Темноволосый сошел с лестницы и растворился в толпе. Катье тряхнула прической. Дура, ты в самом деле думала, что он явится сюда за тобой?

Она еще раз окинула взглядом залу. Широкоплечий брюнет стоял, повернувшись к ней спиной, на стыке света и тени. Завязанные хвостом волнистые волосы и слегка напряженная поза показались невероятно знакомыми.

Все вокруг перестало для нее существовать – и музыка, и смех, и хрустальный перезвон бокалов – все куда-то отодвинулось. Неужели это он? Даже под темно-вишневым бархатом угадывалась гордая стать воина. Толпа качнулась, поплыла перед глазами. Спустя миг зрение прояснилось. Его не было.

Она стала вслепую протискиваться сквозь толпу. Кто-то схватил ее за руку. Гийон в сбившемся набок каштановом парике. Катье вырвалась и налетела на группу мужчин и женщин: все они обступили величественную матрону, восседающую в кресле.

Катье узнала ее. Двоюродная бабка Филиппа и Клода Амелия.

– А это еще кто? – спросила старуха. – Я ее как будто знаю.

Приземистая дама средних лет неприязненно покосилась на Катье.

– Да нет, Амелия, вы перепутали ее с племянницей Лаверня. С той, что вышла за сына Бриссо.

– Эта бедная мышка вышла за сына Бриссо? – хохотнул стоявший с ней рядом мужчина. – Я бы поставил в заклад половину моих земель, что Лаверню не удастся сбыть ее с рук.

– Ты уже прозакладывал все свои земли, старый сатир, – оборвала его матрона. – Причем ставил на вещи гораздо менее пристойные, чем возможность Лаверня выдать замуж свою племянницу. Теперь у тебя ни кола, ни двора. Иначе б ты тут не ошивался. – Старуха постучала тростью об пол. – Ну, да будет об этом. Подойдите-ка сюда, милочка, – приказала она Катье.

С тоской обведя глазами залу, Катье выступила вперед и присела перед герцогиней де Шамборе.

– Добрый вечер, ма... тетя Амелия.

Старуха вылупила глаза от подобной фамильярности.

– Кто вы такая?

– Катье Ван Стаден де Сен-Бенуа, мадам.

– Сен-Бенуа... Сен-Бенуа... Погодите-ка... Это что ж, тот Сен-Бенуа, который Клод купил Филиппу?

– Тот в Голландии, – откликнулся чей-то голос.

– А по-моему, в Баварии, – возразил другой.

– Во Фландрии, тетя Амелия, – отчеканила Катье.

Герцогиня задумалась, разглядывая ее.

– А я была у вас на свадьбе?

– Нет, тетя, мы с Филиппом поженились в ту весну, когда его дедушка заболел.

– Заболел! Не заболел, а из ума выжил. Такие странные с ним делались припадки. Клод упрятал его в Италию. В горы как будто.

Катье побелела, вся передернулась и хотела отойти, но ее удержала за локоть рука маркграфа. Шепотом, так что только она могла его расслышать, Клод проговорил:

– У меня нежданный гость, Катрин. Английский лорд. Вернее, английский полковник. Я встречался с ним в Вене. Такой сюрприз – после стольких лет! Однако же он здесь – проездом через Геспер-Об. Откуда, куда, с к е м – одному Богу ведомо.

Так это был Бекет! Глаза ее метнулись в противоположный конец залы, где теперь было пусто. Видел ли он ее? Видел – и отвернулся?

О Боже, прошу тебя, дай мне поговорить с ним один последний раз! Дай открыть ему всю правду! Дай сказать, как сильно я...

– А вы не умеете скрывать свои чувства, дорогая моя, – небрежно, точно рассуждая о погоде, заметил Клод. – Думаю, Филиппу это поначалу казалось забавным.

– Клод! Клод! – Герцогиня снова постучала палкой в пол. – Может, хватит терять время на вдову Филиппа? Ты вроде еще не танцевал. – Она усмехнулась, раскачиваясь в кресле. – В самом деле, Клод, прошло почти три года с тех пор, как умер Клод Дени, и два с половиной – со смерти его матери. Это большой срок. Пора бы тебе подумать о новом браке. У тебя пятеро племянников, и все они хорошей крови, но в нашем роду принято передавать власть прямым наследникам.

Катье вспыхнула и опять хотела уйти, но рука Клода больно вцепилась в ее локоть.

– И правда, тетя Амелия, насчет племянников не могу с вами не согласиться. Я видел маленького Пьера, сына Филиппа. Он – само совершенство. Чуть-чуть лоску, и он станет достойным отпрыском нашей фамилии.

Ледяная рука сдавила сердце Катье. Само совершенство... Достойный отпрыск... Нет-нет, Петер всего лишь маленький мальчик, которому отчаянно нужно лекарство!– безмолвно выкрикнула она.

Страх трепетал у нее под кожей, словно что-то живое. В комнате вдруг стало слишком душно. Голова закружилась, и она шагнула назад, чтобы восстановить равновесие.

– Удивительно, не так ли? – добавил Клод, неодобрительно покосившись на Катье. – Удивительно, чтобы ребенок, воспитывавшийся в глуши, оказался таким совершенством! Но я этому очень рад, потому что не терплю изъянов ни в ком и ни в чем.

Катье держалась одной лишь силой воли.

– Филипп... – Она запнулась, перевела дух. – Филипп был бы весьма польщен вашими словами, Ваше Высочество. Он очень гордился своим сыном.

Пальцы на локте чуть разжались, и она резко вырвалась, в последнюю минуту превратив это движение в реверанс.

– С вашего разрешения, тетя Амелия. Я бы хотела уйти, я немного утомлена с дороги...

Она повернулась и пошла прочь, не дожидаясь ответа. Сильфида, Сильфида, Сильфида. Будь ты проклята. Будь проклята твоя кровь. Катье бежала к себе в комнату, зажав руками уши, как будто можно было заглушить звенящий в голове, преследующий ее голос. Будь проклята твоя кровь!кричал ей Бекет, а его крик сменял угрожающе тихий голос Клода: Само совершенство.

– Бекет, Бекет, я уже проклята! – прошептала она, неловкими пальцами отодвигая засов.

Что будет с моим маленьким сыном, с моим ангелом, когда Клод узнает, как на самом деле далек он от совершенства?

Бекет вновь отступил в тень бальной залы, когда увидел, как точеная фигура в розовом платье с серебряным отливом стала решительно пробираться к вдове покойного герцога де Шамборе. А вы далеко пойдете, мадам, с горечью подумал он, вспомнив, как в то их первое утро она появилась на пороге амбара растрепанная со сна, в мятой юбке, обмотавшейся вокруг бедер. Вид у нее был такой, точно она только что побывала в страстных объятиях мужчины, и он с трудом удержался, чтоб не подхватить ее на руки и не унести обратно на солому.

В свете тысяч свечей он видел, что к его Катье так и липнут вожделенные взоры, подолгу задерживаясь на восхитительно пышной груди, слишком открытой глубоким вырезом платья. Так вот почему она вечно возилась со своей одеждой!подумал он, стиснув зубы. Чтобы быть объектом мужских вожделений.

Кому не захочется совратить такого ангела? Мышцы его плеч напряглись, глаза подернулись туманом. Или она стала образом чувственной невинности лишь для одного... дьявола?

Задыхаясь, он привалился к колонне.

Погляди на нее!говорил в нем его гнев. Погляди на соблазнительный изгиб шеи, когда она приседает перед герцогиней, этот изгиб ты целовал только сегодня утром и чувствовал, как возле него бешено бьется ее пульс. Теперь это все для Эль-Мюзира? Она улыбнулась? Или ее улыбки тоже только для Эль-Мюзира?

Бекет повернулся спиной, чувствуя, как иглы пронзают все его тело. А ведь уже прошли часы с тех пор, как ее измена впиталась в его кровь. Похорони ее, внушал он себе, сжимая кулаки, похорони глубоко, рядом с изменой маркизы. Та женщина сполна заплатила за свои козни, заплатит и Катье. Но не теперь. Прежде надо рассчитаться с ее любовником.

Он очищал свой ум от всего, оставляя там место только врагу. Его глаза внимательно оглядывали бурлящую толпу в поисках турка.

Двое кавалеров в париках грациозно поклонились Бексту; он почувствовал настороженность в их глазах и ответил на поклон, но взгляд его не пригласил их остановиться и поговорить с ним. Они прошли мимо, кланяясь другой ларе.

Только время потерял, думал он. Эль-Мюзир здесь не появится. Светские развлечения не в его вкусе. Бекет поднял глаза к галерее. Отдельные ее участки были в тени – туда не достигали блики свечей в массивных канделябрах. Бекет изучал эту темноту, ловя признаки движения. Слабое мерцание привлекло взгляд; глаза метнулись туда и обнаружили смеющуюся парочку, вышедшую на свет, чтобы помахать кому-то внизу.

Взор Бекета оторвался от галереи и вновь обшарил толпу, рассеянно скользя по всем женщинам, одетым не в розовое. Заметив, что группа вокруг герцогини поредела и Катье там нет, он нахмурился. Еще рано; едва ли женщина, привыкшая к тяготам жизни в замке Сен-Бенуа, так быстро устанет от блеска и праздности.

Он снова перевел глаза на парочку у перил галереи. Мужчина, уткнувшийся лицом в волосы юной кокетки, смеясь, увлекал ее обратно в тень. На миг светло-каштановые волосы дамы блеснули золотом в пламени свечей.

Рандеву? Неужто она уступила домогательствам одного из пялившихся на нее мужчин? Его рука невольно потянулась к эфесу глупой бальной шпаги. В мозгу неумолимо звучали слова Рулона, брошенные под дубом: Эти две шлюхиродные сестры... И обе спали с турком...

Бекет еще какое-то время стоял неподвижно. Наконец начал решительно пробираться сквозь толпу. Клокочущий гнев наполнял его жилы. Да, у нее рандеву, но не с человеком – с дьяволом.

Глава XIV

– Сесиль! – воскликнула Катье, увидев служанку, задремавшую в кресле у камина (сама она не могла дотянуться до шнуровки корсета у себя на спине). – Где платье, в котором я сюда приехала? Горничная вскочила на ноги и, заломив руки, уставилась на хозяйку расширенными от страха глазами. Катье застыла в дверях спальни; в висках настойчиво стучало: Сильфида. Будь проклята твоя кровь!