Враньё.

На самом деле она отлично проводила время. Читала, наконец, воплотила свою мечту, купила абонемент на курс лекций в Эрмитаж и с восторгом и удовольствием слушала специалистов.

В самый первый день после окончательного переезда к Воронину Лена по привычке занялась уборкой, но Лидия Павловна, по сути, отчитала ее.

― Елена, не отбирайте хлеб у вашей приходящей домработницы. Ей надо кормить семью, поэтому позвольте делать ей её работу.

Лена извинилась.

Лидия Павловна первую неделю приезжала к ним каждый день, разумеется, позвонив загодя и согласовав время.

Она давала наставления Лене, подробно рассказывала, что Игнатий любит, а чего стоит избегать. За часы её визита Лена уставала ужасно: девушке постоянно приходилось думать, не сказала ли что-нибудь не то, правильно ли себя ведёт. Лидия Павловна походила на английскую королеву. И если в усадьбе Лена вела себя свободно, то тут, чтобы не расстроить Игната, пыталась изо всех сил угодить его матушке. Страх сковывал ее, она замыкалась и становилась излишне чопорной.

Лидия Павловна распоряжалась, что стоит Лене делать лично самой, а от чего следует отступиться, в итоге, у них появилась повариха. Татьяна Семёновна стряпала быстро и вкусно. Она благодарила Лену за предоставленную возможность работать, а та принимала признательность, краснела и осознавала, насколько далека она от той жизни, к которой привык Игнат, и насколько благодарна Лидии Павловне за то, что она печётся о сыне и невестке.

Каждый субботний вечер они с Игнатом ездили в Пороги, где отбывали повинность ― то есть это она отбывала, а не Игнат ― ужинали с родителями.

Встречали их сердечно. Свекор души не чаял в Лене, Лидия Павловна была доброжелательна. Она спрашивала, как Лена себя чувствует? Отчего бледна и не порадует ли их приятным известием?

Вначале Лена недоуменно спрашивала у Игната, о чем идет речь, и он как-то с досадой сказал, что родители ждут внуков.

Вот тут-то Лена и перепугалась. Перепугалась, что не сможет иметь детей, что не оправдает надежды Игната и попросила отложить свадьбу.

Игнат тогда сильно расстроился, допытывался, почему. Она как могла, постаралась объяснить.

Лена ходила к докторам, всё отлично, уверяли они, дети будут, надо стараться.

Она хихикнула. Со стараниями у них было всё в порядке.

Игнат дома был совершенно нормальным обычным парнем, он мог ходить по квартире в трусах, бросал носки где попало, иногда ныл, что Лена его не любит, и она ухаживала за ним, жалела, тогда он говорил, что теперь-то он верит в её любовь к нему. И сам признавался в любви.

Однажды она подсмотрела, как Игнат бреется, он признавал только безопасные бритвы, никаких электрических машинок. Дверь в ванную была открыта, и она задержалась, наблюдая за действом.

Игнат что-то напевал, тщательно сбривая щетину, задрал подбородок и видимо увидел волосок, торчащий из носа. Лена зажала рот руками, чтобы не выдать своего присутствия. Лицо у Воронина сделалось сердитым, он пинцетом брезгливо выдернул волосок, скривившись, пошевелил носом, а потом пальцем поднял кончик носа, выискивая врагов его безупречного имиджа. Лена на цыпочках промчалась в спальню, рухнула на кровать, уткнувшись в подушку, и захохотала. Некоторое время не могла просто смотреть на него, вспоминала сценку и смеялась, а он выспрашивал, что её веселит.

А ещё он пару раз брал её с собой в высокое собрание. То есть там присутствовали жены олигархов. По какому-то случаю был прием у банкира и такой же ― у какого-то ресторатора.

Она как маленькая, держалась за Игната, тряслась, и не было Пети, чтобы сказать ей волшебные слова. Игнат над ней подтрунивал, спаивал шампанским, но ничего не помогало. Банкир пригласил её на танец, сам совершенно не умел вести, она вся измучилась. В результате свет вынес решение, что новая подружка Воронина ни на что не годна, толком танцевать не умеет, скучна и не слишком образована, разговор поддержать не может.

Лена мучительно переживала свой провал. Игнат над ней хохотал и обзывал сборище светских хлыщей напыщенными жуликами. Лена спросила, можно ли ей больше не ходить, на что он ответил, что они не дождутся.

На втором приеме у ресторатора были все те же надменные особы и тот же банкир, к счастью, не пригласивший ее. Зато ресторатором оказался гостеприимный грузин, он, не зная о её репутации, пригласил Лену на танец, и они, как когда-то с Петей, утерли нос всем зазнавшимся акулам. Даниэл великолепно танцевал, и его жена Майя приглашала их персонально приезжать запросто в гости. Кстати сказать, банкир быстро откланялся, а Игнат со вздохом сказал:― Ну, вот, Лена, ты и стала предлогом для войны.

Она тогда расстроилась, а Воронин её на смех поднял сказал, что это он так пошутил.

К ней частенько приезжала Лиля, живот у той рос на глазах, и Игнат обзывал сестру бегемотихой. Лиля была счастлива. Она могла часами рассказывать о своей семейной жизни с Синицыным. Кокетливо жаловалась, что становится безобразной, хотя на самом деле цвела.

Закадычными подругами они не сделались, и Лена винила в этом себя. Она не умела дружить с женщинами, впрочем, похоже, ни с кем не умела.

К отцу и Сориной она частенько наведывалась, а вот они бывали у неё всего два раза. Стеснялись.

Елена Ивановна посоветовала не обращать внимания на ревность Игната, появятся деточки, перестанет дурить, внимание переключит. На том Лена и успокоилась.

Иногда Лена вспоминала Веру Степановну, тогда она покупала билет в театр, брала место на балконе, смотрела на свою мачеху и восхищалась её игрой. И обязательно передавала для неё цветы. Как ни странно, она скучала по Вере Степановне и Оленьке.

Лиля ей по секрету рассказала почему, Петя устроил Оленьку на работу, и что Косов однажды приезжал из командировки. Это она выпытала у Синицына под страшной клятвой, что Игнат знать не должен, иначе он Митьку убьет, а сам сядет в тюрьму.

Лена Митьку Косова не простила, но бояться перестала. У неё вообще никаких чувств в отношении него не было. Пустота. И словно он перестал существовать.

Егор Полозов изредка звонил Лиле, но только поинтересоваться как дела, спрашивал о Лене. Обещался приехать.

Лиля всерьез озаботилась, как бы найти Егору жену, тогда-то он не будет скакать под пулями, голову буйную подставлять.

Они с Леной обсудили кандидатуру Вареньки, все-таки парень её знает, Лиля пообещала что-нибудь придумать. Полозов ― воин, защитник, надо ему подбросить версию по спасению девы из рук злодеев.

Лена захохотала. Кого на роль злодея Лиля собралась определять?― Была бы шея, хомут найдется! Рудика попрошу, он выглядит жутким абреком!

Лена однажды видела Рудика, нисколько он на горца не был похож, если бы Лиля не сказал, не поверила бы. Может, и получится у Лили затея с Егором. Было бы здорово. Лена вспоминала о Егоре только с Лилей. Сейчас увлеченность Полозовым в усадьбе казалась ей глупостью девчачьей, словно ей было там пятнадцать лет. Но глаза у него хороши.

― «Голубые глаза хороши,

Только мне полюбилися карие», ― промурлыкала Лена.

Ах, какие простые замечательные песни раньше пели!

А сейчас ей надо принять решение, как жить дальше.

Она засмеялась.

На следующее утро после помолвки, когда они проснулись, Игнат стал её изводить. Задавал вопросы, на которые отвечать не слишком хотелось, а он не давал спуску.

― Почему ты все-таки решилась признаться мне? ― он придавил ее, предварительно укутав в одеяло. Лена не могла не то, что сбежать, а даже пошевелиться. Девушка покраснела. Она считала, что, сказав эти слова однажды, всё таким образом решила и ей не придется что-либо дополнительно объяснять.

― Я же сказала, что люблю тебя.

Он захохотал. Лена обиделась и решила его пыл охладить.

― Не веришь? Правильно! Мне очень понравилось всюду ездить и ни от кого не зависеть. А поскольку ты богат, я решила, что буду пользоваться твоими деньгами. Я очень люблю богатство, и ты меня будешь теперь содержать. Веришь?

― Наконец-то ты призналась в самом страшном своем грехе! Меркантильная ты особа! Сколько ты хочешь получить от меня денег? ― Игнат развалился на ней, как на подушке, и не давал голову отвернуть. Лене, чтобы спрятаться от него, можно было только закрыть глаза. Но в этот раз она решила быть храброй.

― А не боишься, что разорю?

― Так сколько тебе надо? ― поглаживая её брови, уточнил он.

― Три миллиона! И отпусти меня, пожалуйста, я задохнусь в этом коконе!

― Евро? ― Воронин поцеловал её в нос.

― Рублей! Игнат, что ты ко мне привязался? Я хочу поездить по миру, но только с тобой, одной мне теперь неуютно. ― Лена пыхтела под его весом, пот выступил на лбу, и с носа по щекам стекали капли. Воронин с интересом наблюдал за её лицом, наконец, сжалился, скатился с неё и выпростал из одеяла. Лена облегченно вздохнула, пытка смелостью кончилась.

А Игнат, очень довольный собой, развалился рядышком, обнял и не отпускал девушку.

― Придется подождать, красавица, твой любимый Петя проводит завершающий этап переговоров, если у него получится сдать этот экзамен, мы с тобой уедем на целый год.

― А если не получится?

― Все равно уедем, но только на две недели. А деньги я тебе завтра переведу, пусть будут, раз хочешь.

― Три миллиона? ― уточнила Лена, не поверив своим ушам.

Игнат пожал плечами.

― Ты же просила эту сумму? Или надо больше?

― Ты что, спятил? Зачем мне такие деньги? Что с ними делать?

― Господи, на все твоя воля, не моя! ― возвопил Воронин. ― Девушка, ты как-то определись уже, что тебе надо и сколько!