Лалита слушала рассказ лорда Ротвина, затаив дыхание и не сводя с него глаз.

— Особняк обветшал настолько, что даже Большой обеденный зал, где, бывало, трапезничала королева Елизавета, служил местным крестьянам конюшней. Деревянные украшения были отодраны от стен и разворованы, а то, что нельзя было украсть, сожги. Сегодня реставрация этого особняка почти завершена.

Когда лорд Ротвин рассказывал о своем детище, голос у него дрожал от волнения.

— Недалеко от городка Сент-Альбанс, который некогда был римским городищем, мне удалось раскопать небольшое древнее поселение, на месте которого вырос лес. Я приказал срубить деревья и провести раскопки. Можете себе представить, под несколькими культурными слоями я обнаружил удивительной красоты мозаики, искусно выточенные мраморные колонны и изумительные изразцы!

— Как вы догадливы! — с восхищением воскликнула Лалита. — Мне кажется, вы должны быть счастливы и довольны собой.

— Я горжусь тем, что подсознательно чувствую все, что имеет отношение к реставрации старинных зданий. Регент говорил мне как-то, что он испытывает приблизительно то же чувство, когда видит бесценную античную вещь или картину и понимает, что под слоем грязи и пыли скрывается творение Мастера.

— И вы ни разу не ошиблись?

— Практически ни разу! — отозвался лорд Ротвин. — Поэтому-то я убежден в том, что в отношении вас я тоже не ошибся.

— В отношении меня?

— Мне кажется, вы тоже нуждаетесь во…внутренней реставрации.

Лалита на секунду задумалась и произнесла:

— То, что вы находили, было в первую очередь красиво, и я боюсь, что по красоте я не соответствую уровню ваших интересов.

—Вы слишком скромны, — ответил лорд Ротвин. — Скажите, вы похожи на своего отца?

— Нет, я скорее похожа на мать, но являюсь лишь ее слабой копией. Она была красавицей!

Лалита ответила, не задумываясь, и лорд Ротвин — в который уже раз — заметил, что в глазах ее промелькнул испуг и внезапная дрожь прокатилась по хрупкому тельцу.

— Конечно… — прошептала девушка, не поднимая глаз на собеседника, — она существенно изменилась с возрастом.

— А мне-то казалось, — укоризненно сказал хозяин дома, — что мы договорились впредь не лгать друг другу.

— Я дала слово, — слабо защищалась Лалита, — и потом…

— И чем же вам пригрозили на тот случай, если вы нарушите слово? — допытывался лорд Ротвин.

— Она… она убьет меня! — едва слышно выдохнула Лалита.

— Этого не случится никогда, — твердо пообещал ей супруг. — Я не хочу, чтобы вы беспокоились, и хочу, чтобы вы забыли все ужасы, которые остались для вас в прошлом. — В глазах Лалиты он прочел благодарность и продолжал: — Я бы хотел, чтобы вы не думали ни о чем, кроме собственного выздоровления. Когда вы наберетесь достаточно сил, мы сначала будем гулять с вами по саду, а потом отправимся к минеральному источнику, который бьет недалеко от местечка Сент-Альбанс, и, прежде чем я найду достойного арендатора, посетим особняк елизаветинского вельможи. — Лорд Ротвин поднялся. — Обещайте, что не будете переживать по поводу собственного будущего.

— Я постараюсь, — ответила Лалита.

— О вашем будущем мы побеседуем позже, когда вы наберетесь сил, помните, однако, что я буду разочарован реставрацией дворца под названием «Лалита», если восстановительные работы пойдут медленнее, чем я рассчитываю.

В ответ Лалита слабо улыбнулась:

— Пожалуйста, не требуйте от меня слишком многого.

— Я ценю во всем законченность и совершенство, — пошутил лорд Ротвин. С этими слова он поднес ее руку к губам и слегка поцеловал. — Отдыхайте, Лалита. Завтра я вновь приду навестить вас, — добавил великий реставратор.

Лорд Ротвин уже взялся за ручку двери, когда Лалита неожиданно спросила:

— Почему вы живете здесь, а не в столице? Лондонские сезоны еще не закончились.

— Они завершаются, — ответил хозяин дома. — Кроме того, наблюдение за последним этапом работы по реставрации здания я никому не доверяю.

С этими словами муж улыбнулся Лалите и вышел, а она откинулась на подушки. Сердце ее трепыхалось в груди, как пойманная птица, но страха больше не было. Как он добр, отметила про себя девушка, вместе с тем она решила настоять на том, чтобы он освободил себя от нее. Лорд Ротвин был, безусловно, воспитанным человеком, но Лалита не сомневалась, что на его друзей она произведет удручающее впечатление. Они рассчитывали увидеть в качестве жены лорда Ротвина красавицу Софи, несравненную, голубоглазую, золотоволосую Софи. Лалита догадывалась, что в жизни ее супруга было много красивых женщин, но никому из них он не делал предложения. Софи как-то проболталась, что лорд Ротвин принадлежит к числу самых богатых людей Англии, и совершенно ясно, что любая честолюбивая мамаша была бы не прочь заполучить его в зятья. Любая великосветская юная леди могла бы жить припеваючи в особняке на Парк-Лэйн или в замке в Рот-Парке. В драгоценностях, принадлежащих семейству Ротвинов, хозяйка дома смогла бы достойно принять гостей любого ранга, включая и самого регента. У Софи было одно качество, необходимое, по мнению Лалиты, женщине, которая хочет занять высокое положение в свете: она поражала своей красотой с первого взгляда. Кроме Софи, на место супруги лорда Ротвина могли обоснованно претендовать многие, имеющие древнюю родословную, большое приданое или просто-напросто замечательные сами по себе девушки. Я не обладаю ни тем, ни другим, ни третьим, внушала себе Лалита..С этой мыслью она погрузилась в мягчайшие подушки и закрыла глаза. Но и ускользая в сон, она продолжала твердить себе, что ей надо быть разумной, рассудительной и практичной. Еще немного, пока не наберется сил, она побудет здесь, в мире красоты и изысканности. Девушка всегда чувствовала отвращение ко всему уродливому, грязному, жестокому и лживому, к тому, в окружении чего ей пришлось прожить последние несколько лет жизни. И ей удалось исчезнуть из этого грязного мира! Однако не следует думать, что она избавилась от этого навсегда. Да, лорд Ротвин был добр по отношению к ней, но только потому, что она была больна, а он заставил ее поступить в соответствии со своим своевольным и эгоистичным желанием. Он должен презирать меня за мои слабости, думала Лалита. Если бы я достаточно энергично протестовала, если бы закричала и отказалась давать клятвы перед алтарем, он бы не находился в том двусмысленном положении, в котором он оказался.

Лалита вздохнула.

— Я должна спасти его от него самого и… от меня!

Через два дня Лалита почувствовала себя настолько хорошо, что смогла без посторонней помощи подняться с постели и спуститься вниз. Но прежде чем ей удалось это сделать, состоялась ее встреча со знахаркой. Это была довольно странная старуха, которая выглядела так, будто ее поджаривали на солнце, пока кожа ее не приобрела оттенок желтой меди, а глаза не стали голубыми, как незабудки.

Старую каргу доставили в замок в экипаже его светлости. Она была счастлива видеть, что Лалита выздоравливает и, кажется, даже слегка поправилась.

— Дорогая моя, вам еще предстоит пройти долгий путь к полному выздоровлению, — говорила старуха нараспев, как говорят в окрестностях Гертфордшира. — Но вы движетесь в правильном направлении, вам надо только строго выполнять мои предписания.

Знахарка привезла с собой всевозможные снадобья, которые она приготовила для Лалиты и которые очень заинтересовали девушку. Ей было предписано продолжать втирать в кожу спины лавровое масло, чтобы шрамы от побоев стали совершенно незаметными. Старуха оставила кремы, сделанные на основе побегов примулы, которые девушка должна была втирать в кожу после того, как примет ванну. Среди всевозможных кремов и притирок было снадобье, приготовленное на основе конской мяты, травы Меркурия, призванное врачевать не только тело, но и очищать разум.

— Если вас послушать, так я едва ли не сумасшедшая. — посетовала Лалита.

— Вашему мозгу не хватало пищи так же, как ее не хватало вашему телу, — ответила знахарка. — Чтобы стать сильным, ваш мозг нуждается в дополнительном питании.

И в этом ваш надежный союзник — конская мята. Я оставлю вам бутылочку, а когда настойка кончится, дайте мне знать.

Травница дала девушке так много наставлений, что, боясь их забыть, едва лишь за старухой закрылась дверь, Лалита все тщательно записала. Одно Лалита запомнила очень хорошо и даже не стала записывать, — это то, что теперь она должна будет втирать в кожу головы жидкость, настоенную на персиковых ядрышках.

— Ядра персиков надо сварить в уксусе, — наставляла знахарка Нэтти. — К счастью, персики как раз начинают созревать. От этого средства волосы вырастут даже у лысого и будут упругими и сильными, как сам персик.

Кроме снадобий, старуха принесла Лалите мед и велела съедать его вместе с сотами, которые столь же полезны человеку, как и сам тягучий ароматный мед.

— Где вы научились всему этому? — спросила больная.

— Травами лечили мой папа и папа моего папы. Нашим предком был Николас Кульпепер, или, как его еще называли, Николас Целитель.

— Кто это?

— Очень известный целитель-астролог. Он первым в нашем крае собрал и записал все сведения, касающиеся трав.

Улыбнувшись Лалите, старуха добавила:

— Это учение уходит корнями в глубь веков.

— Да, это я знаю, но я никогда не видела книг, посвященных исцелению травами.

— Николас Кульпепер, — гордо заявила знахарка, — посвятил свою жизнь изучению астрологии и медицины.

— Какое счастье, что свои знания он сумел систематизировать и записать! — воскликнула Лалита.

— Во время Гражданской войны, — продолжала травница свой рассказ, — он сражался на стороне парламента и получил ранение в грудь. Он вылечил себя сам, но именно тогда он впервые задумался над тем, что если бы он умер, знания умерли бы вместе с ним.

— Это было бы невосполнимой потерей!

— Конечно! Поэтому он лечил больных и находил при этом время описывать целебные свойства трав и рецепты приготовления снадобий. Свои заметки он объединил в капитальном труде «Полное описание трав и их свойств».