Мор Йокаи - Золотой человек

И все же были случаи, когда окрестные жители наведывались в хижину: им была нужна Тереза.

Стоило Альмире предупредить о приближении чужака, Тимар бросал работу и спешил к хижине, укрыться в дальней комнате. Он не хотел, чтобы посторонние увидели его здесь. Правда, он отрастил бороду, и это изменило его облик, но ведь мог появиться человек, с которым он встречался в другой своей жизни.

"Изгои" цивилизации вспоминали о Терезе, когда с ними случалась какая-нибудь беда.

Этим людям частенько доводится попадать в переделки, где недолго получить рану - нехорошую, глубокую, нанесенную оружием. С такими ранами к полковому лекарю не обратишься, потому как дело кончится пристрастным допросом. А хозяйка острова знает снадобья для лечения ран, умеет сращивать сломанные кости, соединять края зияющих ран и заживлять их. В тех краях, в особенности на турецкой стороне, очень распространены злокачественные язвы и чирья; Тереза успешно пользовала их простыми травами, секрет которых ей открыла нужда. Хворые и страждущие часто наведываются к ней и свято блюдут ее тайны, поскольку знают, с какой яростью преследуют знахарей полковой врач и аптекари.

У "изгоев" общества нередко возникают меж собой тяжбы, с какими к судье не сунешься. Им хорошо известно, что в суде и на истца, и на ответчика наденут колодки. Вот они и просят умудренную жизнью хозяйку острова рассудить их; Тереза выслушивает и ту и другую сторону, и ее суждение для них равносильно приговору, который обжалованию не подлежит. Чаще всего предметом раздоров является кровная месть. Тереза большая мастерица мирить ярых противников, и те впоследствии поддерживаются скрепленный ее руками мирный союз.

Иногда в хижину забредет какой-нибудь мрачный тип с безумным взглядом, явно сторонящийся людей: преступник, терзаемый угрызениями совести, который не решается обратиться к священнику за отпущением греха, так как страшится ада и боится тюрьмы. Хозяйка острова умеет врачевать и эти душевные недуги: дает несчастному целительный бальзам - веру в милосердие Господне - и помогает ему обрести душевный покой.

Иной раз к порогу хижины добирается затравленный, измученный, изнывающий от голода и жажды человек. Тереза не спрашивает, откуда он пришел, куда держит путь. Накормит, напоит, даст человеку передохнуть и собраться с силами, а потом проводит в дорогу, снабдив запасами съестного.

Терезу знает множество людей, как веру, исповедующих закон молчания, и нет на свете тайного общества, крепче привязывающего учеников к своему учителю, чем привязаны к ней эти люди.

Кроме того, каждому известно, что денег у нее не найти, а значит, ей не нажить врагов и из-за людской жадности.

Тимар убедился, что попал в такое место, которое целые столетия с их трудами, заботами, новыми идеями будут обходить стороной, прежде чем история острова и его обитателей окажется вовлечена в хаос, именуемый общественной жизнью.

Он мог продолжать свои труды, не опасаясь, что рано или поздно в той, другой, жизни узнают, что Михай Тимар Леветницский, королевский советник, земельный магнат и делец, ворочающий миллионами, пробавляется плотницким ремеслом на безвестном острове, а когда решает дать себе роздых, достает карманный ножик и мастерить из ивовых прутьев решетку к кроватке для сироты-младенца, у которого нет ни отца, ни матери, нет ни имени, ни фамилии.

А какие радости выпадают здесь на долю Тимара! С каким вниманием прислушивается он к первом слову, которое тщится выговорить ребенок. Как помогает маленькому человечку сложить непослушные губы, чтобы получилось слово "папа".

Разумеется, ребенок учится говорить именно с этого слова. По его младенческому разумению, так и должно быть: ведь человек, который улыбается ему с такой любовью, и не может быть никем иным, кроме как папой.

Откуда ему знать, что он - сын бедного контрабандиста, несчастный сирота, родители которого умерли?

Вскоре для ребенка наступает знакомство с менее лучезарной стороной жизни, начинаются детские страдания. Сколько тревоги, сколько бессонных ночей в доме, когда у малыша режутся зубки. Ноэми остается с ним дома, а Михай что ни час всаживает топор в бревно и бежит домой взглянуть, не стало ли хуже маленькому Доди. Он берет с рук у Ноэми ребенка и часами расхаживает, напевая колыбельную:

И если ребенок, позабыв о боли, засыпает под монотонное пение, то-то радости бывает Михаю!

Но вот Тимар все что мог переделал: Все бревна и балки были готовы. На это его умения хватило, а вот что делать дальше, он не знал. Плотницкое ремесло тоже науки требует, а он прихвастнул перед Ноэми, когда сказал ей, что науку эту превзошел.

Приближалась осень. Тереза и Ноэми считали вполне естественным, что в эту пору Тимар должен покинуть их. Ведь ему надо думать о куске хлеба впрок. Такая уж у него работа сезонная, что летом за нею присматривать не нужно, зато зимой следует браться за дело, засучив рукава. В этом не было ничего необычного, все прочие торговцы тоже бывают заняты по полгода. Любопытно, что схожее представление о работе Тимара существовало и в другом доме. Ведь Тимея тоже полагала, что дела вынуждают Тимара быть в отъезде целое лето, когда он все свое умение обращает на пользу промыслов, экономики и торговли.

С осени до весны он обманывал Тимею, с весны до осени - Ноэми. Уж в непоследовательности ему нельзя было себя упрекнуть.

В этом году он покинул остров раньше обычного и поспешил домой в Комаром.

Дела без него сверх всяких ожиданий шли успешно. Даже главный выигрыш в крупной государственной лотерее и тот выпал на его долю. Давно позабытый лотерейный билет валялся у него в столе на дне ящика, и Тимар лишь три месяца спустя после розыгрыша предъявил его, чтобы получить нечаянно привалившие сто тысяч. Создавалось впечатление, будто он такие мелкие суммы и в расчет не принимает, а это заставило людей еще больше дивиться его удаче. У этого Тимара так много денег, что они ему уже и не нужны.

На что же их употребить?

И Тимар нашел им употребление: выписал из Трансильвании и из окрестностей Заранде знаменитых резчиков по дереву. Мастера эти ставят дома из твердых пород дерева - прочные, на века, и дивно изукрашенные. Не дома, а дворцы! В таких домах живут секейский и румынский помещики. Внутри все тоже украшено резьбой; сам дом и вся мебель работы одного и того же мастера. Материалом служат дуб, ореховое дерево, и все до единой детали постройки деревянные, тут не встретишь ни кусочка железа.

Возвратясь домой, Михай застал Тимею недомогающей. Это дало ему повод пригласить нескольких известных венских врачей, чтобы провести консилиум.

Врачи установили диагноз и сошлись на том, что больной необходимо сменить климат, и рекомендовали ей провести зиму в Меране.

Михай отвез туда супругу и Атали.

В тихой, защищенной от ветров долине Михай подыскал для Тимеи дом, в саду которого был прелестный павильон в швейцарском стиле. Он знал, что Тимее это придется по вкусу.

В зимние месяцы Михай несколько раз наведывался к Тимее, по большей части в сопровождении некоего пожилого человека, и убедился, что любимым обжитым уголком Тимеи действительно стал садовый павильон.

По возвращении в Комаром Михай взялся за дело, чтобы за зиму построить точно такой же павильон, как в Меране. Привезенный им секейский резчик был большой искусник по этой части. Он вычертил подробнейший план меранского деревянного домика, его наружной и внутренней конструкции, затем в доме Тимара на улице Рац оборудовал себе просторную мастерскую и принялся за работу. Но об этом никому нельзя было говорить, чтобы не испортить сюрприз. А резчику требуется подмастерье, без помощника в таком большом деле не обойтись. Только попробуй найти подмастерье, который умел бы держать язык за зубами. Как тут быть? Пришлось заделаться помощником самому Тимару, и он с утра до вечера долбил, сверлил, резал, строгал, обтачивал наперегонки с мастером.

Резчику, даже если бы уста его были запечатаны печатью царя Соломона, невозможно было удержаться, чтобы воскресными вечерами не поделиться по секрету с близкими приятелями, какой сюрприз готовит господин Леветинцский для своей супруги. Сперва они каждую деталь отделают, одну к другой подгонят, а когда все будет готово, то домик установят в прекрасном, большом саду Леветинцских на моношторском холме. И хозяин - богач из богачей, а вот ведь не считает для себя зазорным целый божий день гнуть спину, будто простой подмастерье, да и то сказать, за какой инструмент ни возьмется, так ловко с ним управляется, что не каждый бывалый работник за ним угонится. Дела свои торговые господин Леветинцский сейчас позабросил, все на агентов переложил, а сам целыми днями в мастерской пропадает. И все для того, чтобы супруге своей нежданную радость доставить. Так что об этом деле помалкивать надобно, пусть будет для красавицы госпожи приятная неожиданность.

Ничего удивительного, что о замысле Тимара прознал весь город, а стало быть, и госпожа Зофия, которая не замедлила написать Атали, а та рассказала Тимее. И теперь Тимея заранее знала, что когда она вернется в Комаром, Михай в первый же погожий день отвезет ее в карете на моношторский холм, где разбит их прекрасный фруктовый сад, и на обращенном к Дуная склоне холма она увидит милый ее сердцу павильон, точную копию меранского, у окна столик с корзинкой для рукоделия, на этажерке из граба свои любимые книги, березовое кресло перед верандой, - и все это должно быть для нее сюрпризом, ей придется улыбаться и делать вид, будто она очень рада, а когда она станет хвалить мастера за редкостную работу, то услышит: "Не меня хвалите, ваша милость, а моего помощника, самая красивая резьба на этом доме - его рук дело. Как по-вашему, кто делал эти карнизы и резные перила, и капители? Мой подмастерье. А кто был моим подмастерьем? Сам господин Леветинцский. В этот дом, ваша милость, более всего его труда вложено".