в доме, где она снимала жилье, и описала ему жизнь Холли с момента рождения чуть ли не поминутно. Ее низкий голос соблазнял и завораживал. Безмолвие дома, нарушаемое лишь потрескиванием поленьев в камине, создавало впечатление, что они одни в целом мире. Дни тянулись для него бесконечно долго, а вечера пролетали, как одно мгновение.

Это его раздражало. Он прожил здесь пять лет и никогда не нуждался в компании. Он и Кей терпел только потому, что она готовила и убирала, и он, как правило, держал ее на расстоянии. И вот пожалуйста. Сэм каждый вечер сидит в сумраке библиотеки, ожидая Джой, которая придет и нарушит его одиночество, за которое он так боролся.

Днем Джой и Холли не было ни видно ни слышно. Они словно превращались в призраков. Время от времени до него доносился смех девочки, который тут же замирал, словно кто-то прикрывал ей рот ладонью. Дом сиял безукоризненной чистотой, вкусная еда ждала его в столовой, но Джой не появлялась. Как ей это удается, Сэм не понимал.

Но еще большей загадкой было для Сэма то, почему это его беспокоит. Сначала он категорически не хотел их присутствия в доме. Сейчас, когда они обе превратились в невидимок, избавив его от своего присутствия, Сэм невольно ждал их появления и нервничал. Это ему решительно не нравилось.

Черт побери, он до сих пор не начал новую работу. Мысли о Джой и Холли постоянно его отвлекали. Сегодня он остался в доме один: мать с дочерью уехали во Франклин. Он узнал об этом из записки, которую нашел на кухне рядом с блюдом черничных маффинов и термокружкой с кофе.

Теперь, вместо того чтобы сосредоточиться на работе, он постоянно выглядывал из окна в надежде увидеть старенький синий седан Джой. Ему вдруг подумалось, что ее видавший виды автомобиль совершенно не годится для поездок в горах в снегопад.

Он представил себе скользкую горную дорогу. А вдруг Джой не справится с управлением? Его руки невольно сжались в кулаки. Нужно было отвезти их в город самому. Но он ничего не знал об их планах. Он практически не видел Джой за исключением их вечерних посиделок в библиотеке.

Если бы он удосужился открыть рот накануне, она, вероятно, упомянула бы о предстоящей поездке. Тогда он мог бы предложить их подвезти. На крайний случай Джой могла бы воспользоваться его внедорожником.

Почему, черт побери, он ждет ее возвращения? Почему его так заботит ее безопасность? Зачем он вообще об этом думает? Он прекрасно знал, что эти беспокойные мысли возникают из-за случившегося в его собственном прошлом.

Вскоре он все-таки увидел подъезжающую машину. Но это был Кен Тейлор. Он и его жена Эмма владели художественным салоном во Франклине, где Сэм выставлял свои поделки на продажу. Салон пользовался спросом у туристов, приезжавших в горы зимой, чтобы покататься на лыжах, а летом отдохнуть на озере.

Обрадовавшись визитеру, который отвлек его от мрачных мыслей, Сэм накинул куртку и вышел навстречу Кену в морозный снежный полдень.

Кен вышел из грузовика и протянул руку:

– Привет, Сэм.

– Спасибо, что сам приехал забрать стол, – ответил Сэм, пожимая протянутую руку.

– Ты только создавай свои шедевры, – ухмыльнулся Кен, – а я за ними хоть на Эверест залезу. – Он открыл задний борт грузовика. – Ты бы хоть раз сам приехал в салон, чтобы увидеть реакцию покупателей на твои произведения. Это зрелище дорогого стоит. – Он покачал головой. – Всякий раз, когда я привожу от тебя новую работу и выставляю ее в салоне, клиенты устраивают овацию.

– Приятно слышать, – сказал Сэм. Удивительно, что поделки из дерева, поначалу воспринимавшиеся им как простое хобби, чтобы занять голову и руки, превратилось в настоящий источник вдохновения. Ему нравилось, что его работы ценят.

Было время, когда его имя постоянно упоминалось в газетах, а фотографии не сходили с обложек глянцевых журналов. Репортеры осаждали его просьбами об интервью. Несколько его картин были куплены европейскими знаменитостями и украшали их дворцы. Он был любимцем художественной тусовки. Живопись была для него единственной всепоглощающей страстью. Сэм вкладывал в картины душу и сердце, заслуженно пользуясь обожанием ценителей искусства и уважением коллег-художников. Он был так погружен в работу, что не замечал ничего и никого вокруг. Остальная жизнь для него просто не существовала. А когда спохватился, было уже поздно. Он остался наедине со своей славой и картинами, только тогда поняв, чем пожертвовал ради славы.

Так что теперь он абсолютно равнодушен к аплодисментам и вниманию публики.

– Спасибо за приглашение посетить салон, но мой ответ – нет, – натянуто улыбнувшись, ответил он. Сэм и сам не мог объяснить, почему чурается потенциальных покупателей, почему не хочет услышать их похвалу. – Полагаю, что образ отшельника подогревает ко мне интерес публики. Зачем же разрушать его?

Кен задумчиво посмотрел на Сэма, пытаясь его понять, но потом махнул рукой:

– Дело твое, парень. Но если вдруг передумаешь, Эмма будет на седьмом небе от счастья заполучить тебя на беседу с почитателями твоего таланта у нас в салоне в рамках регулярно организуемых ею встреч с современными художниками.

– Звучит устрашающе, – ухмыльнулся Сэм.

Кен тоже засмеялся.

– Это точно. Эмма просто изводит меня подготовкой к очередному вечеру, бесконечно обсуждая закуски, пресс-релизы, рекламные объявления по радио… – Глубоко вздохнув, он прервался. – А один художник во время последней встречи умудрился нахамить собравшимся. Не пойму я эти художественные натуры, хотя и доволен, что занимаюсь продажей их работ. – Кен поморщился. – Ничего личного, Сэм.

– Я тебя прекрасно понимаю, поверь мне, – успокоил его Сэм. Он знал много таких художников, о которых говорил Кен.

– Но Эмме так нравятся эти встречи. Кроме того, это полезно для нашего бизнеса. Я даже облачаюсь в костюм по такому случаю. А уж тарталетки с жареным сыром… просто пальчики оближешь…

Сэм практически не слушал Кена. В его старой жизни было столько подобных «встреч художника с публикой», что ему это было уже не интересно. Его жизнь с той поры кардинально изменилась.

Кен продолжал говорить:

– Кстати, я видел Джой и Холли в ресторане, когда выезжал из города.

В глазах Сэма появился интерес.

Кен пожал плечами:

– Дэб Кейси и ее муж Шон, владельцы ресторана «Нибблз», давно дружат с Джой. Она, вероятно, приехала их навестить. Они не виделись с тех пор, как Джой начала у тебя работать. Кстати, как она тебе в качестве помощницы по хозяйству?

– Нормально, – сдержанно ответил Сэм. А что еще он мог сказать? Что Джой сводит его с ума? Что ему не хватает посещений Холли его мастерской? Что сначала он противился их появлению в доме, а теперь их отсутствие ему невыносимо? Кен сочтет его умалишенным. А может, так оно и есть?

Сэм подошел к столу и откинул тяжелый брезент.

Кен присвистнул:

– Ну и ну, парень, да у тебя настоящий талант. Это просто фантастика. Клиенты передерутся за него. – Кен наклонился, чтобы получше рассмотреть стол. – Ему место в художественной галерее, парень, – восхищенно сказал он.

При этих словах Сэм внутренне напрягся. В его жизни было достаточно художественных галерей, которые не принесли ему ничего, кроме боли. Лучше об этом не вспоминать.

– Твой салон для меня прекрасно подходит, – наконец выдавил он.

Кен внимательно посмотрел на Сэма. Конечно, его личность вызывала интерес у обитателей Франклина. Но Сэм вряд ли смог бы удовлетворить их любопытство, даже если бы захотел. Он стал совсем другим человеком. И ему это нравилось.

– Может, когда-нибудь ты объяснишь мне, почему уединился здесь, – словно читая его мысли, сказал Кен, похлопав Сэма по спине. – Хотя мне грех жаловаться, ведь твои работы разлетаются со скоростью света. Продолжай творить и приносить прибыль себе и мне, – улыбнулся он.

Сэму нравился Кен. Вздумай он обзавестись другом, обязательно выбрал бы его. Но сейчас Сэм был не в состоянии поделиться своим прошлым даже с ним.

Они вдвоем тщательно упаковали стол в брезент, отнесли в грузовик и закрепили веревками.

Кен сел в кабину, а Сэм смотрел на него, засунув руки в карманы куртки.

– Я все-таки скажу, как говорю всякий раз, заранее зная, что услышу в ответ «спасибо, нет». Почему бы тебе не навестить нас с Эммой в городе? Выпьем пивка, посплетничаем…

Сэм улыбнулся:

– Спасибо, нет.

– Я так и думал, – хитро ухмыльнулся Кен. – Но если вдруг передумаешь…

– Я дам тебе знать. Спасибо еще раз, что приехал за столом.

– Я сообщу тебе, как только мы его продадим.

– Я тебе доверяю.

– Хотелось бы верить, что это так, – ответил Кен, бросив на Сэма задумчивый взгляд.

– Так оно и есть, – подтвердил Сэм.

– Что касается наших деловых отношений, согласен. Но хочу, чтобы ты знал, что мне можно доверять и в личных вопросах, – добавил Кен.

Сэм знал Кена и Эмму четыре года. Лучших друзей во Франклине ему не сыскать. Но если он подружится с Кеном или с Джой – это значит, что они должны будут узнать о его прошлом. А ему не нужны жалость или сочувствие. Он предпочитает справляться со своей болью в одиночку.