Удовлетворенная унижением Артура и шоу от Ольги, Ника сделала Олесе знак и протиснулась через толпу к сцене.

— Вот это девочка! — завистливо сказал кто-то рядом: Ольга как раз опустилась возле шеста, призывно провела рукой по волосам, подвигала бедрами и пошла к улюлюкающим зрителям.

Композиция все длилась. Ди-джей довольно кивал в такт головой, и толпа уже подхватила ритм, вскидывая руки и раскачиваясь в такт.

— Давай, давай! — крикнул кто-то, раззадорившись, стоящий ближе всех к возвышению.

Танцовщица откликнулась на возглас, улыбнулась, подошла и в танце выбросила ногу вперед, ударив по лицу крикнувшего. Молодой человек, принц, кажется, Маши, зажал руками нос под смех толпы. А Ольга уже танцевала с полузакрытыми глазами, рискуя свалиться со сцены.

— Танцуй, Золушка, танцуй! Молодец! Давай еще на шесте! — выкрикивали из толпы.

В зале появилась Вера и остолбенела от увиденного, не веря своим глазам. Ника как почувствовала, обернулась, помахала побледневшей начальнице рукой, показывая сначала на Ольгу, потом на дверь; Вера не поняла, и Ника протиснулась к двум принцам, вскидывающим сарафаном Ольги, словно флагом, вырвала платье из рук, вернулась к Олесе, перекрикивая музыку и крики, приказала забрать вещи танцующей у конферансье и побежала к Артуру, стоящему в стороне и не имеющему сил отвести взгляд от происходящего на сцене:

— Твоя машина рядом?

— Что? Да.

— Иди, заводи, я сейчас выведу эту пьяницу. Иди быстрее!

… Ольга продолжала танцевать, изобретая в процессе новые движения и возвращаясь к шесту, чем вызывала всплеск восторга, но вниз головой больше не повисала, ограничиваясь воздушными кругами вокруг пилона. Вера, испуганно закрыв ладонью рот, только переводила взгляд с толпы на сцену, с Виктора — на конферансье, заразившегося музыкой, с Ники, пробирающейся к сцене, — на Артура, поспешно идущего к выходу.

Наконец закончилась музыка, конферансье попытался перекричать бешеные аплодисменты и свист, а танцовщица остановилась, невидящим взглядом обвела толпу и стала медленно оседать — конферансье успел подхватить ее на руки.

81

Пляшет чья-то тень

У неподвижных ног.

Ночь перед Рождеством.

— А куда мы едем? — заплетающимся языком спросила Ольга, когда машина Артура с ней, Никой и Верой отъехала порядочное расстояние от клуба.

— Домой, пьяница! — сердито ответила Ника.

— Напилася я пьяна! Не дойду я до дома! — тихо запела Ольга, — зачем у меня так ноги болят? — она попыталась их вытянуть впереди себя, задрать их на спинку сиденья, за которым виднелась голова Артура, управлявшего машиной, — эй, можно убрать голову?

— Боже мой! — простонала Вера, помогая Нике опустить протянутые Ольгины ноги, — за что мне это? Оля, зачем вы столько выпили?

— Мам, с ней бесполезно разговаривать, ты разве не видишь: она пьяная, как бобик.

— Мама? — вдруг трезво переспросила Ольга и опять откинулась на сиденье, затянула, — пусть мама услышит, пусть мама придет, меня непременно к себе заберет… как там дальше?

— Болтай меньше! — Вера обернулась к Нике.

— Артурчик! Артурец! Ну и гнида же ты! — сегодня Ольге было позволено говорить все, — что же ты мне голову-то морочил, подлец, а?.. Крошка моя, я по тебе ску-ча-ю! Писем я от тебя не по-лу-ча-ю!..

Ника фыркнула, не в силах сдержаться, но водитель мужественно промолчал.

— Нафига вы мне с Максом нужны, такие сукины дети, а? — Ольга всхлипнула, — вам же доверия нет: один девушек друга на целе…целее… блин, как это?.. целесообразность… целостность… проверяет… другой морочит голову… а сам женится на другой… Думала, думала, думала, думала, ни ответа, ни привета, ты опять пропал-а! Думала, думала, думала, думала, вот такая вот история, ла-ла-ла-ла!

— Шоу продолжается! — проворчал Артур в паузе, как только певшая Ольга задумалась.

— Поворачивай! — Ольга вскинула руки, — едем назад, я там еще спою! Артурец, ты забрал свою микроволновку?

Ника тихо давилась смехом, Вера стеснялась, и не могла сдержать улыбки, закрывая ладонью от Артура свое лицо.

— Я не знала, что ты такая буйная! — Ника ворчала, придерживая пляшущие в воздухе Ольгины руки, — фу! Ты курила что ли?

— Нет, я только нюхала, — довольно сказала Ольга, — Никусь, ты меня прости, а?

— За что, алкоголик?

— За то, что я у тебя чуть — ик! — одноклассника не увела. Ну ты сама подумай, нахрена он мне нужен, а? Такой одноклассник… У меня своих много… Вот сколько пальцев на руках и даже ногах… Сколько же это?.. Артурец! Ты меня слышишь?

— Ну, слышу, не ори на ухо, — недовольно отозвался водитель.

— Ты скажи, ты точно в школе учился? Скажи! — Ольга пнула ногами кресло впереди себя.

— Ну что?!

— Признаки СПИДа знаешь?

Артур резко затормозил, и трезвые пассажирки вскрикнули, подавшись вперед.

— Так знаешь или нет?

— Нет.

— Вот, блин! Два тебе по физике!

— А почем по физике? — поинтересовалась Ника.

— Потому что я в школе не-на-ви-де-ла физику. Когда, Артурец, от тебя начнут шарахаться девушки, значит, ты — спидоносец! А вывод какой, а? Не знаешь? Это я тебе как врач скажу (блин, а чо так холодно?): спать нужно с одной, а не проверять всех подряд. Но я с тобой спать не бу-уду… потому что ты ка-зел и бросаешь своих классных одноклассниц! Холодно! — Ольга провела рукой по танцевальному костюму, — вот зараза! Я в таком виде приехала?

— Кажется, начинаешь трезветь, — заметила Ника, помогая не попадающей руками в прорези Ольге надеть сарафан и курточку, — а сама над нами прикалывалась, аликами обзывала!

— Я больше не буду, — притворно захныкала пьяница, — пока не буду. Я сегодня Лерке посвятила вечер. Пусть ей там, стерве, икается… Забирай меня скорей, увози за сто морей, и целуй меня везде, я ведь взрослая уже! Ла-ла-ла-ла-ла! Я уже танцевать устала, эта песня сто раз звучала! Ла-ла-ла-ла! Я сегодня взрослее стала! Ла-ла-ла-ла!

— У тебя еще много таких песен?

— Целых два альбома! — с гордостью кивнула Ольга, зевнула и положила голову на колени, — а что я вообще сегодня делала? Ничерта не помню… Бросили меня все, собаки… Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, от того, что лес — моя колыбель и могила — лес, от того, что я на земле стою лишь одной ногой…

Всю оставшуюся дорогу Ольга так заразно пела грустные песни, что Ника не выдержала и затянула тоже.

82

Желтый лист клена…

До чего красиво

Осеннее забытье.

— Доброе утро, соня! — Ника зашла в комнату, где спала Ольга, поставила перед ней на стуле разнос с кофе и бутербродом, — наши все уже позавтракали, а ты все спишь. Как себя чувствуешь?

На самом деле Ольга давно проснулась, по старой привычке, но нарочно не выходила, хотя сегодня было ее дежурство по кухне, в новой паре с Олесей. Подводить рыженькую добрую подругу не хотелось, но нужно было доиграть до конца: получить минус еще и за пренебрежение обязанностями. Однако, Ника (с хорошим настроением!) встала «к станку» вместо проспавшей пьяницы… «Отлично, хоть одно доброе дело сделала — помирилась с Никой», — подумала Ольга, благодаря подругу за заботу и принимая в постель бокал с кофе.

— Да-а, погуляла ты, подруга, вчера на славу: лицо у тебя отекшее — просто жуть! — Ника с любопытством наблюдала за «больной», — сегодня все утро разговоры про твое выступление в клубе. И даже не знаю, кого больше, сочувствующих или завистников.

— А что я вчера натворила? Я думала, что опять сознание потеряла: помню, как мы приехали, потом я разговаривала с Артуром, пошла к бару, попросила еще коктейль — и очнулась утром здесь, — девушка говорила, словно не в силах была поднять покрасневшие, отекшие веки, — и все тело болит, словно после тренажерного зала.

— Совсем ничего не помнишь? — Ника бы и рассмеялась, но тихий голос и убитый вид Ольги заслуживал больше жалости.

— Ничего, абсолютно.

— И даже как сняла с себя сарафан?

На лице Ольги отразилось слабое удивление:

— Где? В клубе? Я стриптиз, что ли, танцевала?

— Нет, слава Богу, как я поняла, в танцевальном костюме: иначе Вере пришлось бы скорую вызывать. Зачем ты так оделась?

— Просто примеряла, хотела посмотреть, растолстела или нет. Неужели я напилась? Не может быть! Я как выпью — меня сразу клонит в сон.

— Ну да, ну да… Ты давай приходи в себя быстрее. Мы через час все вместе едем выбирать вечернее платье для театра и ресторана. Так что будь, как стеклышко!

— Я никуда не поеду, спасибо, — Ольга поставила пустой бокал на разнос, не притронувшись к бутерброду, — ни за платьем, ни в театр.

— Ну вот, захандрила… Боишься, что тебя выгонят за вчерашнее?

— А меня точно выгонят?

Ника подумала, стоит ли говорить правду:

— Нас сегодня утром уже собирали для профилактики алкоголизма. Собак была злая, как черт. Константин Андреевич тоже пришел, правда, ничего не сказал, но так посмотрел на нас, что — бр-р! В ресторане, сказали, теперь ничего крепче томатного сока наливать не будут. Даже шампанское. И все благодаря тебе. Так, ты пришла в себя?

— Я никуда не поеду. Я хочу спать.

— Хорошо, зайду через час, — Ника вышла, всерьез задумавшись: состояние «алкоголички» и вправду было неважным. Лгала Ольга, когда говорила, что ничего не помнит, или нет — трудно было понять, но лицо, посеревшее за ночь, и дрожащие руки были не в пользу самой непредсказуемой золушки.

Ольга осталась одна и вновь легла, закуталась в одеяло, как в мягкий кокон, достала из-под подушки фотографию Макса. Чем красивее ухаживания, тем больше неловкости при расставании, чем клятвеннее заверения, тем больше стыда за них. Но Она сдержала свое слово, данное когда-то на улице ночной Москвы: не стала проклинать бросившего Ее Макса, не думала о нем ни плохо, ни хорошо. Сосредоточилась только на своих чувствах и, как когда-то, в первую ночь, размышляя о нем, влюбилась, так и в эту ночь накрутила себя, опустошив мыслями.