Жизнь вновь показалась Франческе мирной и спокойной, когда отпала необходимость каждый вечер встречаться с Людольфом. Даже без предупреждения Нелтье она сама пришла к выводу, что это он, а не отец пытался устроить ее возвращение в Амстердам. Ей никогда даже в голову не приходило, что опека Гетруд будет приятна ей, но во время визита Людольфа чувство признательности переполняло ее. Женщина ни на минуту не оставляла их наедине.

Алетта, оставив в конце концов место у Вермеров, переселилась недалеко, так как новую работу она нашла в доме по соседству — у ван Байтенов. Ее задача состояла в том, чтобы дать первые уроки двум младшим детям, которые весной должны были пойти в школу. Что будет потом, она не знала, но пока удобно разместилась в маленькой комнатке на чердаке. Хотя сейчас жилье ее располагалось двумя этажами выше, чем спальня в доме через площадь, где лежал Константин де Вер, Алетта по-прежнему каждый вечер перед тем, как лечь спать, смотрела на его освещенное окно. По общим слухам, опасность миновала, и молодой человек будет жить, но он не выходил из своей комнаты.

Алетте казалось, что она знает причину. Точно так же, как она не могла пересилить себя и войти в мастерскую, будучи все еще не в состоянии представить свою жизнь без живописи, так и он не мог разобраться в своем нынешнем положении. Его потеря была гораздо серьезнее, чем ее, — он лишился ног, а ведь недавно, надев коньки, несся по льду, словно птица.

Глава 16

Константин, сидевший среди подушек, взглянул в сторону двери, услышав, что она открывается, и отложил в сторону книгу. Вошел его отец со сложенной запиской в руке.

— Приехала Изабелла, — сказал гер де Вер. — Она с родителями прибыла примерно полчаса назад. Мы с твоей мамой разговаривали с ними.

— Значит, Изабелла все-таки приехала, — сухо заметил Константин.

Девушка довольно регулярно писала ему, нежно подбадривала и сообщала новости об общих друзьях. У нее было множество отговорок, почему она не приезжает повидаться с ним, — начиная от опасности путешествия в плохую погоду до возможной с минуты на минуту кончины прабабушки.

— Она хочет, чтобы ты сначала прочитал то, что она написала. — Гер де Вер протянул письмо.

Когда ни единого движения не было сделано, чтобы взять его, он положил послание на одеяло. Константин взмахом руки смахнул его на пол.

— Тебе следует прочитать это, сын мой.

Константин взглянул на печальное лицо отца, обрамленное седым париком.

— Зачем? Я знаю, что в нем. Она теперь не хочет быть моей женой.

Гер де Вер тяжело опустился на стул у кровати и сложил на коленях руки.

— Изабеллу можно заставить выполнить брачный контракт. Закон на твоей стороне.

— Я никогда не женюсь на женщине против ее воли.

— Они упомянули сумму, в два раза превышающую приданое, в качестве компенсации.

— Я не желаю ни единого стивера. Я освобождаю Изабеллу от всех обязательств по отношению ко мне. Больше мы ничем не связаны.

— Как давно ты догадался, что она передумала?

— Когда она не приехала повидаться со мной, как только представилась возможность. Я продолжал надеяться, что потеря ног не изменит отношений между нами, хотя в глубине души знал, что обманываю сам себя. «Великая буря» дала Изабелле отличный предлог избежать визита ко мне, а сейчас, когда иссякли все возможные отговорки, ей пришлось приехать. Ты должен был догадаться об истинном положении вещей, отец, даже если мама не в состоянии представить, что кто-то может отказаться от ее сына.

Гер де Вер вздохнул и провел кончиками украшенных перстнями пальцев по лбу.

— Мы узнали все накануне дня Святого Николаса. Отец Изабеллы написал, что ни при каких условиях не позволит дочери выйти за тебя замуж. Тогда ты был слишком слаб, чтобы узнать об этом, а после мы продолжали надеяться, что он изменит свое решение.

Константин насмешливо улыбнулся.

— Бедняга обеспечил прикрытие Изабелле. Это было ее собственное решение и веление ее матери, но ни в коем случае не его. Он — мягкий человек, слишком добрый для такой жены, как у него.

Я уверен, он приехал бы проведать меня, если бы жена и Изабелла не запретили ему это. И все же он, должно быть, заставлял Изабеллу собственноручно вернуть мне мое кольцо, иначе я сомневаюсь, чтобы она вообще приехала.

— Я тоже так считаю.

Константин отбросил в сторону одеяло.

— Отец, помоги мне пересесть в кресло. Я не хочу выглядеть прикованным к постели, когда появится Изабелла. Найди рубашку и все остальное, что нужно. Я надену куртку и штаны из темно-красного бархата.

Как только его отец вытащил из комода одежду, Константин стянул через голову ночную рубаху и сунул ее под подушки подальше от глаз. Обычно сиделка приносила все что нужно, если он хотел посидеть в кресле, но сейчас отец помогал ему. Юноша научился довольно ловко и быстро одеваться в кровати и натягивать штаны. Когда он был готов, отец перенес его в обитое кожей массивное кресло с широкими подлокотниками, в котором его мать провела так много часов. Константин убрал широкий ремень, обычно он пристегивался им, так как несколько раз, забыв о своем увечье, после чтения или легкой дремоты машинально пытался встать на ноги и падал.

— Убери куда-нибудь ремень, — попросил он отца.

Ему невыносима была мысль, что Изабелла увидит его привязанным. Плед, обернутый вокруг Константина, являлся единственным признаком, по которому посетительница могла понять, что молодой человек не совсем такой, каким был во время их последнего свидания.

— Скажи Изабелле, чтобы она поднялась одна, отец.

— Хорошо.

Гер де Вер гадал, спускаясь по лестнице, не надеется ли Константин вернуть Изабеллу, переговорив с ней наедине. Она станет его первым посетителем, хотя он уже давно окреп настолько, что мог бы принимать их и раньше. Казалось, будто он ждал эту девушку и был не в состоянии начать без нее приспосабливаться к новой жизни. Константин извелся от нетерпения. Несколько месяцев он оставался пленником этой спальни — сначала из-за своей слабости, потом из-за упрямого нежелания позволить слугам отнести его вниз, словно какого-то младенца в коляске. Он стоически перенес период выздоровления, но сейчас, ожидая пока Изабелла неохотно переставляла ноги, поднимаясь по лестнице, ему казалось, что прошла целая вечность. Отец оставил дверь приоткрытой, и на долю секунды раньше, чем Изабелла увидела его, Константин заметил ужас в ее глазах, когда она, надеясь увидеть его в постели, взглянула на кровать. Может, она полагала, что ничто не прикрывает его обрубки? Затем Изабелла увидела его, и облегчение отразилось на ее чистом бледном лице с темно-синими глазами и розовыми губками, влажными, словно устрицы, готовые к подаче на столе.

— Как хорошо ты выглядишь, Константин! Похудел, но это тебе идет.

Он протянул ей руки, но она сделала вид, будто не заметила, усаживаясь на стул, заранее поставленный его отцом, и нервно теребя кружевной воротник голубого платья. Она сжимала какую-то небольшую вещицу в левой руке, и Константин догадался, что именно.

— Ты не носишь кольцо, которое я подарил тебе в день помолвки. — Его разозлил тот факт, что она предпочла не надевать кольцо на палец, а зажала в руке, словно дешевый подарок с ярмарки. Если она твердо решила вернуть кольцо, то ей следовало бы с достоинством снять его с пальца в такой же интимный момент между ними, в какой он подарил ей его, как бы не изменились обстоятельства.

— Как я сообщала в письме…

— Я не читал его. Я хочу услышать из твоих уст, почему ты не хочешь выходить за меня замуж. — Константин безжалостно наблюдал за ней, не собираясь щадить ее чувств.

Изабелла, испытывая неловкость, густо покраснела.

— Я поняла, что мои чувства на самом деле не так глубоки, как мне казалось. Иногда люди ошибаются в любви.

— Значит, это не имеет ничего общего с тем, что я потерял обе ноги?

В ее глазах промелькнул виноватый огонек, затем она слишком поспешно покачала головой.

— Конечно же, нет!

— Ты встретила кого-то еще?

— Нет.

— Тогда на нашем пути нет никаких препятствий. Мы слишком долго находились вдали друг от друга, Изабелла. Вот и все. — Он специально понизил голос, заставив его звучать нежно и мягко. Прежде подобный тон всегда производил на нее эффект. Если бы она сидела хоть немного поближе, он мог бы прикоснуться к ней. Он знал, как возбудить в Изабелле дикое желание своими ласками. — Вспомни, как мы последний раз занимались любовью, спрятавшись за лестницей во время скучнейшего приема у твоих родителей!

— Ради всего святого, говори тише! — Изабелла в панике привстала со стула и взглянула на дверь, которую не закрыла за собой. — Мама, возможно, уже поднимается сюда! Мне позволили провести с тобой всего несколько минут наедине!

— Или тогда, в розарии? — настаивал Константин, но уже без насмешки в голосе, так как неожиданно вспыхнула надежда в его душе и ему показалось, будто он сможет вернуть девушку.

В глазах Изабеллы отразилась боль.

— Те дни ушли навсегда. Я действительно любила тебя тогда, Константин. Наверное, все еще люблю.

— Так дай мне кольцо, зажатое в руке, и позволь снова надеть его тебе на палец.

Изабелла разжала руку и взглянула на кольцо, лежащее на ладони, — большой изумруд в окружении жемчуга играл всеми цветами моря.

— Нет, — ответила она глухим от горя голосом.

— Почему? Ничего ведь не изменилось.

— Изменилось. — Она подняла темно-синие глаза, залитые слезами, но губы ее бессознательно скривились от отвращения. — Я никогда не выйду замуж за половину человека.

На мгновение у Константина промелькнула мысль, как легко было бы соскользнуть с крайней точки гнева к убийству. Не в состоянии говорить, он протянул вперед руку. Изабелла отошла от стула, чтобы передать ему кольцо, и оказалась, в конце концов, в пределах его досягаемости. Он схватил ее за руку и с такой силой потянул к себе, что Изабелла упала на него. Кольцо покатилось по полу, а кресло закачалось, грозя перевернуться. Прежде чем девушка успела освободиться, Константин запустил пальцы в ее волосы, удерживая голову, и страстно поцеловал. Поглощенные борьбой, ни один из них не услышал, как мать Изабеллы вошла в комнату и пронзительно вскрикнула от возмущения.