— Как получается, что ты очень часто читаешь мои мысли?

Она не могла признаться ему, что это любовь помогает понимать его душевное состояние.

— Значит, вы решили снова начать ходить?

— С того момента, как узнал, что существует предательство. С сегодняшнего дня я буду начеку и постараюсь защитить и свой дом, и свою страну, уничтожая этих предателей. Дай мне протезы и расскажи, как ты это все придумала.

Пока Алетта все объясняла, Константин проверил ремни и деревянные ноги.

— Крайне изобретательно. Думаю, что с помощью костылей я смогу передвигаться, а сейчас мне удастся, по крайней мере, постоять в вертикальном положении. Пришли ко мне Йозефа. Мне не терпится сделать первый шаг.

— Он поднимется незамедлительно.

— Подожди минутку!

Алетта, подходившая к двери, остановилась и оглянулась через плечо.

— Да?

— Спасибо тебе, от всего сердца. — В голосе его послышалось удивление. — Почему ты так много делаешь для меня?

Девушка твердо выдержала взгляд Константина. Он по собственной воле разрывает оковы. Через Питера молодой человек возобновил связь с внешним миром, и теперь лишь вопрос времени, когда он выйдет сначала из своей комнаты, потом из своего дома и вернется в Делфт с чувством вновь обретенного собственного достоинства. Скоро ему не потребуется ее помощь.

— У меня есть на это свои причины, — призналась Алетта, возвращаясь в комнату. — Я отказалась от мечты стать художницей, когда уезжала из Амстердама. Во время несчастного случая у моста я находилась в дилижансе, с которым столкнулась ваша карета. Не могу точно сказать почему, но, увидев вас без чувств в тот день, я загадала, что моя жизнь не придет в норму до тех пор, пока вы не возвратитесь к своей.

— Значит, я сдерживаю тебя?

Алетта улыбнулась.

— Уже нет. Я верю, что мы оба на пути к лучшему.

— Садись и расскажи мне, что произошло в Амстердаме.

Она повиновалась. Когда Алетта закончила свой рассказ, холодность между ними снова растаяла.

— Так что иногда я смогу делать кое-какие зарисовки.

— Есть еще кое-что, о чем я хочу спросить. Поскольку я люблю тебя всем сердцем, ты, конечно же, скажешь мне, почему постоянно носишь чепец?

От этого вопроса у Алетты перехватило дыхание в горле. В глазах Константина светилась любовь, и девушка смутилась, опустила голову, чтобы укрыться от его пристального взгляда. Запинаясь, она объяснила причину страха, жившего в ней так много лет.

— Теперь вы знаете обо мне все, — шепотом закончила она.

— Значит, той ночью на лестнице ты закричала и оттолкнула меня не из-за отвращения?

— Нет! — Алетта вскинула голову в страхе от того, что он предположил. — Этого никогда не будет! Я люблю вас!

Признание вырвалось раньше, чем она успела опомниться, и девушка залилась румянцем. Лицо Константина озарилось такой радостью, что Алетта пришла в недоумение. Он протянул к ней руки.

— Так подойди ко мне, дорогая Алетта! Отныне твое место рядом со мной!

Несколько мгновений она продолжала неподвижно сидеть, потом медленно подняла трясущиеся руки, сняла чепец и решительно вытащила шпильки из волос, которые рассыпались вокруг головы и спустились на спину. Константин видел, каких усилий ей это стоило, и потому девушка стала еще дороже и любимее для него. Наконец она бросилась ему на грудь, обняв руками за шею. Он прижал ее к себе, и поцелуй их был долгим и страстным. Только раз Алетта отстранилась от него лишь для того, чтобы взять ладонь Константина и положить ее на свои волосы.

— Выходи за меня замуж, — пробормотал Константин. — Я так давно люблю тебя.

— Я сделаю это, — нежно ответила Алетта, приложив палец к его губам, заглушая все его возражения, — когда ты сможешь встать рядом со мной в церкви.

— Какая же ты привередливая женщина, любовь моя.

Алетта улыбнулась, вновь отдаваясь его поцелуям. Она не обиделась на эти слова, потому что слышала в них так много нежности!

Начиная с этого дня, для Константина наступило время суровых испытаний и попыток научиться ходить, а Алетта с Йозефом постоянно подбадривали его. Были боль и отчаяние, падения плашмя и бесчисленные синяки. Один раз он разбил лоб, ударившись об угол буфета, а в другом случае упал навзничь, но ничто не поколебало его решимости овладеть громоздкими искусственными ногами. Несмотря на мягкие прокладки, на обрубках появлялись болезненные волдыри, пока они не стали кровоточить; но как только Йозеф менял повязки, Константин вновь пристегивал протезы, и все начиналось сначала. Он уже не оставался в своей комнате, а ковылял и бродил, шатаясь, по всему этажу. Несмотря на смертельную усталость, Константин дежурил по очереди с Йозефом на случай, если объявятся вдруг незваные гости, но снег оставался чистым, и постепенно они поверили мнению Питера, что ничего не случится до весенней оттепели.


Для Сибиллы явилась потрясением новость, что на оставшиеся две недели до свадьбы ей следует переехать в дом ван Янсов под наблюдение будущей свекрови.

— Но тебя ведь там не будет! — возразила она Адриану.

— Нет, конечно, я не могу там жить. Я буду в доме моей сестры.

— Но почему я не могу пойти под венец из родительского дома?

Она рисовала в воображении, как Франческа помогает ей надевать свадебное платье, совсем как сделала бы мама, будь она жива. Грета, возбужденная почти так же, как она, стояла бы рядом, подавая нужные вещи… А как же бедная старушка Мария, договорившаяся с Хендриком, что ее кресло поставят в приемном зале, откуда она смогла бы увидеть, как невеста спускается по лестнице? Адриан уже пообещал ей, что одна из карет доставит в церковь Франческу с Марией. Он не знал, что поедет и Грета. В доме ван Янсов было множество слуг, и показалось бы неслыханным предоставить кому-либо из них такую честь.

— Моя дорогая девочка, — ответил Адриан, — это необходимо при замужестве. Ты уже доказала, что способна завоевать сердца окружающих, но моя мать хочет показать тебе, как управлять богатым домом и многочисленной домашней челядью, и где лучше сделать это, как не в доме моего детства?

— Хорошо, — неохотно согласилась Сибилла. Она гордилась домом на Херенграхт, где им предстояло жить, хотя и жалела, что он расположен всего через пять домов от пенатов родителей жениха. Обиду вызывал также и тот факт, что она не сама выбирала обстановку для дома, так как Адриан — по совету матери — нанял консультанта для решения всех вопросов. — Но я хочу, чтобы одеваться к свадьбе мне помогала Франческа. И никто другой!

— Все, что пожелаешь.

Они сидели вдвоем в приемной, дверь в соседнюю гостиную оставалась приоткрытой ради приличия, и там находились родители Адриана с гостями. Сибилла понизила голос, и это означало, что фрау ван Янс не сможет услышать их разговор, как бы ни напрягала слух.

— Есть еще кое-что, — произнесла Сибилла задумчиво.

— Так скажи мне, любовь моя.

— Какой ты милый! — Она уставилась на Адриана, отвлекая его внимание и думая про себя, что он красив, как гипсовый Аполлон ее отца. — Нам нужно поговорить совершенно откровенно.

Адриан гадал, что она затевает. Сибилла была непредсказуемой. Она уже сообщила ему, что не хочет обзаводиться детьми, пока не сносит пятьдесят пар бальных туфелек. Но поскольку он намерен как можно скорее увидеть рождение сына, ее танцевальные дни начнут отсчитываться только после этого события.

— Что ты хочешь обсудить со мной?

— Когда ты собираешься уладить дело с долгами моего отца и освободить сестру от принудительного замужества?

— Я не собираюсь этого делать, — с такой же прямотой ответил Адриан, увидев, что время увиливания кончилось. — Я надеялся, что за месяцы после нашей помолвки ты, как будущая жена банкира, сама поймешь, что нельзя выбрасывать деньги на причуды.

— На карту поставлено будущее моей сестры!

— Не драматизируй события. В нее страстно влюблен состоятельный человек. После заявления ван Девентера, сделанного присутствующим за обеденным столом, он известил всех влиятельных лиц, что Франческа — его невеста. Сейчас нет способов прервать помолвку.

— Есть, если только ты одолжишь моему отцу необходимую сумму.

— Об этом не может быть и речи. Ван Девентер имеет больше прав на поддержку банка ван Янсов.

— Но Людольф был капером и делал ужасные вещи!

На лице Адриана появилось холодное выражение.

— В политику банка не входят вопросы о прошлом вкладчика и о том, как он сделал свои деньги. Я забуду то, что ты сказала. — Он обвил рукой талию девушки и, притянув к себе, стал целовать виски, глаза и уголки губ. Его голос стал нежным и убедительным. — Подумай только, как будет хорошо, что твоя сестра переедет жить в дом поблизости от нас.

Сибилла подставила губы, отвечая на более страстный поцелуй, так как ей нравилось целоваться с ним. Одна черта, особенно раздражавшая девушку в Хансе, заключалась в том, что он ни разу не попытался поцеловать ее, хотя она предоставляла ему не одну возможность. Пока Адриан бормотал всякого рода чудесные обещания, Сибилла подсчитывала, сколько месяцев остается сестре до вступления в Гильдию. За это время она передаст большую часть своего содержания Хендрику, чтобы он смог выплачивать долг Людольфу из месяца в месяц. Адриан никогда не узнает об этом.


Когда на следующий день Сибилла поведала обо всем Хендрику, объяснив, что это — единственный оставшийся способ, он с гневом обрушился на семью ван Янсов.

— Стяжательская, скупая, симпатизирующая Франции семейка! — рычал он, потрясая кулаками. — Они не имеют права называть себя голландцами! Подумать только! Их женам приходится приносить себя в жертву, чтобы помочь своим родственникам в беде!

— Успокойся, отец, — нетерпеливо произнесла Сибилла. — У них и в мыслях такого нет. Это мой личный выбор и единственный способ избавить Франческу от ужасного замужества. Тебе лучше не говорить Людольфу о выплате до тех пор, пока у тебя не будет на руках денег на первый взнос.