Макс усадил меня на диван, себе подвинул стул с такой же обивкой, что и диван, сел напротив. И стал смотреть, как я пью чай. Как-то уж слишком пристально и серьезно.

Вот разве можно есть при таком наблюдении? Конечно, я тут же подавилась. Он вскочил, принялся похлопывать меня по спине. Прокашлявшись, я неприязненно спросила, пытаясь скрыть смущение:

– Что за странный вкус у чая? Ты что-то в него добавил? – и явно не виски, его противный вкус я запомнила.

– Это только заварка. Китайская, натуральная. Вкусная, между прочим! – и честный-пречестный взгляд.

Естественно, я не поверила. Попробовала еще глоточек, покатала во рту, вспоминая вкус. Без запаха это было непросто.

– Амаретто! – все-таки вспомнила. Да и то потому, что это любимый кофе Марьи Ивановны. – Ты что, напоить меня решил?

– И не думал! – демонстративно так обиделся Макс. – Пей давай, пока горячее!

Я медленно выпила всю чашку. Поблагодарила и поставила на стол.

– Мне домой нужно. – При мысли о пустой квартире настроение резко покатилось под горку. Но что делать? Не ночевать же мне тут.

Макс мое нежелание явно ощутил.

– Может, останешься? У меня комната для гостей есть.

Я отрицательно помотала головой.

– Нет, спасибо. Не хочу тебе мешать. – И встала.

Он поднялся с недовольной гримасой. Чем он, интересно, недоволен? Неужели рассчитывал, что останусь? Странно…

Пошла переодеваться, надеясь, что белье хотя бы подсохло. Не особо приятно натягивать влажную одежду на голое тело, но выхода не было.

Возле дверей в ванную я наступила на подол длинного халата, запнулась и чуть было не упала. Но Макс был начеку и успел подхватить. Потом отчего-то застонал, повернул меня лицом к себе и, заявив:

– Все, больше не могу! – принялся целовать.

И мой самоконтроль рухнул, подточенный перенесенными несчастьями. Вместо того, чтоб решительно его оттолкнуть, я закинула ему руки на шею и прижалась плотнее, наслаждаясь ощущением силы и защиты. Атавизм, оставшийся нам от неандертальцев, но ничего поделать с этим я не могла.

Макс, то ли зарычав, то ли застонав, подхватил меня на руки и понес по коридору, не прерывая поцелуй. Я уже поняла, что сейчас последует, но меня это только радовало. Потом мне будет стыдно, но это потом. А пока я чувствовала себя желанной, любимой, и прерывать этот безумный самообман не желала отчаянно.

Можно, я побуду хоть немножко счастливой? У кого это я спрашивала и сама не знала. У судьбы, наверное.

Макс пинком открыл дверь и мягко положил меня на кровать. Тут же улегся рядом и моментально освободил меня от халата. Освежающий ветерок должен был бы прочистить мои мозги, но не прочистил.

Наоборот, я, закрыв глаза, потянулась к его губам. Это казалось таким легким, таким… правильным. Он застонал и почему-то попросил:

– Не делай так, я сорвусь!

Что значит сорвусь? Не поняла. И снова поцеловала его сама. Мне понравилось. А ему, судя по его хрипу, нет. Он приподнялся, и в следующее мгновенье уже лежал на мне. Все так же не открывая глаз, провела рукой по его спине и поняла, что одежды на нем нет! Когда он успел? Молодой, шустрый, однако…

Но посмеяться над собой мне не дали. Макс что-то исступленно прорычал, сжал меня, прижимая так, что больно стало бока, и поцеловал сам. И я поняла, что целоваться не умею напрочь. Его губы сминали мои, лаская и обжигая, прикусывая и сжимая, вторгаясь глубже, так глубоко, что теперь мы даже дышали друг другом. А внутри я уже ощущала разливающееся по бедрам тепло и прижимающуюся ко мне какую-то особую твердость его тела…

Его руки опустились на мою талию, прижимая ближе, крепче, позволяя ощутить его кожу. Забыв обо всем, я выгнулась от невыразимого удовольствия, подставляя грудь его жадным губам, тихо постанывая при каждом прикосновении…

Как это просто и как правильно! Не может быть плохим то, от чего так хорошо, так необыкновенно хорошо…

Мы застонали оба, и Макс обессилено растянулся на мне, не желая отодвигаться, как и я не желала его отпускать.

Но все хорошее когда-нибудь кончается, и он, осторожно меня укрыв, лег рядом. И внезапно я поняла, что пьяна. В самом деле пьяна. В голове что-то стучало, в глазах кружилось. Интересно, это от виски или от любви? Но обдумать это я не успела, потому что внезапно заснула.

Проснулась как от толчка. И сразу все вспомнила. Повернула голову. Макса рядом не было. Почему-то стало ужасно одиноко и холодно. И кровать показалась огромной и неуютной. И комната такой чужой. В голове возникла крайне неприятная мысль: а сколько подружек Макса спало тут до меня?

О своем порядковом номере в его жизни я гадать не стала, а решительно встала и огляделась. Мои вещи были аккуратно сложены на стуле на самом видном месте, и белье лежало тут же. Высохшее. Что это, намёк? Чтоб быстрее одевалась и сматывалась?

Приняла к сведению и быстро оделась. Стремительно прошла по всем комнатам. Пусто. Ну что ж, все понятно. Надо уходить. Вернулась в спальню проверить, не забыла ли чего. Повернувшись к кровати, увидела на простыне кровавое пятно, и обмерла.

Черт, черт, черт! Теперь понятно, почему Макса нет. Сейчас девственницы не котируются совершенно, хлопот с ними не оберешься, вот и простыня испорчена.

Стянула ее с постели, отнесла в ванную, застирала. К моему облегчению, пятно отошло. Повесила простыню в сушилку, потом язвительно усмехнулась своему отражению в большом зеркале в холле.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? Приятно быть развлечением на одну ночь? – и с гадкой ухмылкой уточнила: – Да какое там ночь, на пару часиков?

Зазвонил стоящий на полочке старинный телефон. Я с удивлением на него посмотрела. Что за анахронизм? Потом разглядела, что это база, стилизованная под телефон. Трубки, видимо, были раскиданы по всем комнатам. Звонок, еще один, и еще…

Принялась торопливо натягивать куртку и сапоги, неизвестно чего опасаясь. И моя развитая интуиция опять-таки меня не подвела. После седьмого звонка включился автоответчик, и я услышала:

– Максик, чего ты мне не звонишь? Я тебя вчера ждала, ждала! – Я сразу узнала голос той девицы, что так радостно приветствовала Макса в торговом центре. Голос с истеричными нотками продолжил обвинения: – Ты же обещал, что придешь! Почему ты всегда обманываешь, Макс? Но я все равно тебя люблю! Позвони мне, обязательно!

Боль. Обида. Досада. Все в тесном неразрывном клубке. И кто виноват? В моем возрасте доподлинно известно, что мужчины не могут быть порядочными и верными. Такие уникумы существуют лишь в девичьих грезах да любовных романах, которыми никому зачитываться не стоит. Хотя, как вид психотерапии для одиноких ущербных дамочек вроде меня, они и вполне хороши, но вот расценивать их как инструкцию к применению не стоит. А я, похоже, слишком уж ими увлеклась. Хотя чего врать себе? Это все одиночество.

Чтоб не разреветься, ободряюще подмигнула своему двойнику в зеркале и принялась открывать замок входной двери. Было непросто, но я справилась. Он не слишком-то и сложным оказался. Но это изнутри. Снаружи наверняка не так.

Вышла из квартиры, захлопнула за собой дверь. Это хорошо, что она захлопнулась, если б нужно было закрывать на ключ, пришлось оставаться, ждать хозяина и сдавать квартиру из рук в руки. Типа пост сдал – пост принял.

Вызвала лифт. Зашла в него и услышала, как кто-то торопливо поднимается по лестнице. Показывать свое зареванное лицо никому не хотелось, и я поспешно нажала на кнопку. Лифт отправился вниз.

На улице глубоко вдохнула заметно похолодевший воздух и быстро направилась к остановке. Первым подошел автобус шестнадцатого маршрута, и я решила, что поеду к маме. Может, хоть чуть-чуть полегчает.

Пробок не было, доехала я быстро. Мальчишкам я была искренне рада, а вот мама посматривала на меня как-то странно, а отчим, в свою очередь, сердито и с предупреждением смотрел на нее. Что случилось?

Выяснилось скоро. Мальчишки отправились смотреть телевизор, отчим ушел заводить машину. Они с мамой решили поехать по магазинам, раз уж я приехала, так сказать, не пропадать же зазря оказии.

Воспользовавшись моментом, мама осторожно спросила:

– Катя, ты квартиру продавать не собираешься?

Мне сразу все стало ясно. Интересно, и почему все пытаются поправить свои дела за мой счет? Недаром меня бабушка об этом много раз предупреждала! Не дожидаясь моего ответа, мама протараторила:

– Понимаешь, мальчишки растут, нам еще одна комната позарез нужна. А тебе ведь двухкомнатная ни к чему, правда? Тебе и в однокомнатной будет хорошо.

– Ага, мне и в общаге будет хорошо! И вообще на улице неплохо! – я сорвалась, но неужели матери совершенно не стыдно?

– Что ты так кричишь? – она выпрямилась и строго посмотрела на меня. – Это вообще неприлично!

– Вот-вот! Папаша мне сказал то же самое!

– Он что, тоже просил тебя квартиру продать? – мама сердито сдвинула брови. – Но он на это никакого права не имеет!

– А вот на это у него прав гораздо больше, чем у тебя. Он какой-никакой, а бабушкин прямой наследник. А ты ей вообще никто! А квартира-то ее!

– Он уже свою долю получил, когда умер свекор и бабушка разменяла свою четырехкомнатную. Куда он ее дел?

Я промолчала. Какой смысл обсуждать то, что давно сделано и не поправишь?

Пропищала СМС-ка. Это отчим сообщал матери, что он ждет ее под окнами. Она взяла сумочку и царственно так посоветовала мне:

– Ты подумай хорошенько. Все-таки я твоя родная мать, и для родных братьев ты могла бы и постараться! – в ее голосе явственно прозвучало не сказанное вслух: а то мы про тебя и забыть можем!

Она ушла, а я села рядом с братьями перед телевизором, по которому шли какие-то отвратительные американские мультики, сложила руки на коленях и уставилась в пол. Где-то затренькал телефон. Знакомая мелодия. Я встрепенулась. Мой, что ли?

Встала, достала его из сумочки. Несколько десятков неотвеченных вызовов. Большая часть от Олега Геннадьевича, несколько от Ксении, и последние пять от Макса. Хочет узнать, как я добралась? Добросовестный, однако.