Мор Йокаи - Золотой человек

И вот сейчас ему открыто говорят, что он любим. Об этом говорит все: цветы на деревьях, осыпающие его лепестками, животные, которые лижут ему руку, нежные губы девушки, выдающие тайну ее сердца, румянец и загоревшиеся страстью глаза ее.

Об этом говорит даже та, которая, казалось бы, должна тщательно скрывать эту тайну, — мать девушки:

— Она любит тебя, любит беззаветно, всей душой, она умрет от любви.

«Нет! Она не должна умереть от любви!..»

Дни, проведенные Тимаром на острове, стоили целой вечности. Сердце его было переполнено.

Это были дни самозабвенного блаженства, чудесный сон наяву, сон, в котором сбываются радужные мечты.

Три сказочных дня провел Тимар на острове, под лунным светом, предаваясь романтическим мечтам с любимой. На третью ночь он лег спать в тени деревьев.

И вот тут-то в нем заговорил голос совести, проснулась жажда самобичевания.

«Что ты натворил? Ведь, по сути дела, ты вор, поджигатель и убийца! Злые люди изгнали несчастную женщину из общества, отняли у нее все, и она укрылась с маленьким ребенком на пустынном острове; ее молодого мужа закопали в яму как самоубийцу, она стала ненавидеть людей и сделалась богоотступницей. А ты, тайком проникнув на этот остров, хочешь похитить у нее последнее, единственное сокровище. Ты хочешь навлечь проклятие на их мирное жилище. Да ты же в сто раз хуже извергов, причинивших ей неимоверные страдания, которых впоследствии жестоко покарала судьба. Ты лишаешь душевного покоя живущих здесь бедных людей. Ты похищаешь невинное сердце и не оставляешь взамен своего. Ты сущий безумец! Уходи отсюда, беги, пока не поздно!»

Он был не в силах заглушить угрызения совести. Всю ночь напролет беспокойно метался он на своем ложе. Рассвет застал его под деревьями сада.

И Тимар принял решение. Он уедет отсюда сегодня же и не вернется до тех пор, пока его не забудут здесь, пока у него из памяти не изгладится воспоминание об этих трех днях, когда ему верилось, что он имеет право на земное счастье.

Пока взошло солнце, он успел обойти весь остров; подойдя к дому, он увидел перед верандой Терезу и ее дочь. Они накрывали стол к завтраку.

— Мне надо сегодня же уезжать! — обратился Михай к Терезе.

— Так скоро! — прошептала Ноэми.

— У него дел по горло, — сказала ей мать.

— Я должен вернуться в порт! — пояснил Михай.

Это было так естественно! Ведь шкипер всего-навсего наемный работник. У него полно хлопот, и бездельничать ему не пристало.

Тимара не стали уговаривать остаться, зная, что он вернется. Им-то ведь некуда спешить, они могут ждать его год, два, целую вечность…

Ноэми так расстроилась, что даже не прикоснулась к парному молоку.

Тереза принесла Тимару ружье и сумку, которые она спрятала в день его приезда.

— Ружье заряжено? — заботливо спросила она.

— Увы, нет, — ответил Михай.

— А не мешало бы зарядить, причем крупной дробью, — посоветовала Тереза, — в прибрежных зарослях, по ту сторону реки, неспокойно, там бродят волки, встречаются и двуногие хищники.

Она настояла на своем. Михай зарядил ружье дробью. Тереза насыпала порох на кремневую полку, — капсюля в те времена еще не знали, — и сказала Ноэми:

— Неси ружье сама, а то, чего доброго, Альмира еще бросится на него. Проводи его до лодки.

Она не пошла с влюбленными, предоставив их самим себе.

Тимар молча шел рядом с Ноэми по тропе среди роз, и рука ее покоилась в его руке. Вдруг Ноэми остановилась. Михай тоже остановился и вопросительно посмотрел ей в глаза.

— Ты хочешь что-то мне сказать? — спросил он.

После долгого раздумья Ноэми ответила:

— Да нет, ничего.

Тимар уже научился читать мысли девушки по ее глазам. Ноэми спрашивала его: «Скажи, дорогой, любимый, радость моя, что стало с белолицей девушкой, которая однажды приезжала сюда с тобой? Ее звали Тимеей». Но она ничего не сказала и безмолвно шла рядом с Михаем, не выпуская его руку.

Какая тяжесть легла на сердце Михая, когда настал миг расставания!

Передав ему ружье, девушка прошептала:

— Берегите себя, не случилась бы с вами какая-нибудь беда.

Она пожала ему руку, проникновенно заглянула в глаза и спросила с мольбой в голосе:

— А вы вернетесь к нам?

Михая пленил умоляющий голос девушки.

Он еще раз привлек ее к себе и прошептал:

— Почему ты не спросишь меня: «Ты приедешь?» Почему ты не говоришь мне «ты»?

Потупив взор, Ноэми смущенно покачала головой.

— Скажи мне «ты», — настаивал Михай.

Девушка стыдливо спрятала лицо на груди Михая, она была не в силах вымолвить это слово.

— Значит, ты не можешь, не хочешь сказать мне «ты»? Боишься произнести это словечко?

Девушка молча закрыла лицо руками.

— Ноэми, прошу тебя, скажи мне это короткое словечко, и я буду безмерно счастлив. Не бойся, шепни мне его на ухо, скажи по секрету. Я не могу так уехать!

Девушка покачала головой, но так и не смогла вымолвить это заветное «ты».

— Что ж, прощайте, милая Ноэми! — сказал Михай и прыгнул в лодку. Густые заросли прибрежного камыша вскоре заслонили островок. Но пока Михай различал на берегу кусты, он видел девушку, прислонившуюся к развесистой акации. Ноэми стояла с опущенной головой, печально глядя ему вслед; она так и не смогла крикнуть ему вдогонку: «Прощай, Михай!»

Переправившись на противоположный берег, Михай оставил лодку на попечение одного из рыбаков и попросил присмотреть за ней до его возвращения.

Впрочем, кто знает, вернется ли он когда-нибудь в эти края?

До пристани, где его поверенный Янош Фабула ревностно надзирал за погрузкой судов, Тимар решил добираться пешком. Ведь грести бы пришлось против течения, а это не забава, а тяжкий труд. К тому же у него не было настроения заниматься подобной гимнастикой. Ему требовалось сейчас напрячь все свои душевные силы, чтобы справиться с волнением куда более сильным, чем течение Дуная.

Михаю предстоял длинный путь через необозримые пространства в районе нижнего течения Дуная. Рельеф этой местности постоянно меняется под действием речных разливов. Прорвав где-нибудь дамбу, своенравная река поворачивает в другом направлении. И так из года в год. Один берег река размывает, отодвигая его все дальше и дальше, а на другой наносит обильные отложения, постепенно зарастающие густым ивняком. По этим поросшим ивами уступам легко проследить созидательную работу воды.

В дремучих чащах никогда не корчеванного кустарника петляют глухие пешеходные тропы, известные лишь рыбакам да беднякам, занятым сбором валежника. Порой здесь можно встретить покинутую хижину с сорванной ураганом крышей, стены которой густо оплетены разросшейся ежевикой и стеблями переступени. Такая уединенная хижина часто служит приютом для охотника на бекасов, убежищем для скрывающегося от правосудия разбойника или логовом для ощенившейся волчицы.

Закинув ружье за спину, Тимар в раздумье пробирался сквозь прибрежные заросли.

«Нет, ты не должен… Тебе нельзя сюда возвращаться, — внушал он себе. — И одну-то тайну трудно хранить всю жизнь, а уж когда их две… Две лживые истории, противоречащие одна другой… Образумься! Ты уже давно не мальчишка, разве тебе пристало поддаваться страсти? К тому же то, что ты испытываешь, может, вовсе и не страсть, а лишь мимолетное желание или, еще того хуже, обыкновенное мужское тщеславие? Признаться, твоему самолюбию попросту льстит, что хорошенькая девушка отвергла сватавшегося за нее молодого, красивого, статного парня и с криком: „Я люблю тебя!“ — кинулась тебе на грудь? Так обуздай свое тщеславие. Девушка не любит красавца юношу только потому, что он гадкий человек, а в тебе она видит полубога и поэтому боготворит. Разве стала бы она тебя любить, если бы узнала, — а ведь тебе-то это хорошо известно, — что ты такой же заурядный обманщик, как тот, другой, только более удачливый?

Но допустим, что она действительно без памяти в тебя влюблена… Какая участь ждет вас обоих, если ты воспользуешься ее любовью? Если ты крепко привяжешь ее к себе, то уже никогда не сможешь с ней развязаться. Тебе придется вести двойную, насыщенную ложью жизнь. Да и какая же это жизнь, если человек рвется от одного очага к другому? А покинув тот или другой дом, ты неизбежно будешь испытывать муки ревности: сидя у одного очага, будешь бояться за свою любовь, сидя у другого — опасаться за свою честь.

Жена не любит тебя. Но она беззаветно тебе верна. Когда страдаешь ты, страдает и она. И в этих ваших страданиях повинен ты, а не она. Сначала ты похитил у нее ее сокровища, потом лишил ее свободы. Неужели же теперь ты еще посмеешь нарушить супружескую верность?

Правда, она никогда не узнает о твоей измене, и это не причинит ей горя… Ведь ты всегда не меньше полугода проводишь вдали от дома. Занятый торговыми делами купец обречен скитаться по белу свету, по чужим краям. И ты вполне можешь с весны до осени оставаться здесь, на острове. Это никому не бросится в глаза. На вопрос: „Где ты пропадал? — всегда готов ответ: „Разъезжал по торговым делам!“

Все это так, но в какое положение ты поставишь девушку?

Нет, она не из тех легкомысленных вертушек, которых сегодня можно сделать жертвой своих вожделений, а завтра, если тебе это наскучит, великодушно одарить и отпустить, в полной уверенности, что она найдет себе утешение на стороне. У девушки погиб, покончил с собой отец. Разве можно беспечно играть ее сердцем!

А что, если бог неожиданно ниспошлет тебе дитя? Что станет с молодой матерью, с твоей новой семьей, которая, по людским законам, не имеет на тебя никаких прав, так же как и ты на нее?.. Девушка эта — существо незаурядное, и было бы преступно делать ее жертвой своей прихоти. Она жаждет безраздельно владеть тобою, но взамен отдает себя всю, без остатка. Ты за это в ответе и никто другой! Как избежать девушке печальной судьбы, которую ты ей готовишь? Да ведь тебя по ночам будет преследовать призрак детоубийцы или самоубийцы! Или тебе не страшны ночные кошмары?