Ну, прямо как Лизин отец! Тот тоже считает, что пока молодой, надо развлекаться. Странно, а почему бабушка мне этого раньше не говорила?

– Ну, тебя же никто на свидания не звал, так чего ж я твои раны тревожить буду? Всему свое время. Некоторые рано созревают, некоторые поздно.

Мне ее философия не понравилась.

– Бабушка, но я же Олега Геннадьевича не люблю!

– Пора тебе уже в жизни устраиваться. Хватит порхать, да под моим крылышком от жизни прятаться. – Это прозвучало как-то уж слишком требовательно для моей ласковой и снисходительной бабушки, и я удивленно притихла. – К тому же ты что, за него замуж собралась или в постель прыгать? Любовь-то тут при чем? Посидите, поговорите. Думаю, раз такой пост занимает столько лет уже, то мужик умный. Если что-то не понравится, извинишься да и уйдешь. Но не думаю, что до этого дойдет. Давить на тебя он не будет. Не дурак, чай.

Я принялась выпытывать, почему это не будет, но бабушка отмахнулась, заявив, что я и сама имею шанс в этом убедиться.

Глава шестая

В субботу провела ревизию своих вещей и выяснила, что идти придется в том же черном платье, купленном с помощью Лизы, просто ничего лучше у меня нет. В четыре натянула платье и черные колготки. Чтоб было не так траурно, повязала на шею легкий шелковый шарфик, серебристый такой, освеживший мое лицо и наряд в целом.

Волосы я вымыла еще утром, стрижка у меня хорошая, средней длины. Тряхнула головой, волосы взлетели, и, блестя на свету, опали пышной волной. Так, хорошо. Олег Геннадьевич наверняка приедет на машине, поэтому шапку надевать не буду.

– Катя, ты немного глаза подкрась. Умеешь же. – Бабушка оценивающе смотрела на меня и давала ценные советы. – Будет эффектно, вот увидишь.

Краситься я не любила, но бабушку послушалась. Нанесла на ресницы тушь, подвела голубоватыми тенями веки. Глаза сразу стали большими и выразительными. Мазнула по губам помадой, посмотрела на часы. Без пяти пять.

Зная пунктуальность генерального, решила выйти из подъезда. Наверняка он подъезжает. Или уже подъехал. Вряд ли у него есть номер моего сотового, чтоб предупредить.

– Ты что, у подъезда торчать будешь? Он позвонить тебе не может? – бабушку покоробила моя готовность бежать навстречу. Она уверена, что женщина должна быть гордой до неприступности. Хотя бы внешне.

– У него номера моего телефона нет. А я не хочу, чтоб он за мной поднимался.

И ошиблась. Номер у него был, потому что, едва я взяла туфли, как раздалась мелодия телефона, звучащая, когда звонили чужаки. Я поспешно вынула телефон из сумочки и опасливо сказала:

– Слушаю.

– Добрый день, Катенька! – голос Олега Геннадьевича звучал глухо, будто издалека. – Я жду, выходите!

Бабушка, стоявшая рядом, чему-то довольно засмеялась.

– Хорошо подготовился мужик, молодец! Значит, что-то серьезное у него на уме, не пустые шашни.

Я порадовалась, что не рассказала бабушке о странном с ним разговоре. Она наверняка бы сделала далеко идущие выводы. А оно мне надо?

Накинула куртку, посмотрела на туфли и решила сапоги не одевать. Ничего со мной не случится, если я пару-тройку метров пройду в туфлях.

Бабушка укоризненно покачала головой.

– Катя, ты на себя в зеркало посмотри. На кого ты похожа?

Посмотрела. В самом деле, выглядела на редкость вульгарно. Куртка до середины бедра, из-под нее сантиметров десять черный подол платья, колготки и туфли. Ну просто девица с панели. Сняла куртку, надела пальто. Я его не люблю, в нем нет свободы движений, но зато выглядеть стала гораздо приличней.

Пошла вниз, с силой сдавив ремешок сумочки. Выйдя из подъезда, поняла, что из-за волнения даже не обратила внимания на опасную квартиру. Подошла к форду, возле которого стоял Олег Геннадьевич с непокрытой головой и с улыбкой смотрел на меня. Поздоровавшись, по привычке посмотрела наверх. Как я и ожидала, бабушка стояла у окна. Увидев, что я смотрю, помахала рукой и подняла большой палец в знак одобрения.

Немного смутившись, села на переднее сиденье, причем Олег Геннадьевич предупредительно открыл мне дверцу. Перед ветровым стеклом лежала белая роза с темным ободком по краям лепестков. Очень красивая.

– Это тебе, Катюша. – Это прозвучало у него со слишком интимным подтекстом, и я невольно поежилась. – Нравится?

Кивнула, взяла розу и понюхала. Обычно у покупных роз аромат еле чувствуется, но эта роза была по-настоящему душистая. Нежный сильный аромат кружил голову. Вмиг захотелось чего-то волшебного, сказочного. И крепло ожидание чуда.

Олег Геннадьевич вывел машину на центральный проспект и влился в ряд таких же легковушек. Пробок не было, но ехали мы все равно медленно.

– Я заказал столик в «Итальянском дворике». Ты не против? Может быть, у тебя какие-то другие предпочтения?

Предпочтения? Мне стало смешно.

– Олег Геннадьевич, я сроду ни в одном ресторане не была. Только в кафе, да и то по особым случаям. Так что никаких предпочтений у меня нет.

– Это хорошо. Но зови меня, пожалуйста, просто Олег. И на ты.

Вот это требование! Оно как-то стразу вышибло меня из колеи.

– Эээ… постараюсь.

– Понимаю, перестраиваться сложно. Но будет смешно, если я буду звать тебя по имени и на «ты», а ты меня примешься величать. Тогда и мне придется обращаться к тебе по имени-отчеству, чего не хочется.

А я бы вовсе не против сохранять дистанцию. Мне так гораздо спокойнее.

– Слишком непривычно? – он понимающе скосил на меня глаза. – Ну, это не страшно. Привыкнешь.

Ох, что-то я вовсе не хотела привыкать. И, вообще, если бы не бабушка, я никуда бы не поехала. Некомфортно мне с ним. Совсем некомфортно. Слишком силен во мне сложившийся стереотип «он – начальник, я – подчиненный».

Олег Геннадьевич мягко затормозил перед небольшой пристройкой к высотке, подъехав почти вплотную к входу.

– Ты быстренько заходи, чтоб не мерзнуть, я поставлю машину на стоянку и подойду. Я быстро.

Положила розу обратно на приборную доску. Надеюсь, она доживет до моего возвращения. Выбралась из салона, пошла внутрь ресторана. Дверь распахнула с трудом, наверное, потому, что не могла толком упереться – подошва туфель скользила по гладкому камню, которым было выложено крыльцо перед входом.

Внутри у входа стоял самый настоящий швейцар в темно-зеленой ливрее. Немолодой такой подтянутый дядечка. Ух ты! Боюсь, я как-то неправильно на него посмотрела, потому что он строго заявил:

– Дамы без кавалеров не допускаются!

Так он меня принял за девицу легкого поведения? Говорить, что мой спутник сейчас подойдет, не стала, а принялась бороться за равноправие.

– А кавалеры без дам?

Швейцар как-то недоуменно поморгал и заявил:

– Им можно.

– А дамам одним нельзя?

– Нельзя.

– Почему?

Он замялся. Видно было, что называть вещи своими именами ему не хочется. И он прибег к испытанному средству – переведение стрелок называется.

– Это в правилах записано. Это не я выдумал.

– В правилах? В каких? Покажите!

Швейцар повертел головой, увидел на противоположной стене какую-то книжонку и указал на нее пальцем:

– Вон в тех.

– Хочу прочитать!

– А вам туда нельзя. Потому что вы дама без кавалера.

Прерывая наше идиотическое препирательство, вошел Олег Геннадьевич.

– Вот и я. А почему ты здесь стоишь и не проходишь?

– Потому что меня не пускают. Приняли за весьма легкомысленную особу.

Олег Геннадьевич сурово воззрился на швейцара. Тот побледнел и принялся неловко оправдываться:

– Но дама не сказала, что она не одна.

– А если бы сказала, вы что, поверили бы и пропустили? – что-то мне в столь благостный исход совершенно не верилось.

– Да, пропустил бы! – фальшиво уверил нас дядечка, глядя на нас предельно честными глазками.

Олег Геннадьевич недоверчиво хмыкнул, но в бутылку лезть не стал.

На шум вышел еще один господин, в сером смокинге, крахмальной рубашке, с черной бабочкой под острым кадыком. Интересно, кто такой? Строго посмотрел на швейцара, потом вопросительно на нас.

– Олег Геннадьевич? Очень, очень рад. Проходите, пожалуйста.

Мы прошли внутрь, к гардеробу. Мужчина в смокинге все так же вился вокруг нас. Тому, что он узнал генерального, я не удивлялась, Олег Геннадьевич часто выступает и по телевидению, и по радио. В СМИ постоянно светится, причем гораздо чаще, чем наш скромный губернатор, поэтому узнать его несложно. Звезда местного масштаба, так сказать.

Хотя, возможно, я ошибаюсь и он просто завсегдатай этого общепита?

Мы разделись. Олег Геннадьевич, как воспитанный человек, помог разоблачиться мне, отдал мое пальтишко гардеробщику. Но, помогая мне снять пальто, уж слишком плотно провел по плечам горячими ладонями, это меня насторожило.

Надеюсь, он не рассчитывает на меня в качестве постельного десерта?

Прошли в зал, и Олег Геннадьевич вопросительно посмотрел на нашего сопровождающего. Я все пыталась вспомнить, как называется эта должность. Мажордом? Нет, это что-то типа дворецкого. Митрополит? Ну, это уж вовсе не отсюда. Метранпаж? И куда это меня заносит? Вот чувствую, что где-то рядом, но никак. Наконец, из каких-то закоулков памяти всплыло: метрдотель. Вот оно! Наконец-то!

– Прошу, ваш столик в другом зале, – и метрдотель прошел вперед, показывая нам дорогу.

Так, значит, генеральный здесь, как и я, в первый раз. От души отлегло. Почему-то очень не хотелось иметь порядковый номер.

Во втором зале каждый столик был отгорожен друг от друга довольно высокой перегородкой из волнистого матового пластика. Кто сидит рядом, не видно было совершенно, даже открытые входы в эти интимные закуточки располагались с разных сторон. Официантам обслуживать клиентов было неудобно, а вот тем, кто там сидел, думаю, очень даже приятно.

Нас провели в крайний закуток, не знаю, как правильно его назвать, и усадили за полукруглый столик. На столике, на хрустящей от крахмала белоснежной скатерти уже стояли приборы на двоих, горели свечи в подсвечниках, в хрустальной вазе раскинулись очень симпатичные белоснежные хризантемы. Две стеклянные бутылки с минералкой и бокалы к ним стояли напротив приборов.