— Франческа! Прошу вас, не опаздывайте сегодня вечером. Вы — моя почетная гостья.

Не обернувшись, Франческа гордо подняла подбородок. Она с трудом сдерживалась, чтобы не ответить на слова Людольфа дерзостью.

— Я буду вовремя, — пообещала она сдавленным голосом и быстро вышла из дома.

Людольф про себя улыбнулся. Итак, Франческа снова его простила. Значит, его доброта и забота о девушке не пропали даром, как ни тяжко ему было каждый день играть в благородство и не давать воли своим истинным чувствам. Дочь художника проявила большую житейскую мудрость по сравнению со своими ровесницами. Она понимала, что в присутствии молодой красивой женщины бывают моменты, когда мужчина может потерять самообладание.

Ван Девентер направился к лестнице и что-то тихо сказал лакею, который тут же отправился исполнять приказание хозяина. А сам не спеша вошел в мастерскую, где все еще стоял мольберт Франчески. Она аккуратно упаковала все краски и вымыла кисти. Людольф во всем чувствовал присутствие девушки, видел ее лицо и стройную фигуру. Мысленно представлял себе колыхание ее пышных юбок. Страсть к ней захватила все его существо, и ни о чем другом он уже не мог думать. Он мерил комнату большими шагами, как вдруг в мастерскую вошла пухленькая миловидная служанка. Привычным движением она заперла дверь и стала раздеваться. Она надеялась, что у хозяина сегодня хорошее настроение и на сей раз обойдется без синяков, которые очень трудно прятать. Людольф отбросил ширму и жестом указал девушке на кровать. Он так и не произнес ни единого слова, изъявляя свое желание непристойными жестами.


В тот вечер Амалия начала одеваться очень рано. Нелтье пришлось помогать своей хозяйке во всем. Она вдела Амалии в уши бриллиантовые серьги и встала на колени, чтобы одеть ей на ноги атласные туфельки. Амалия совсем обессилела и с ужасом думала о предстоящем приеме, хотя Людольф позволил ей сидеть в кресле и не встречать гостей. Женщина знала, что, как всегда, Людольф будет изображать из себя внимательного и любящего супруга. Во время трапезы он время от времени будет поднимать свой бокал, обращаясь только к ней. Воспитание Амалии не позволяло ей ни жестом, ни словом разоблачить многолетнее лицемерие мужа.

— Как вы себя чувствуете, мадам? — с беспокойством спросила Нелтье.

— Я уже готова к выходу? — спросила Амалия, сидя перед зеркалом с закрытыми глазами.

— Да, мадам. Помочь вам подняться?

— Подожди минутку. Сколько у меня осталось времени?

— Еще есть немного. Я просто хотела проводить вас до кушетки.

— Да, это немного сократит расстояние, когда придется выходить к гостям, — с грустной усмешкой сказала хозяйку.

Нелтье помогла ей подняться, и Амалия увидела себя в зеркале во весь рост. Портниха примеряла платье на манекен, и женщина видела себя в нем впервые. На сей раз Людольф превзошел сам себя. Платье было сшито из оранжево-розовой тафты, которая оживляло бледное лицо Амалии. Юбка расходилась от талии, открывая нижнюю юбку цвета слоновой кости, расшитую золотом. Украшенные золотой тесьмой оборки таинственно шуршали при малейшем движении. Ах, если бы это был подарок любящего человека, а не вынужденный жест, которым Людольф хотел перед всеми продемонстрировать свое благородство и заботу о больной жене! Как часто Амалия слышала за спиной перешептывания о преданности и добродетельности Людольфа.

— Не спешите, мадам, — мягко сказала Нелтье.

Амалия с тоской посмотрела на кушетку, которая казалась совершенно недосягаемой. Она знала, что ее самочувствие резко ухудшилось, но Людольф настаивал на ее присутствии на торжественном вечере.

Наконец они с Нелтье добрались до кушетки, и обессиленная Амалия откинулась на подушки.

— Спасибо, Нелтье. Что бы я без тебя делала?

— Мне оставить вас, мадам?

— Да, но приди за мной пораньше, чтобы неспеша добраться до приемного зала. Гер ван Девентер любит, чтобы я там была до прихода гостей.

Нелтье отправилась в спальню хозяйки и стала наводить там порядок. Амалия лежала на кушетке и смотрела на любимую картину, которая возвращала ее во времена счастливого детства. Амалия представляла себя идущей по коридору родительского дома, держась за руку матери. В конце коридора виднелась открытая дверь на улицу, из которой лился яркий дневной свет.

Но это все осталось в прошлом, а сейчас приходилось думать о предстоящем мучительном вечере. Если бы можно было полежать здесь до утра, она смогла бы собраться с силами. При желании Амалия могла передвигаться по дому в портшезе, сделанному по заказу Людольфа в самом начале ее неожиданной и странной болезни. Однако врачи рекомендовали ей ходить при каждом удобном случае, чтобы не отнялись ноги. Возможно, сегодня вечером придется выпить настойку, прописанную ей для экстренных случаев. Амалия не любила прибегать к этому средству, от которого появлялась странная легкость и прилив сил, когда казалось, что ей по плечу преодолеть любое расстояние. К несчастью, это была лишь иллюзия.

Амалия протянула руку к шкатулке с лекарствами, но нечаянно зацепила ее рукавом. Шкатулка упала, а ее содержимое рассыпалось по полу. Женщина вскрикнула от отчаяния, увидев, что флакон с настойкой разбился, а его содержимое черным пятном растекается по полу.


Наверху Людольф с помощью слуги завершил туалет и остался очень доволен своим внешним видом. Новый костюм, специально заказанный к сегодняшнему вечеру, сидел безукоризненно. Длинный приталенный камзол из плотного желтого шелка украшен двадцатью золотыми пуговицами. Воротник из фламандских кружев был несколько уже и выглядел богаче, чем более широкие воротники, которые носило большинство мужчин. Бархатные бриджи были в тон камзолу, а на туфлях красовались две золотые пряжки с чеканкой. Людольф очень гордился своей статной фигурой и полным отсутствием брюшка. Цирюльник заверил его, что новый парик был сделан из волос девственницы. Это его страшно позабавило, и он не приминул отпустить одну из своих обычных грязных шуточек, которая привела в негодование цирюльника, испытывавшего глубокое отвращение к женскому полу.

Спустившись вниз, Людольф стал проверять, все ли готово к приему гостей. На банкетном столе, накрытом на сорок персон, стояло десять серебряных подсвечников, которые усиливали свет, идущий от хрустальной люстры, подвешенной на лепном потолке. Людольф остановился у своего портрета. На мгновение он почувствовал к Франческе ненависть. Ну, ничего, сегодня вечером все решится. Людольф собирался потребовать у Хендрика выкуп, которым станет дочь художника.

Ван Девентер зашел в приемный зал в надежде увидеть там Амалию, но ее богато украшенное кресло было пусто. Это его удивило, так как жена всегда приходила заблаговременно. Людольф отправил свою карету за Виссерами. Он стал мечтать о том, что скоро Франческа будет жить в доме, который выберет сама. Девушка сможет там заниматься живописью сколько душе угодно, когда он будет отсутствовать по делам. Людольф собирался подарить Франческе собственную карету. Пока она будет учиться в Делфте, под покровом ночи можно будет избавиться от соперника, если таковой существует. Франческа не сможет сбежать и тайно обвенчаться с каким-либо своим поклонником, так как до тридцатилетнего возраста дети имели право вступать в брак только с согласия родителей, а Хендрик был в этом отношении очень строгим отцом.

Мысли Людольфа снова возвратились к Амалии. Куда она могла запропаститься? Он нетерпеливо посмотрел в сторону коридора, но никого там не увидел. Гости начнут приезжать не ранее, чем через двадцать минут, лакеи в прихожей были готовы к их приему. Обычно, если Амалия хотела, чтобы ее принесли в портшезе, то заранее посылала к нему Нелтье. Это несносное создание появилось сегодня совсем некстати. Наверное, Нелтье и сейчас со своей госпожой. В такие моменты Людольф старался нe заходить в покои жены, зная, что малейшее волнение может лишить ее сил. Амалия всегда добросовестно выполняла все обязанности хозяйки дома, за исключением тех случаев, когда по настоянию врачей ей приходилось оставаться в постели.

Людольф нетерпеливо прохаживался по залу. Очень важрю, чтобы Франческа увидела его, еще крепкого и энергичного мужчину, рядом с иссушенной болезнью женой, которая будет похожа нa призрак, несмотря на великолепный наряд. Людольф надеялся пробудить в душе девушки жалость и сочувствие. Она поймет и оправдает его сегодняшнее поведение. Одно дело видеть в Амалии несчастную страдалицу и совсем другое — понять, что она не может дать мужчине супружеского счастья и детей и быть хозяйкой в его доме.

Потеряв терпение, Людольф отправился в комнаты жены, раздавая по дороге слугам последние указания. Его переполняло чувство досады и негодования. Подойдя к двери, он открыл ее резким толчком и увидел лежавшую на кушетке жену. Так как они были одни, Людольф не стал сдерживать гнев.

— Какого дьявола ты лежишь здесь, вместо того чтобы быть в приемном зале?

На бледном лице Амалии появилось испуганное выражение.

— У меня нет сил, Людольф. Ноги совсем не слушаются.

Людольф подошел к кушетке и склонился над женой.

— А где Нелтье? Почему она не послала за твоим портшезом?

— Она очень из-за меня расстроилась и побежала к доктору Маттеусу.

Людольф видел, что Амалия очень плохо выглядит. Похоже, у нее был очередной приступ. Людольф был вне себя от гнева. Подумать только, именно сегодня вечером!

— А почему ты не выпила настойку? С ее помощью ты бы смогла высидеть пару часов, больше и не нужно.

— Я нечаянно разбила флакон и послала Нелтье к врачу.

— Когда ушла Нелтье?

— Минут десять назад.

Амалия и представить не могла, какие мысли вызвало у Людольфа это простое сообщение. Он вдруг сильно оживился, от прежнего гнева не осталось и следа. Судьба давала ему блистательный и неожиданный шанс избавиться от главного препятствия, стоявшего между ним и Франческой. Все слуги заняты своим делом, и никто не видел, как он сюда пришел. Нелтье вернется не раньше, чем через четверть часа.