Во время визита двоюродной сестры Хендрика Сибилла чуть было не раскрыла раньше времени тайну Алетты. Гостья одевалась с большим вкусом в платья из дорогих тканей. У нее было множество драгоценных украшений, которые она никогда не одевала все сразу, чем вызвала насмешливые замечания Сибиллы. Когда разнаряженная родственница важно прошествовала в поджидавшие ее у входа сани, Сибилла ядовито заметила:

— Почему это она одела только серьги с топазами и одну единственную брошь? На ее месте я одела бы все сразу. Что толку в красивых, вещах, если их никто не видит. Когда я стану богатой, то одену все свои драгоценности, и пусть люди умирают от зависти!

Алетта, у которой нервы и так были на пределе, повернулась к сестре и сердито сказала:

— Неужели у тебя в голове ничего нет, кроме мыслей о богатстве и о том, как выставить его напоказ, чтобы подразнить людей?

Сибилла задохнулась от возмущения.

— Как ты можешь так говорить? Ведь никто так не жаден до денег, как ты!

Увидев испуганное лицо Алетты, Сибилла прикусила язык.

— Не болтай глупости, Сибилла! — сказала Франческа, которая сидела за столом и делала записи в свою бухгалтерскую книгу. Франческа не подняла глаз от книги, а то бы она непременно заметила, что сестры что-то от нее скрывают. — Разве можно обвинить Алетту в жадности?

Когда сестры поднялись к себе в спальню, Сибилла стала просить прощение у Алетты, та ответила ей ласково и спокойно:

— Я тоже была нe права. Я очень ценю, что ты хранишь мой секрет и никому ничего не сказала.

Алетта открыла дверь в свою маленькую мастерскую, где у окна стоял мольберт, а вдоль стен — написанные ею картины. Многие из них были сделаны не на холсте, а на дереве, которому некоторые художники отдавали предпочтение из-за его прочности, особенно, если картины нужно было перевозить на рынки или аукционы. Теперь у Алетты было достаточно дерева. Недавно она написала картину для плотника, у которого имелось в запасе множество деревянных дощечек, оставшихся от старого дома. Они были слишком топкими и ни на что не годились. Плотник продал их Алетте всего за гульден и распилил по указанному девушкой размеру. Алетта не могла забрать сразу все дощечки и приносила их домой по несколько штук. Плотник изъявил желание помочь девушке и привезти все сразу, но Алетте пришлось отклонить его любезное предложение. Она совсем не хотела, чтобы кто-нибудь узнал ее адрес.

— Рано или поздно твою тайну раскроют, — безжалостно заявила Сибилла. — В один прекрасный день Франческа может зайти в спальню, когда ты забудешь закрыть дверь в свою мастерскую. Она сразу же поймет, что это совсем не такие картины, которые ты пишешь вместе с ней в мастерской отца. Можешь себе представить, какие за этим последуют вопросы!

— Я много раз об этом думала. На прошлой неделе я решила все ей рассказать, но так и не выбрала подходящего момента. А теперь она составляет меню для ужина, на который приглашен гер ван Девентер. Я знаю, она не одобрит моих действий.

— Да уж, конечно! Я бы не стала ей ничего говорить до отъезда кузины Лисбет.

Алетта была в полном отчаянии. Ведь оставался всего один день до встречи с Питером, назначенной на завтрашнее утро. А тут еще этот ужин с ван Девентером. Кто бы мог подумать, что будет так трудно поговорить по душам с собственной сестрой?

После завтрака Франческа подошла к большому дубовому шкафу, находившемуся в зале. Всего в доме было три таких шкафа, так как голландские женщины считали делом чести иметь большие запасы льняного белья, и Анна не была исключением. В шкафу, к которому подошла Франческа, хранилось самое лучшее белье, то, что похуже, хранили в шкафу, стоявшем в боковой комнате, а самое плохое белье, предназначенное для заплаток, которые должна была ставить Сибилла, — в шкафу на верхнем этаже. Франческа вынула скатерть и салфетки из камчатного полотна и стала их рассматривать. В этот момент к ней подошла Алетта.

— Можно мне с тобой поговорить сегодня?

Франческа ласково посмотрела на сестру.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, просто я хотела тебя кое о чем спросить.

— Сегодня я буду очень занята весь день. Почему бы не подождать до вечера, а потом спокойно поговорить в спальне?

После смерти Анны именно в спальне сестры собирались и, свернувшись калачиком в мягких подушках, обсуждали все свои дела.

— Да, — радостно согласилась Алетта. — Так будет лучше всего.

В семь вечера Франческа зашла в столовую, чтобы в последний раз проверить, все ли в порядке.

В это время в дверях появился Хендрик. Сегодня утром он получил какое-то письмо, которое привело его в прекрасное настроение, хотя он ни словом не обмолвился о его содержании.

— Ну, как я выгляжу?

Раньше, прежде чем появиться в обществе, Хендрик всегда задавал этот вопрос Анне. Она сразу же замечала следы краски на волосах мужа и следила за тем, чтобы широкий воротник ровно лежал на плечах. После ее смерти Хендрик доверил заботу о своей внешности старшей дочери.

— Ты просто великолепен, — сказала Франческа, глядя на отца с явным удовольствием. Она выгладила и почистила его костюм из пурпурного бархата, в котором грузная фигура Хендрика казалась более стройной. Сегодня он надел малиновые чулки, связанные ему Алеттой к дню Святого Николаса.

— И ты прекрасно выглядишь, — похвалил дочь Хендрик, даже не заметив, что Франческа была в старом шелковом платье абрикосового цвета, которое она искусно украсила нарядными лентами. — Как-нибудь можно написать тебя в этом наряде. — Тут Хендрик вдруг вспомнил, по какому случаю сегодня в доме торжественный ужин, и сказал раздраженно. — Черт возьми! Это пустая трата времени! Я совсем не хочу делать портрет этого корабельного маклера!

— Подожди, ведь ты его еще не видел, — сказала Франческа, пытаясь успокоить отца. — Может быть, к концу вечера ты скажешь совсем другое, и гер ван Девентер тебе понравится.

— Какая разница, понравится он мне или нет! Я возьмусь писать портрет злейшего врага, если только он согласится позировать, когда у меня есть настроение работать. Не выношу никаких обязательств. Писать портреты на заказ, да еще назначать точное время — это для меня настоящее мучение!

— Ну, ладно, ладно, — Франческа взяла отца под руку, стараясь спрятать улыбку, игравшую в уголках губ, и уткнулась лицом ему в плечо. Хендрик почувствовал настроение дочери, взял ее за подбородок и повернул к себе. Видя радость в глазах дочери, он невольно рассмеялся.

— Я просто старый медведь, да? Почему ты меня не боишься?

— Меня не так-то легко напугать, — в тон отцу ответила Франческа. — Но, может быть, ты заставишь нового заказчика плясать под свою дудку?

Хендрик тяжело вздохнул:

— Вряд ли.

Франческа подошла к столу и поправила вилку.

— А почему ты не пригласил Виллема? Ведь это он все устроил, и тебе было бы легче общаться с гером ван Девентером, если бы сегодня здесь был Виллем.

— Я обязательно бы его пригласил, но его сейчас нет в Амстердаме.

Раздался стук дверного молотка. Франческа настороженно повернула голову.

— Вот и наш гость.

Хендрик вздохнул еще тяжелее и картинно воздел глаза к потолку.

— Господи, дай мне терпение! — затем он вышел из столовой и с недовольным видом стал следить за Гретой, которая торопливо направилась к двери. Алетта и Сибилла тоже спустились вниз.

Франческа бросилась на кухню, чтобы еще раз все проверить. Когда она оттуда вышла и направилась в зал, то увидела, что входная дверь широко открыта, а отец с сестрами приготовились к встрече гостя. В дверях появился лакей в ливрее и шляпе — это он стучал в дверь, а затем вернулся к стоявшей у дома великолепной карете, чтобы проводить своего господина. Людольф ван Девентер вышел из кареты на грязную булыжную мостовую. Это был крупный, широкоплечий мужчина энергичного вида, одетый в плащ, украшенный мехом рыжей и черно-бурой лисы, и шляпу с белыми страусиными перьями. Как только гость вошел в дом, Грета быстро закрыла за ним дверь. Франческе показалось, что ван Девентер был ровесником ее отца. Он стал радостно приветствовать Хендрика.

— Я давно ждал встречи с вами, мастер Виссер. Я просто в восторге от ваших картин, они великолепны!

— Это для меня большая честь. Добро пожаловать, сударь. Позвольте представить вам моих дочерей. — Тут Хендрик с удивлением заметил, что Франчески еще нет, и стал представлять гостю младших дочерей.

Франческа дрожала от внезапно охватившего ее ужаса и пыталась внушить себе, что это от холода, попавшего в дом через открытую дверь. Внезапно она поняла, что чувствовала то же самое, перед тем как впервые увидела «Флору». Франческа решительно выпрямилась и отогнала прочь мрачные предчувствия, но все-таки еще несколько мгновений она не могла сдвинуться с места.

Мимо Франчески прошла Грета, неся в руках плащ гостя. Служанка кипела от возмущения. Этот нахал не только открыл дверь настежь и при этом чуть ее не пришиб, но даже не соизволил вытереть ноги! Грета очень сожалела, что не обладала силой соседской прислуги, которая приподняла одного англичанина, чтобы вытряхнуть его из грязных башмаков, которыми он наследил по безукоризненно чистому полу. Гер ван Девентер тоже успел изрядно наследить и при этом не чувствовал ни малейшего смущения.

Вслед за Гретой шли Алетта и Сибилла. Они должны были помочь ей налить в супницу первое. Мария по-прежнему руководила в кухне, но работать ей было уже не под силу. Франческа не обратила внимания на вопросительные взгляды сестер, когда они проходили мимо, но она услышала, как Сибилла шепнула:

— Франческа решила устроить эффектный выход. Как это я до этого не додумалась?

Как же далека была Сибилла от действительности! Людольф, должно быть, услышал ее шепот, так как он быстро повернулся и посмотрел в сторону лестницы. Франческа невольно облокотилась о дверной проем. Людольф широко улыбнулся, показывая крупные зубы, которые очень подходили к его лицу. Его нельзя было назвать некрасивым, однако его черты были грубыми. У него были рыжеватые брови, тонкие усы и остроконечная бородка. На голове у него был одет завитой и напудренный парик, локоны которого опускались до самой спины. Над проницательными глазами нависали тяжелые веки, все черты его лица были очень крупными, внимание привлекал выступающий вперед упрямый подбородок. Было видно, что этот человек не терпел, когда ему противоречили.