— Конечно.

— Ты всегда вводишь людей в грех и вынуждаешь их сплетничать, Сибилла, — недовольно проворчала Мария.

— Я хочу знать то, что меня интересует, и задаю соответствующие вопросы, — дерзко ответила Сибилла. — Виллем и не думал сплетничать. Он слышал это от самой Катарины Вермер, когда она восхищалась своим портретом в розово-красном бархатном платье.

— Да, я думаю, интерьером для портрета послужил дом Вермера, — заметил Хендрик, взяв из корзинки еще один кусок белого хлеба, принесенного Гретой рано утром. — В отношении Вермера меня смущает только то, что он не слишком-то интересуется пейзажами. Поэтому, Франческа, — многозначительно добавил Хендрик, — не упускай эту очень важную сторону в твоей учебе.

— Можешь не сомневаться, — ответила Франческа и ласково улыбнулась Алетте. — Если что, то я пойду на улицу и буду сама делать наброски, как и ты, Алетта.

Франческа не заметила, что ее слова заставили Алетту густо покраснеть, потому что в этот момент раздался стук в дверь. Девушка быстро вскочила с места и бросилась открывать дверь. Как она и думала, это пришел Питер.

— Я очень рада, что вы пришли, — сказала она откровенно.

— Как же можно не проводить старого друга в дальнюю дорогу? — насмешливо сказал Питер и протянул Франческе букет фиалок, красиво перевязанный лентой. — Я знал, что вы будете заняты вчера и решил прийти сегодня утром.

— И правильно сделали. Какие прелестные фиалки! — Франческа поднесла букет к лицу и с наслаждением вдохнула нежный аромат цветов.

— Вы все подготовили к отъезду?

— Да. Пойдемте в столовую.

Когда они вошли в столовую, то увидели, что за столом остался только Хендрик. Узнав, что Питер выехал из Харлема задолго до рассвета, хозяин дома пригласил его за стол, а Грета поставила перед ним прибор. Франческе нужно было дать последние наставления Алетте и Сибилле, и она вышла из комнаты. За ней последовали и Мария с Гретой, так как пришел носильщик за вещами Франчески.

Хендрик был очень рад возможности поговорить с Питером по поводу его встреч с Франческой в Делфте. Вчерашний разговор с Людольфом в корне менял все дело. Нужно во что бы то ни стало порвать всякие отношения между Франческой и этим юношей. Если бы Питер не заплатил за обучение дочери, Хендрик мог бы просто запретить ему видеться с ней. Однако при сложившихся обстоятельствах все было не так-то просто. Жаль, что в это дело вмешался Питер. Людольф несомненно дал бы деньги на обучение, чтобы стать единственным благодетелем Франчески. Хотя не слишком-то приятно быть ему обязанным еще и за это.

— Я хочу поговорить о ваших встречах с Франческой в Делфте, — многозначительно покашляв, начал Хендрик. — Я настоятельно прошу вас не мешать ее работе и не беспокоить.

Питер выслушал это заявление с удивительным спокойствием, в котором однако было что-то угрожающее. Положив руку на стол, он испытывающим взглядом посмотрел на Хендрика.

— С вашего разрешения и согласия Франчески было решено, что мы иногда будем видеться. Как же вы можете нарушить данное слово?

— Я все хорошенько обдумал, — воинственно начал Хендрик.

Питер внимательно посмотрел на Хендрика.

— Что-нибудь случилось? — озабоченно спросил он. — Ваши финансовые дела стали еще хуже? Не бойтесь. Ни вы, ни ваша семья не останетесь без крыши над головой. У меня есть дом в Харлеме и другая собственность.

— Нет! — торопливо заверил его Хендрик. — Все хорошо. Конечно, у меня огромные долги, но мне дали отсрочку.

— А все ли денежные вопросы решены правильно? Я, конечно, не финансист, но в этих делах разбираюсь хорошо и с удовольствием вас проконсультирую. Надеюсь, вам дали отсрочку не под непомерно большой процент? Если так, то это надо сразу же исправить.


Хендрик протестующе затряс головой.

— Самое лучшее, что вы можете сделать, так это держаться от Франчески подальше. У меня есть на то веские причины, Питер. Вы, так же как и я, хотите, чтобы она стала великим художником. Подумайте сначала о ее будущем, а уж потом о собственных желаниях. Я же предупреждал, чтобы вы не возлагали никаких надежд на это знакомство.

Питер чувствовал, что Хендрик водит его за нос. Он стиснул зубы, и его лицо приняло напряженное и гневное выражение.

— Я не стану вам ничего обещать. Больше мне сказать нечего.

Раздался стук каблучков, и в комнату вошла одетая в плащ Франческа.

— Я уже готова, — сказала она. Когда Хендрик, опираясь на стул поднялся, Франческа бросилась к нему на шею и нежно обняла. — Береги себя, отец! Если вдруг что-нибудь случится, и я понадоблюсь дома, то сразу же приеду.

— Ну, конечно, дитя мое, только я не предвижу никаких несчастий в обозримом будущем. — Хендрик поцеловал дочь в лоб. На сердце у него лежал камень. С чувством горького стыда он думал об условиях, на которых отдал свою девочку Людольфу, о чем бедняжка даже не подозревала.

Франческа отступила на шаг и с любовью посмотрела на отца.

— Я буду тебе всю жизнь благодарна за ту возможность, что ты мне предоставил. Только ты помог осуществить мои давние мечты.

Питер оставил отца и дочь одних и вышел в зал, где уже поджидали одетые Алетта и Сибилла. Питер не испытывал чувства обиды из-за того, что Франческа благодарит отца. Он знал, что вмешался вовремя и дал Франческе возможность учиться, когда все уже было почти потеряно. Этого Питеру было достаточно. Если он будет мешать работе девушки, то можно повременить со встречами, но когда она освоится в мастерской Вермера, то Питер сам решит, является ли он помехой для ее успешной учебы.

Франческа вышла из столовой одна.

— Мы с отцом уже простились.

Она обняла Марию, утиравшую слезы платком, и стала ее успокаивать. Даже Грета прослезилась. Франческа всегда защищала ее от гнева Марии, когда она только поступила на службу к Виссерам.

— Пусть вам во всем сопутствует удача, юффрау Франческа.

— Спасибо, Грета. — Девушка чувствовала, как у нее комок подступает к горлу. Она быстро повернулась и направилась к выходу. Питер догнал ее и взял за руку. Франческа улыбнулась ему и замедлила шаги, поджидая отставших сестер.

Стояло ветреное утро, и их плащи развевались, как разноцветные лепестки тюльпанов. Наконец они дошли до площади, где уже стоял дилижанс. Сундук Франчески был погружен на длинную повозку, крытую вощеной тканью, натянутой на железные обручи. Перед отъездом она рассказала Литеру о том, что будет жить в Делфте совсем в другом месте.

— Почему же все переиграли? — спросил Питер.

Франческа пожала плечами, не зная, что ему сказать.

— Похоже, это было не совсем удобно для той семьи, которая сначала согласилась меня взять. И все же, я думаю, отец что-то скрывает и руководствуется совсем другой причиной. Он переживает, что я буду одна в чужом городе, и считает, что обо мне позаботится вдова, которую зовут фрау Гетруд Вольф.

— Не сомневаюсь. А у вас найдется время, чтобы мне написать?

Франческа шутливо ответила:

— Вечера будут в моем распоряжении, если только я не решу брать уроки после наступления темноты и изображать игру света от ламп и свечей.

Питер насмешливо посмотрел на Франческу:

— Ну, надеюсь, это будет не слишком часто.

— Мы хотим получать письма! — решительно заявила Сибилла.

Алетта рассмеялась:

— Обещаю тебе, это не будет односторонней связью.

Питер посерьезнел:

— Шутки в сторону. Переписка со мной не отнимет у вас время, отведенное для учебы?

Франческа ответила так же серьезно:

— Если когда-нибудь наша дружба помешает моей работе, я обязательно вам скажу об этом.

— Обещаете?

— Да.

По движению людей, окружавших дилижанс, Франческа и Питер поняли, что настало время отправляться в путь. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом Питер поцеловал девушку так крепко, что Алетта и Сибилла раскрыли рты от изумления. Франческа обняла и расцеловала сестер, не забыв дать им последние распоряжения. Питер помог ей зайти в дилижанс.

Франческа села так, чтобы видеть, что происходит на улице. Кучер взмахнул кнутом, и колеса застучали по булыжной мостовой, увозя юную девушку от родного дома. Алетта и Сибилла побежали следом за дилижансом, и только Питер неподвижно стоял на мостовой и махал ей рукой. Сестры кричали слова прощания, и Франческа махала им рукой в ответ, пока дилижанс не переехал через мост, где за стоявшими в ряд амбарами девушек и Питера уже не было видно.

Франческа сразу же стала искать безопасное место для фиалок. Рядом с сиденьем была небольшая щель, куда она и поставила перевязанные лентой цветы. Вскоре она поняла, что поступила разумно, так как дорога была очень плохой, и дилижанс подскакивал на каждой кочке. Высокие колеса грохотали по дороге, а на крыше были подняты маленькие кожаные паруса, чтобы попутный ветер помогал четверке лошадей, впряженных в повозку, бежать еще быстр. ее. Пассажиров бросало во все стороны, и они испуганно вскрикивали, когда дилижанс опасно наклонялся, катясь по глубокой колее. Лихой кучер щелкал в воздухе кнутом и издавал победный крик при обгоне каждого попутного дилижанса.

Иногда они останавливались у придорожных гостиниц и постоялых дворов, чтобы сменить лошадей и дать возможность пассажирам немного перекусить или сбегать по нужде. Так как стоянки были очень короткими, сочетать два этих удовольствия никому не удавалось. Кучер дул в рожок, подавая сигнал к отправлению, и не ждал зазевавшихся. Мужчины, давясь, запихивали в себя последний кусок, быстро допивая содержимое огромных пивных кружек. Некоторые бежали вслед за дилижансом, завязывая на ходу тесемки бриджей.

Франческа взяла в дорогу пакет с едой, завернутый в белоснежную салфетку, и фрукты, которые ей принесли друзья накануне отъезда. Большую часть подарков она оставила домашним. Во время путешествия у Франчески несколько раз менялись попутчики, все они оказались людьми разговорчивыми, что сильно скрасило долгую дорогу.