К счастью, наконечник бутафорского стилета с честью справился со своей задачей. Замок поддался, и ручка медленно повернулась под пальцами Джонаса. Он убрал кинжал в ножны и осторожно шагнул в темную мастерскую.

И тут же к нему метнулась чья-то тень. Джонас замер. Яркий луч электрического фонарика прорезал густую тьму, и он невольно отвернулся, чтобы не ослепило.

Потом Джонас увидел пистолет, уверенно зажатый в чье-то могучей руке. Дуло смотрело прямо на него.

— Стой где стоишь. Одно движение — и я вышибу тебе мозги. Посмей только пикнуть! Внизу не должны услышать ни звука.

Джонас увидел огромную темную фигуру, отделившуюся от стены. Яркий свет карманного фонарика не позволял составить впечатление о росте, силе или хотя бы внешности противника. Резкий акцент выдавал уроженца юга, а пистолет незнакомец держал поистине мертвой хваткой. Сразу было видно, что ему не впервой брать на мушку свою жертву.

— Вы зашли сюда, чтобы составить впечатление о современном искусстве, или просто заблудились? — невинно поинтересовался Джонас.

— Заткни пасть. Брось нож. Живо!

На какую-то долю секунды Джонас подумал, что громила догадался о его ноже, спрятанном под плащом, но тут же с облегчением понял, что тот имеет в виду всего лишь алюминиевую безделушку. В темноте нетрудно ошибиться, приняв игрушку за холодное оружие. Джонас послушно отцепил кинжал и отбросил его далеко в сторону.

— Не двигайся! — рявкнул неизвестный и положил фонарик на ближайший стол, не забыв направить луч в лицо Джонасу. Потом нащупал пейджер, висевший на ремне, и нажал какую-то кнопку. — Отлично. А теперь пошли. — Громила снова взял фонарик и дулом пистолета указал Джонасу на лестницу.

— Куда идем?

— Подышать воздухом. Я только что предупредил Кинкейда. Через несколько минут он составит нам компанию. Мы будем ждать его за домом, с — А что, у него тоже есть пейджер? , — Угадал. А теперь пошел.

Джонас честно взвесил свои шансы и решил быть реалистом. Если он полезет за ножом, его конвоир тут же разрядит свою пушку. Придется подчиниться.

— А как же картина? — многозначительно спросил Джонас. Если этот тип не успел завершить то, за чем явился в студию, то, может быть, еще не все потеряно… По крайней мере удастся протянуть время.

— Забудь о картине. Я займусь ею чуть позже.

Джонас бросил взгляд на стену, возле которой стояла «Кровавая страсть». Слабый свет электрического фонарика позволял убедиться, что покрывало не тронуто. Значит, злоумышленник явился сюда совсем недавно.

Под конвоем вооруженного мордоворота Джонас медленно двинулся вниз по лестнице, обреченно мечтая о том, как хорошо было бы сейчас встретить кого-нибудь из гостей… а лучше сразу двоих. Но к сожалению, ни одна живая душа не забрела в полутьму задней половины жилища.

Молчаливый сопровождающий, очевидно, прекрасно знал, куда идет. Когда они вышли из дома через боковую дверь, Джонасу сразу бросилась в глаза лыжная маска, полностью скрывавшая лицо неизвестного.

На крыльце они остановились. Томительно потянулись минуты. Моросящий дождик, начавшийся еще пару часов назад, теперь превратился в настоящий осенний ливень. Громкая дробь капель почти заглушала близкий шум прибоя.

Кинкейд не заставил себя ждать. Он вышел из той же двери и самодовольно взглянул на Джонаса.

— Вы сделали свое дело, Тресслар, — бросил он неподвижно стоявшему громиле. — Отлично.

Это оказалось проще, чем я думал, и избавило нас от дополнительных проблем.

— Твои проблемы только начались, Кинкейд, — покачал головой Джонас.

— Вы ошибаетесь, друг мой. Они почти решены. Конечно, мне хотелось бы побольше узнать о вас и вашей роли во всей этой истории, но, к сожалению, у нас нет времени на допросы с пристрастием. Я не хочу, чтобы мое отсутствие было замечено кем-либо из гостей. Но вы не волнуйтесь, Куаррел. Я задушевно побеседую с вашей рыженькой подружкой. Уверен, она многое расскажет мне о вас.

Кровь ударила в голову Джонасу.

— Но Верити ничего не знает!

Зловещая усмешка исказила тонкие губы Кинкейда, глаза зажглись странным, почти маниакальным возбуждением.

— Вот это мы и уточним. Одно обещаю вам наверняка — мне доставит большое удовольствие заставить ее развязать язычок. Приятная задача, не находите? Признаться, у вас отменный вкус, Куаррел. В вашей подружке есть какая трогательная хрупкость, какая-то детская свежесть.

Меня всегда привлекали такие женщины. Что-то подсказывает мне, что ваша Верити очень чувствительна к физической боли.

— Я убью тебя, если ты дотронешься до нее! — тихо пообещал Джонас.

Кинкейд улыбнулся еще шире:

— Изрядно сказано, особенно для человека, который очень скоро покинет наш бренный мир. — Он сделал знак Тресслару. — Спасибо, он мне больше не нужен. Постарайтесь по возможности не пользоваться пистолетом. Все должно выглядеть как несчастный случай. Вы знаете, что делать.

Тресслар кивнул.

— Да, — лаконично бросил он. — Но я так и не успел проверить картину.

— Чуть позже я займусь этим сам. Твоя задача — поскорее покончить с этим типом, пока он еще больше не осложнил нашу жизнь. — Кинкейд повернулся и скрылся в доме, даже не удостоив Джонаса прощальным взглядом.

— Ну что ж, — промолвил Тресслар. — С глаз долой — из сердца вон, как говорится. Пошли, парень.

Джонас задумчиво смерил взглядом своего палача:

— Куда?

— Прогуляемся к утесам, туда, где перила совсем обвалились. Кинкейд подробно описал мне это местечко.

Ты, дружок, сломаешь себе шею, ненароком оступившись в темноте. С кем не бывает? Немного перебрал, вышел проветриться да и сорвался с утеса. Очень печально. — Он слегка поднял дуло своего пистолета. — Пошел.

Джонас покорно повернулся и неторопливо спустился по ступеням. Ледяной дождь хлестал в лицо, и лишь благодаря черному маскарадному плащу он не вымок до последней нитки. Единственное утешение, что проклятый конвоир тоже мокрый как мышь, угрюмо подумал Джонас и пошел еще медленнее. Хлюпающая под ногами грязь могла отлично сойти за естественную причину такой нерасторопности.

— Я сказал, пошевеливайся, Куаррел! — рявкнул Тресслар. — Я не собираюсь возиться с тобой всю ночь!

Джонас сделал вид, что поскользнулся, и упал на землю. Тресслар раздраженно взмахнул пистолетом, но даже не подумал подойти ближе и подать руку. Джонас неторопливо поднялся на ноги, успев при этом переложить свой нож в сборчатый рукав своей белой сорочки. Выпрямившись, он резким движением развязал плащ, словно собираясь отбросить прочь промокшую насквозь ткань.

— Оставь в покое свой клоунский наряд, — остановил его Тресслар. — Тебя найдут в нем.

До утесов дошли быстро. Гораздо быстрее, чем того хотелось бы Джонасу. По пути ему так и не удалось отвлечь внимание Тресслара или хотя бы придумать блестящий план дальнейших действий. Значит, придется орудовать наудачу и уповать только на чудо.

— Вот мы и пришли, — объявил Тресслар, высветив лучом фонарика обломки разрушенных перил и покосившиеся столбы, торчавшие из мокрой земли.

Джонас стремительно обернулся к своему палачу, резко рванув с себя плащ и стиснув в кулаке его край. Он надеялся, что в темноте Тресслар примет его маневр за судорожный жест до смерти испуганной жертвы.

— Хотите, чтобы я спрыгнул вниз? Вам придется долго ждать этого!

— Я всегда рад протянуть руку помощи. — Тресслар с легкостью выломал кусок разрушенных перил и, не говоря ни слова, замахнулся своей дубинкой на Джонаса.

В обычных условиях здоровый инстинкт самосохранения заставил бы любого человека сделать шаг назад, уклоняясь от удара, направленного прямо в голову. Но для Джонаса этот шаг означал бы шаг в пропасть. Он понял это, как только Тресслар размахнулся, и все же поразился могучей силе подсознательного, едва не заставившей его сломать шею. Крепче вцепившись в край плаща, Джонас слегка развернулся, рассчитывая, что со стороны это будет выглядеть как желание избежать побоев.

Тресслару потребовалось всего несколько секунд, чтобы осознать, что беззащитный пленник не рухнул со скалы, а лишь увернулся. Но эти мгновения оказались решающими. Джонас сильно замахнулся тяжелым, мокрым от дождя плащом и что было сил хлестнул им по руке Тресслара. В тот же самый миг дубина обрушилась ему на плечо.

И тотчас Джонас увидел знакомые очертания темного коридора. Он едва не застонал от ярости и отчаяния.

Только не это! Ведь сейчас он не мог ни на секунду отвлечься от реальности., . Но перед глазами его уже замаячил смутный образ, приобретающий очертания мужчины, падающего в пропасть с этой же самой скалы. Несчастный судорожно схватился за обломок ограждения, но гнилое дерево с треском подалось и упало под его тяжестью… Леденящий душу предсмертный крик вырвался из груди незнакомца.

Все это молниеносно пронеслось перед мысленным взором Джонаса, он не увидел больше ничего, но безошибочно догадался, что несчастный погиб насильственной смертью. Чьи-то зловещие, сатанинские чувства пронизывали всю сцену, и вот уже темные клубящиеся ленты жадно устремились навстречу Куаррелу.

Но в следующее мгновение дубинка соскользнула с плеча Джонаса и шмякнулась в слякоть. Он больше не медлил ни секунды. Продолжая хлестать своего врага мокрым плащом, Джонас с радостью понял, что ни на миг не прекращал этого занятия, несмотря на образы коридора. Да, теперь он стал намного сильнее! Странствуя в безднах подсознания, он одновременно активно действовал в реальности!

Удары плаща, конечно, не могли выбить пистолета из рук Тресслара, зато заставили его ненадолго отвлечься и потерять из виду свою мишень. Не давая преступнику опомниться, Джонас кинулся на него, пытаясь выхватить оружие.

Тяжелый кулачище Тресслара угодил в лицо Джонаса. Тот выдержал удар и едва увернулся от следующего — коленом в пах. Стиснув зубы, Джонас что было силы заломил руку, в которой убийца держал пистолет.