– Понял, как не понять, – пробормотал Гарри и зашаркал к двери. – Токмо помяните мое слово, маркграф вам голову снесет.

– На здоровье, – вымолвил Бекет, оставшись один в комнате. – Когда он меня найдет, сносить будет уже нечего.

Катье проснулась в полнейшем смятении. Чтобы набраться уверенности, решила повидать сына, наскоро выпила утренний шоколад и с трудом выстояла, пока Сесиль затягивала ей корсет.

Вырвавшись наконец из рук Сесиль, она чуть ли не бегом бросилась в комнату Петера. По обе стороны его двери стояли два дюжих молодца. Она онемела от удивления.

Лакеи не хотели ее пропускать. На шум выглянул гувернер Петера.

– Что здесь? – спросил он с недовольным видом. – Ах, это вы, мадам?

– Кто эти люди? – спросила Катье. Тот пожал плечами.

– Не знаю – появились и все. Я никогда не задаю вопросов Его Высочеству. Мсье Пьер занимается верховой ездой.

– А-а. Я хочу повидать Грету.

– Старую служанку? – презрительно бросил гувернер, указывая на дверь для прислуги в глубине комнаты. – Она гам.

Катье проскользнула мимо него, чуть замедлила шаг, чтобы оглядеть комнату Петера. На кровати разложен маленький сюртучок небесно-голубого бархата – должно быть, сын его наденет после занятий. Она улыбнулась дрожащими губами, захотелось подойти, погладить его, как она всегда делала по утрам, прежде чем Петер проснется.

Огромный замок, гувернер, занятия верховой ездой – она так добивалась всего этого для сына, однако... Теперь она тоскует по тому, чтоб он в любую минуту мог подбежать и показать ей какую-нибудь драгоценную находку или вонзить зубки в свежеиспеченную булку, намазанную пареньем. А больше всего тосковала по тому, чтобы просто быть рядом с ним. Мальчики знатного рода не имеют времени на матерей.

Она отправилась к Грете. Старая служанка шепотом заверила ее, что с мальчиком все в порядке, что он без звука принимает по утрам лекарство. Катье в порыве облегчения обняла ее и пошла обратно. По дороге подняла с полу серебряный гребешок. Между зубьями застряло несколько золотых волосков. Сокровище мое!

Со слезами на глазах она вернулась в свои комнаты и за несколько часов почти убедила себя в том, что запутанный узел их судеб можно распутать. Ей передали приказ Его Высочества явиться после обеда к карточному столу. Катье обреченно вздохнула. Она ненавидела пикет.

Появилась Сесиль – с новым платьем и бельем под него. Катье без звука выдержала очередную пытку затягивания корсета и облачение в наряд из зеленого шелка. С севера ветер гнал грозовые облака. В душном, набухшем влагой воздухе ощущение шелка на коже казалось неприятно липким. Золотистые кружева кололи грудь.

– А это откуда? – спросила она камеристку (платье совсем ей не понравилось).

Сесиль растерялась.

– Как откуда? От Его Высочества, мадам.

Она нахмурилась, изучая себя в зеркале. Хотелось видеть прежнюю Катье, которая могла заткнуть непослушные пряди под простой полотняный чепчик, без этих оборок, торчащих над головой наподобие солнечных лучей, без лент, болтающихся на спине. Ту Катье, чья нижняя юбка всегда была спрятана под платье, а не выглядывала пеной кружев из-под присборенного подола.

Ту Катье, чье сердце принадлежало ей самой. Она досадливо отмахнулась от своего отражения.

Вслед за коротким стуком в дверь ворвалась Лиз. Катье изумленно уставилась на нее: глаза какие-то тусклые, обведенные темными кругами.

– Боже мой, Лиз! Ты не больна?

Она положила руку на локоть сестры, и та с неожиданной нежностью погладила ее. Но движения Лиз тут же вновь сделались резкими, судорожными. Она с беспокойством огляделась.

– Нет, сестренка. Здесь ужасная духота. Открой окно! – приказала она Сесиль. Потом отступила на шаг и – руки в боки – уставилась на Катье. – Наконец-то Клод позаботился тебя одеть. Видно, ему доложили, что ты ходишь в лохмотьях. – Лиз хихикнула. – Ну, и слава Богу, а то эта старая ведьма, dame d'atour[5], вконец обленилась.

Катье повернулась к Сесиль, волоча за собой шелковый шлейф.

– Пожалуйста, передай этой даме на будущее... – Она запнулась на последнем слове, чувствуя, что ей трудно дышать, и вовсе не из-за корсета. На будущее!

– Да, мадам?

– Что я... я люблю одеваться попроще, – неуверенно закончила она.

Потом вдруг засуетилась, начала собирать гребни, поправлять кружевной полог кровати, наводить порядок на туалетном столике. Ей было страшно взглянуть на сестру, стоящую рядом в роскошном шелковом платье. Отчего у нее в глазах такая тревога? Может, Онцелус отказался делать лекарство?

– Что с тобой, Лиз?

Сестра покосилась на камеристку.

– Оставь нас!

Сесиль присела и поспешно удалилась. Катье перевела дух.

– Лиз... – начала она.

Лиз взяла с ночного столика маленькую фигурку.

– Что это? Вроде, шахматный король.

Катье отобрала у сестры Карла Великого и поставила обратно.

– Лиз, когда же Эль-Мю... Онцелус даст мне лекарство для Петера?

Лиз окинула недовольным взглядом младшую сестру.

– Ты уже второй раз оговариваешься. Что за глупые шутки? Это твой англичанин тебя подучил?

Катье не дала втянуть себя в перепалку.

– Он здесь, Лиз? Готово у него лекарство? Сестра молчала, и в душе Катье шевельнулся страх.

– Умоляю тебя, Лиз! Ты же знаешь, как необходимо Петеру лекарство!

Лиз пожала плечами. Ее глаза лихорадочно бегали по стенам, по кровати, по ковру, не задерживаясь на сестре.

– Онцелус... хочет встретиться с тобой, – наконец едва слышно проронила она.

– Слава тебе Господи! – выдохнула Катье и порывисто обняла сестру. – О, спасибо Лиз! Как я измучилась от неизвестности!

Лиз устало прикрыла глаза.

– Я должна идти.

– Нет, подожди! – Катье схватила ее за руку. – Онцелус... Где я с ним встречусь? Когда?.. Часы!.. Надо их достать из...

Лиз выдернула руку.

– Я извещу тебя.

Щеки у Катье пылали. Она приложила к ним ладони.

– Лиз, часы... Ты знаешь, они сломаны. Когда французы обыскивали замок....

– Да какая разница?! – истерично взвизгнула Лиз. – Не все ли равно, какова цена? – И быстро пошла к двери.

Катье бросилась за ней.

– Лиз! Ради Бога, я...

Но та уже распахнула дверь, вышла и захлопнула ее перед носом сестры.

Катье прислонилась к двери и вздохнула. Наконец-то! Этого она ждала, на это надеялась, за это боролась... Бекет?

Нельзя связываться с Эль-Мюзиром! – звенел у нее в ушах гневный голос. Он уничтожит и тебя, и твоего сына.

Она зажала рот ладонью. Боже милостивый! Еще минуту назад расставание с ним не казалось таким неотвратимым. Он возненавидит ее, будет презирать за слабость.

Что ж, значит, так тому и быть.

– Прости, Бекет. У меня нет другого выхода.

– Мадам! – Сесиль постучала в дверь для прислуги, приоткрыла ее и вошла. – Мадам, Его Высочество просил передать, что вас ждут в зеленой гостиной. Вы будете играть в пикет с герцогиней де Шамборе.

Катье выпрямилась.

– Спасибо. Я сейчас. Сесиль исчезла.

Часы... то, что от них осталось... все еще в сундуке, в комнате Петера. Надо забрать их оттуда и быть готовой к встрече с Эль-Мюзиром. Катье взглянула в окно. До вечера далеко, но тучи совсем затянули небо, кажется, что уже сумерки. Не стоит без надобности сердить Клода, лучше она сходит за часами потом, ближе к ночи. И Катье направилась в зеленую гостиную.

Музыка, доносившаяся сверху, и приглушенные смешки, сопровождающие ее появление, нагнетали тревогу. Стараясь не замечать их, она прошла меж игорных столиков.

Душно. Все свечи зажжены, их пламя отражается в окнах замка загадочным сиянием.

Клод походя кивнул ей.

Лакей подвел ее к столику герцогини де Шамборе. По левую руку от старухи восседал чопорный вельможа по имени Жорж. Посредине столика лежала колода карт. Катье поклонилась и села.

– Сдавайте, милочка, – распорядилась герцогиня. Игра началась.

– Вон он! – Герцогиня махнула веером карт на кого-то позади Катье. – Не правда ли, милочка, это ваш англичанин?

Карты дрогнули в ее руке. Она невольно оглянулась на мужчину, стоящего под изображением трех граций. Он оживленно болтал с дамой, удивительно напоминающей одну из нагих красавиц.

Человек поклонился герцогине и Катье, взмахнув локонами длинного темного парика. На лице его спутницы мелькнуло раздражение. Катье снова уставилась в карты.

– Во-первых, он не мой, тетя Амелия. А во-вторых, это не он.

Франт пожал плечами, когда Катье не ответила на его поклон. А герцогиня, рассмеявшись, вернулась к игре.

У Катье кружилась голова. Духота в комнате все больше действовала на нервы.

И вдруг над ней наклонился Бекет, вырвал карты и перевернул их на столе.

– Боюсь, герцогиня, продолжать игру нет смысла. Старуха нахмурилась, открыла рот, чтобы ответить, но, видимо, передумала и ткнула Жоржа палкой в колено.

– Вдова Филиппа уходит. Играйте вместо нее.

– Но вы же видели карты! – запротестовал тот.

– Да, потому и велю вам продолжать.

Бекет за локоть вытащил Катье из-за стола. Он был одет в темно-вишневый бархат, расшитый золотом. Ей все еще было странно видеть Бекета в одежде придворного. Она привыкла к алому мундиру.

– Лорд Торн... – начала она.

– Прошу вас, мадам. – Он подвел ее к трем грациям. Дамы и кавалеры кланялись им, отвлекаясь от игры.

– Что ты задумал? – прошептала Катье. – Один раз ты меня уже скомпрометировал, когда ушел с бала сразу за мной.

Он молча смотрел на нее. В этом уголке гостиной они были одни, гомон голосов доносился словно бы издалека. А грации на полотне смеялись над ней и все быстрее кружились в танце.

– Что сказала сестра?