«Богиня весны» все еще висела закрытой в галерее Виллема. Все остальные картины он убрал в другую комнату, куда также могли заходить посетители. Это придало картине Хендрика еще большую таинственность и значимость. Однако Виллем знал, что нельзя слишком долго испытывать терпение покупателей. Он точно рассчитал время и подобрал подходящий момент для показа, пригласив по очереди шесть главных покупателей, предложивших самую высокую цену. Если повезет, то можно показать «Флору» только одному покупателю. Виллем послал приглашение тому, кто значился в его списке первым. Этот человек жил в самом богатом квартале Амстердама, который назывался Херенграхт, что означало «канал господ», этот квартал был также известен как «золотой пояс», само его название символизировало богатство тех, кто там жил.

В галерее Виллема стоял хорошо одетый господин в широкополой шляпе и свободном голубом плаще, в руках он держал длинную модную трость. Он с нескрываемым нетерпением ждал, когда хозяин, наконец, снимет покрывало с картины. Наиболее ценные работы всегда завешивались тканью, чтобы защитить их от солнечных лучей. Ставни в галерее были плотно закрыты, и только тускло мерцали свечи. Виллем де Хартог собирался показать картину при ярком дневном свете, чтобы Флора предстала перед зрителем во всем блеске своей красоты.

— Прошу, садитесь, сударь, — сказал Виллем посетителю, желая еще больше возбудить его любопытство.

Людольф ван Девентер взял большой стул и уселся перед завешенной картиной, с раздражением наблюдая, как Виллем стал неторопливо открывать ставни на первом окне. Вот уже несколько недель Людольф был заинтригован этой картиной, которую Виллем никак не мог решиться продать. С самого начала он решил приобрести это полотно. Из всех черт характера в Людольфе преобладала жадность. Жажда собственничества захватила его полностью. Так часто происходит с людьми, которым пришлось начинать жизнь с нуля. Виллем несколько раз отклонял предложения Людольфа купить картину, даже не видя ее, но это только усилило его решимость. Весь Амстердам говорил о новой «Флоре», и приобрести ее будет очень престижно. Для Людольфа было крайне важно, что картина написана местным художником, так как он всячески старался подчеркнуть свой интерес ко всему, что связано с Голландией. Людольф здесь родился и вырос, и сейчас было совершенно неуместно как-либо проявлять свою связь с Францией. Неважно, что все французское сейчас в большой моде. Слишком многое поставлено на карту, а значит, нужно, чтобы люди видели в нем верного патриота своей родины. Действуя под чужим именем, Людольф даже пытался отыскать следы коллекции старых голландских мастеров, которую он имел глупость продать десять лет назад.

В то же время он продолжал общаться с богатыми горожанами и купцами, относившимися благосклонно к дружбе с французским королем. Конечно же, они боялись войны и хотели сохранить свои богатства любой ценой. Какие глупцы! Неужели они думают, что такой всемогущий король-католик, как Людовик, не станет душить их непосильными налогами и позволит протестантской церкви занимать главенствующее положение в стране? Простые люди, дорожившие своей свободой и готовые бороться за нее, открыто говорили об угрозе со стороны Франции. Но никто из представителей власти к ним не прислушивался, а следовательно, для Людовика они не представляли большой опасности.

Людольф считал, что только ему удалось избрать верный путь. Тайно работая на Францию, он ничего не потеряет, а приобретет очень многое, когда Людовик завладеет Нидерландами. Он получит пост министра и самые высокие награды. Власть — это все! Людольф надеялся, что французский король назначит его наместником, и он сможет управлять страной из дворца в Гааге. Но все это в будущем, а сейчас нужно купить картину, которую ему собирается показать Виллем.

— Ну же, гер де Хартог! — нетерпеливо воскликнул Людольф. — Я и так ждал достаточно долго.

Виллем неторопливо открыл ставни на втором окне, и солнечный свет заг грал на обитых золоченой кожей стенах галереи. Теперь Виллем был доволен. Именно так он и хотел представить гостью «Флору».

— Вы первый увидите картину. Я ее никому не показывал с тех пор, как приобрел, — спокойно сказал Виллем, направляясь к следующему окну.

— Очень мило с вашей стороны, — сухо заметил Людольф. После того, как он назвал сумму, которую готов заплатить за картину, было бы странным, если бы Виллем пригласил сюда кого-нибудь еще.

Наконец, было открыто последнее окно, и вся галерея наполнилась ярким светом. Виллем подошел к шелковому занавесу и эффектным жестом отдернул его:

— Позвольте представить вам Флору, богиню Весны!

Людольф приучил себя хранить хладнокровие в любых ситуациях, и сейчас его лицо казалось спокойным, только пальцы, судорожно сжавшие трость, выдавали его волнение. Он был поражен не только великолепием самой картины, но также и необыкновенной красотой самой Флоры. Лицо девушки не соответствовало классическим симметриям, характерным для идеала женской красоты, но в облике Флоры удивительным образом сочетались чувственность и какая-то неземная легкость и воздушность.

— Кто она? — хрипло спросил Людольф.

— Это я скажу только тому, кто купит картину, — с вызовом сказал Виллем.

— Черт возьми! Вы ведь знаете, что ее куплю я!

Людольф вскочил и подошел к картине совсем близко, чтобы получше рассмотреть лицо девушки.

— Мне предлагают более высокую цену, чем ваша.

Людольф устремил на де Хартога горящий взгляд:

— Назовите свою цену.

Виллем ухмыльнулся про себя. Это была его лучшая сделка за последние годы.


Когда на следующий день Виллем пришел к Хендрику, то не мог забыть его грубые слова, сказанные во время последней встречи. Однако художник встретил его как ни в чем не бывало и приветливо поздоровался. Он только с обидой пожаловался на мизерную цену, за которую Виллем продал «Нищего и бриллиант».

— Зато я только что заключил сделку, которая полностью вознаградит тебя за неудачу с «Нищим», — сказал Виллем.

Они находились в семейной гостиной, где де Хартог и нашел Хендрика, сидящим на стуле у камина. Это был верный признак того, что он забросил работу и снова проводит все свое время за игрой в карты и кости.

— Что, «Богиня весны»? — в глазах Хендрика засветился живой интерес.

— Да, тебе будет приятно узнать, что мои труды увенчались успехом и к нам в сети попала очень крупная рыба.

Хендрик вместе со стулом подвинулся к Виллему:

— Сколько?

Виллем был исполнен решимости заставить друга отдать Франческу в ученицы Яну Вермеру.

— Достаточно, чтобы заплатить за два года учебы твоей старшей дочери, включая плату за жилье и еду. Можно еще купить Франческе целый сундук новых нарядов. Но даже после этого останется сумма, в два раза больше той, что мне удавалось когда-либо выручить от продажи твоих картин.

Откинув голову назад, Хендрик расхохотался. У него был вид победителя. Госпожа Фортуна снова ему улыбалась. Недавно он выиграл в карты, а теперь на него свалилось целое состояние. Хендрик с довольным видом похлопывал себя по коленям.

— Молодец, Виллем! Мы с тобой немного повздорили, но сейчас я снимаю перед тобой шляпу. Когда ты хорошенько поразмыслишь и призовешь на помощь всю свою изобретательность, то прекрасно справляешься с таким тонким делом, как продажа картин великого мастера!

Виллем криво усмехнулся, глядя на довольного собой Хендрика и слушая его хвастливые слова. Однако в душе он чувствовал горечь от того, что этого бесспорно талантливого художника нельзя было причислить к великим мастерам.

— У меня есть для тебя еще одна хорошая новость.

— Да?

— Да, картину покупает богатый корабельный маклер. Его зовут Людольф ван Девентер. Он хочет заказать тебе свой портрет.

Лицо Хендрика помрачнело. Он опустил голову и беспокойно заерзал на стуле. Сейчас Хендрик напоминал Виллему загнанного в угол быка.

— Видишь ли, я не уверен… Ты же знаешь, что я терпеть не могу писать портреты на заказ.

Виллем это прекрасно знал. Хендрик лишился многих заказов, так как кричал на заказчиков, а потом и вовсе бросал работу, говоря, что ему надоело смотреть на их физиономии.

— Что ж, придется сделать над собой усилие.

Если ты постараешься, то на долгие годы получишь богатого и могущественного покровителя. Ван Девентер купил и твою миниатюру с изображением троянского воина. Видишь, твои работы его заинтересовали.

— Хмм-м. — Хендрик оперся рукой о подлокотник кресла и почесал подбородок. — А что он из себя представляет?

— Это человек, который всего добился в жизни сам, а теперь, достигнув зрелого возраста, хочет вкусить плоды своих тяжких трудов. Почему бы тебе не пригласить его на ужин? Его супруга не сможет прийти, так как она все время болеет и никуда не выходит. Вы проведете вместе вечер, и ты сам решишь, принять ли его предложение.

— Думаю, это хорошая мысль, — сказал Хендрик неуверенно. — Говоришь, он очень богат?

— Да, очень.

Хендрик тяжело вздохнул:

— Видишь ли, я много раз думал, что должен дать шанс и Алетте, если, конечно, ее работы этого заслуживают. Сейчас она ото всех прячется и никому не показывает свои картины. Но ведь у нее такой возраст…

— Алетта всегда казалась мне очень разумной и рассудительной. И работы ее очень интересные. Когда ты поправишь свои дела, нужно и ее послать учиться.

— Ну, тогда я, пожалуй, приглашу ван Девентера.

— Да, вот еще что. Я скоро отправлюсь осматривать мастерские во всех провинциях и заеду в Делфт, чтобы решить вопрос об учебе Франчески у Яна Вермера. Это надо решать с Комитетом Гильдии, поэтому прошу тебя ничего пока не говорить Франческе. Не дай Бог произойдет что-либо непредвиденное.

— Ты прав. Я не скажу ни слова, пока ты не вернешься из Делфта с хорошими вестями.