Фейт поежилась, поскольку прекрасно знала, что пользу Говард умел извлекать из всего. Так что, если он ее не уволит…

Легкий скрип двери, соединяющей их кабинеты, заставил Фейт похолодеть.

Если она и могла предпринять какие-нибудь разумные шаги, теперь уже было поздно. Она слишком долго раздумывала, и, какой бы оборот ни приняла дальнейшие события, инициатива теперь перешла к Говарду.

Обернувшись, она увидела, что босс остановился в дверном проеме. Его серьезное, без малейшего намека на улыбку лицо не предвещало ничего хорошего. Несколько долгих секунд он молча смотрел на нее, и Фейт почувствовала, что еще мгновение – и она снова сорвется. Инстинкт требовал срочно сказать какие-нибудь слова, пусть неуклюжие, в попытке как-то сгладить случившееся, однако язык наотрез отказывался повиноваться.

– Я прошу прощения.


Фейт вздрогнула. Эту фразу должна была произнести она. Неужели ее действительно произнес Говард или ей просто послышалось?

Губы Говарда скривились в подобии виноватой улыбки!

– Действительно было глупо и нелепо вручать тебе Розалин так, словно ты должна о ней заботиться.

Все еще не веря своим ушам, потрясенная Фейт продолжала молчать. Улыбка на лице Говарда проступила явственнее.

– Понимаешь, я всегда думал, что любая женщина тает при виде ребенка. Мне и в голову не пришло, что это тебя обременит. Думал, наоборот – немного отвлечешься.

Фейт почувствовала внезапную слабость.

– Прости… я… я сорвалась. – Это было все, что она смогла из себя выдавить.

Говард сокрушенно пожал плечами.

– Видишь ли, я ведь почти ничего о тебе не знаю. Ты так мало о себе рассказываешь. Но я и сам должен был догадаться, что есть, наверное, причины, из-за которых ты не выходишь замуж за парня, с которым живешь все эти годы. – В глазах его появилось неподдельное сочувствие. – Ты не можешь иметь детей?

Это стало последней каплей. Звуком труб, от которого рухнули стены Иерихона. Глаза Фейт наполнились слезами, и у нее уже не осталось сил их остановить. Она хотела что-то сказать, объяснить, но только судорожно сглотнула, не в силах избавиться от вставшего в горле комка.

Сквозь слезы она увидела испуг на лице Говарда, затем он бросился к ней, и в следующую секунду Фейт уже всхлипывала, уткнувшись носом в безупречно выглаженную сорочку босса.

– О Боже мой, Фейт… – растерянно бормотал Говард. – Я ведь ничего такого не сказал… Просто спросил… У меня и в мыслях не было, что это правда.

Мысль, что Говард считает ее бесплодной, почему-то показалась еще более унизительной, чем то, как с ней обошелся Льюк, и Фейт разрыдалась еще горше.

– Неужели это правда? – с непонятной настойчивостью допытывался между тем Говард.

Слегка отстранившись, Фейт подняла на него мокрые от слез глаза и, продолжая всхлипывать, сформулировала наконец мысль, мучившую ее все эти дни. Не столько даже для Говарда, сколько для самой себя.

– Он просто не хотел, чтобы ребенка родила ему я…

– Не хотел? – оторопело переспросил Говард.

Боль от свежей раны была настолько сильной, что Фейт не нашла в себе сил сдержаться.

– Он предпочел сделать ребенка другой.

– Ты хочешь сказать, что у него другая женщина?

Неподдельное возмущение, прозвучавшее в голосе Говарда, целительным бальзамом пролилось на истерзанную душу Фейт.

– Какая-то блондинка, – с ненавистью и презрением объяснила она.

– Ну и прекрасно. Надеюсь, ты выгнала его взашей?

– Да, – солгала Фейт. Рассказывать о том, как безвольно и обреченно она следила глазами за Льюком, когда тот деловито собирал по всей квартире свою половину нажитого вместе имущества, было слишком унизительно.

– Вот и умница, – одобрил Говард. – И слава Богу, что у вас с ним не было детей. Не понимаю, как можно верить таким легкомысленным типам.

– Правильно, – печально согласилась Фейт, слишком расстроенная, чтобы углядеть саму собой напрашивавшуюся параллель с поведением Говарда.

– Все еще переживаешь? – участливо спросил он.

– Да.

– Все произошло в этот уик-энд?

– В субботу…

– А в понедельник я подсунул тебе Розалин.

Фейт почувствовала запоздалое раскаяние.

– Ты здесь ни при чем, – виновато сказала она. – Прости. Я вела себя, как последняя неврастеничка.

– Все в порядке, Фейт. Не будем об этом. Просто все неудачно совпало.

Он успокаивающе похлопал ее по спине, и Фейт почувствовала себя увереннее, прижимаясь к его теплому, большому и сильному телу. Она уткнулась лицом в его плечо, и Говард ласково провел ладонью по ее волосам…

И тут тишину прорезал требовательный детский крик.

Розалин! Всеми забытая в соседнем кабинете!

Фейт с трудом подняла голову. Ей ужасно хотелось и дальше оставаться в объятиях Говарда, однако пора было ставить точку. Он отнесся к ней с сочувствием и пониманием, но, если она и дальше будет самозабвенно к нему прижиматься, он может подумать черт знает что.

С другой стороны, сейчас Фейт не была так уж уверена, что близость Говарда ей действительно не приятна. Ее всегдашняя уверенность в своем стойком иммунитете к мужским достоинствам босса сильно поколебалась в течение этих минут.

Раздался еще один детский вопль, на сей раз в нем слышалось возмущение и негодование. На лице Говарда появилась озабоченность.

– Надо идти, – сказал он, выпуская Фейт из объятий. Затем протянул руку и, подняв пальцем ее подбородок, заставил посмотреть на себя. – Ну как, пришла немножко в себя?

– Более-менее. – Фейт слабо улыбнулась.

– Вот и славненько. А теперь иди в туалетную комнату и смой все воспоминания об этом парне со своего лица, а заодно и из своих мыслей.

Другими словами, перевела про себя Фейт, я сейчас похожа на свежеоткачанную утопленницу, а Говарду требуется, чтобы его личный помощник выглядел на все сто. Разумеется, дело только в этом.

– Договорились? – Он ободряюще улыбнулся, затем осторожно погладил ее по щеке.

Почувствовав, как жарко запылало лицо, Фейт поняла, что краснеет.

– Да, – как можно спокойнее сказала она.

Еще мгновение Говард смотрел ей в глаза, затем опустил руку и повернулся к двери.

– Крестный отец приступает к отцовским обязанностям, – бросил он уже на ходу и широко ухмыльнулся. – Занятие для меня, честно говоря, новое, но надо же когда-нибудь осваиваться и в этой роли.

Он был уже возле двери, когда до него донесся тихий голос Фейт:

– Спасибо, Говард.

– На здоровье. Грудь у меня достаточно широкая, – ответствовал он добродушно и скрылся в своем кабинете.

Фейт несколько раз глубоко вздохнула, затем с некоторым усилием заставила себя сдвинуться с места. Подойдя к столу, взяла сумочку и направилась в туалетную комнату.

Работа есть работа, и я должна выглядеть так, чтобы Говард остался доволен. Я никогда не забуду ни его снисходительности, ни его доброты. Равно как и моральной поддержки, которую он мне оказал. Говард повел себя как настоящий друг. Преданный и надежный.

А потом пришла отрезвляющая мысль, что не стоит впадать в сантименты.

Говард Харрисон – босс, и для него гораздо проще, протянув руку помощи, привести в рабочее состояние ценного сотрудника, чем, уволив, подыскивать замену, да еще и тратить время на обучение. В чем-чем, а в его прагматизме Фейт убеждалась неоднократно. Когда того требовали интересы дела, Говард без колебаний пускал в ход любые средства, в том числе и свое пресловутое личное обаяние.

Тем не менее… Тем не менее, ей было очень приятно его сочувственное и доброжелательное понимание. К тому же Говард совершенно прав: следовало радоваться избавлению от мужчины, подло ее обманывавшего. Фейт следовало перестать себя оплакивать, перевернуть эту страницу жизни и начать новую.

Правда, принять такое решение гораздо проще, чем осуществить его на деле.

А работу она все-таки сохранила! Черная дыра, в которую она так глупо устремилась почти по собственной воле, захлопнулась перед самым ее носом! Ну и слава Богу.

Второй раз за это утро смывая косметику и заново делая макияж, она с удовлетворением отметила, что теперь ее руки не дрожат. Закончив, Фейт почувствовала себя уже почти совсем в норме и поспешила в кабинет Говарда, полная решимости предложить ему любую необходимую помощь. В конце концов, к Льюку Розалин никакого отношения не имеет, ее отцом является совсем другой человек.

Что касается Говарда… С Говардом они прекрасно ладят уже два года, и здесь ничего не должно и не может измениться. Ей следует трезво смотреть на вещи, а их объятия несколько минут назад – всего лишь случайный и ничего не значащий эпизод.

Дверь, соединяющую их кабинеты, Говард оставил приоткрытой, и Фейт задержалась, прежде чем войти, остановленная негромким воркующим голосом, которым он разговаривал с малышкой.

– Победа будет за нами, Розалин. Да-да, детка, можешь не сомневаться.

Наши отношения с Фейт Шерман стремительно развиваются именно так, как нам того давно хотелось.

Улыбка исчезла с лица Фейт. А она-то, наивная дурочка, растаяла от его «благородства»! Ну как она могла поверить в то, что циник и прагматик Говард Харрисон не попытается извлечь из ее промаха всей возможной выгоды?

– Не так, правда, стремительно, как хотелось бы, но тем не менее в нужном направлении, – продолжал Говард.

Ну нет! – возмутилась Фейт. Минутная слабость ничего не значит, и я ему покажу, что он не на ту нарвался! Я знаю, как себя вести с такими самовлюбленными нахалами, как Говард Харрисон!