— Как тебе понравился наш Верховный правитель? — с наигранной беспечностью обратился к ней Рен.

Илейн слегка улыбнулась, радуясь хриплости его голоса.

— Он показался мне удивительно интересным человеком.

— Его здесь любят все. Снабжают одеждой он посещает в любое время театр и балет, ест где хочет, все, что ему нравится, — и ни за что не платит. Он оригинальный человек.

— Это заметно.

Появилось второе блюдо: суп из жерухи[3], поданный с шалотом[4] и хересом. И снова Илейн смогла проглотить всего несколько ложек. Она увидела сидевшую по другую сторону стола Мелиссу Стэнхоуп. Девушка весело болтала со светловолосым молодым человеком почти тех же лет, что и сама. Она была не так напряжена, как в момент их знакомства. Дружески беседуя с юношей-соседом, Мелисса казалась менее скованной. Она была по-настоящему мила, хотя слишком нежна и бледна. Сейчас ее щеки даже слегка порозовели, а голубые глаза сияли ярче обычного.

Рен внезапно замолчал. Когда он вновь обратился к Илейн, его голос был натянутым, а черты лица напряжены.

— Ты хоть представляешь, как мне тяжело, — прошептал он, сцепив зубы, — сидеть здесь рядом с тобой, хотеть тебя и не иметь возможности даже прикоснуться к тебе?

Вокруг смеялись, и эти слова услышала только она. Рен снова разозлился на нее.

Да этот раз ее собственная злость вспыхнула с новой силой.

— Сан-Франциско будет моим домом. Тебе придется привыкнуть к моему присутствию. Я ведь не собираюсь сидеть дома, когда ты с невестой развлекаешься. Теперь я сама по себе. Я могу делать что захочу, когда захочу и где захочу.

— Черт тебя побери, Лейни, — сердито произнес он. — Ты делаешь хуже обоим нам.

— Неужели? — Она подняла голову. — Я этого не заметила. С тобой все в порядке. У тебя милая невеста, ты войдешь в одну из богатейших семей в Калифорнии — не вижу, где у тебя трудности. — Она улыбнулась, наслаждаясь его замешательством.

Рен сжал челюсти. Глаза потемнели и сузились, глубокая морщина исказила лоб. Он схватил ее руку и под кружевной скатертью грубо прижал к своему бедру. Ее глаза испуганно раскрылись, и Илейн с трудом выдохнула, почувствовав ладонью напряженную мужскую плоть.

— Теперь ты понимаешь? — наседал он. Илейн отдернула руку, как ужаленная,

потом посмотрела на сидевших за столом, надеясь, что никто не заметил. Она покраснела. Как он смеет! Ее никогда так не унижали!

— У тебя много денег, Илейн, — продолжал Рен низким прерывающимся голосом. — Сделай любезность для обоих. Найди другое место для жизни — или ты окажешься подо мной так или иначе.

Ее трясло, она отодвинулась от стола. Слезы были готовы брызнуть.

— Кажется, я плохо себя чувствую. Извините меня, джентльмены.

Оба — Рен и Нортон — поднялись, пока она выходила из-за стола.

Рен заметил усмешку на лице Чейза Камерона, когда тот извинялся и уходил из столовой вслед за Илейн.

Рен глубоко вздохнул, надеясь успокоиться. Черт, почему он себя так отвратительно чувствует? Он принес девушке пользу: он сказал ей правду. Между ними существовало непреодолимое влечение, и почему-то ни один из них не мог этому сопротивляться. Если она останется в Сан-Франциско, то будет его любовницей. Он знал это, хотя Илейн была молода и не понимала этого.

Наблюдая, как Чейз Камерон уводит Илейн, Рен вдруг вспыхнул ревностью, представив этого негодяя с Юга в постели Илейн. Может, сегодня она уступит его домогательствам только потому, что Рен оскорбил ее? Эта мысль сковала его волю. Когда официант поставил перед ним тарелку аппетитно дымящегося лосося, украшенного лимоном и каперсами, ему показалось, что его сейчас стошнит. Рен подцепил вилкой рыбу и посмотрел на свою невесту. Мелисса мило беседовала со Стюартом Пикманом, наследником состояния Пикманов и просто умным, образованным парнем. Он был всего на несколько лет старше девушки.

Рен редко видел на лице Мелиссы такую ослепительную улыбку, такие розовые щеки. Интересно, что они там так оживленно обсуждали? Они с Мелиссой вообще редко разговаривали. Когда бы он ни завел беседу, она становилась еще более сдержанной, испуганной, будто за все, сказанное ею, он бы ее убил. Все попытки сблизиться кончались провалом. Сегодняшний вечер не был исключением. Она избегала его, при первой же возможности прячась за широкой визиткой своего отца.

Рен подумал о предстоящей через две недели свадьбе. Мелисса никогда не захочет увидеть его в своей постели. Ему придется сделать это насильно, принудить себя к этому. И хотя некоторых мужчин возбуждало такого рода насилие, Рен относился к числу тех, кому по душе были невесты, желавшие этого.

Он поковырялся в тарелке и заговорил с соседкой слева. Он был рад, когда обед закончился. Послышался стук стульев по паркетному полу. Женщины возвращались в гостиную пить шерри, а мужчины направлялись в кабинет курить сигары и пить бренди. Сегодня Мелиссе снова удалось ускользнуть от него. Рен с ужасом ждал брачной ночи, когда ей придется принять его ухаживания, захочет она того или нет.

Глава 21

Поездка в открытой коляске по улицам Сан-Франциско освежила Илейн.

Небо было ясным, звезды яркими, воздух свежим и соленым от морского бриза. Чейз почти не разговаривал с тех пор, как они покинули резиденцию Стэнхоупа, только приказал извозчику везти их вдоль берега моря. Илейн обрадовалась развлечению. Они ехали вдоль залива, где в мастерских стояли перевернутые вверх дном рыбацкие лодки; рыбы, поблескивая серебром, разрывали морскую гладь, и по воде долго в свете луны бежали круги. Китайские торговцы не убирали еще свой товар, хотя час был поздний. Один из них держал красивый шелковый халат, и Чейз велел кучеру остановиться.

— Тебе нравится? — спросил он девушку.

— Он просто чудо. Никогда не видела такой тонкой ручной работы.

Большая часть светло-розового шелка была покрыта вышитыми темно-розовыми и серебристыми цветами. Чейз подал китайцу деньги и передал одеяние Илейн.

— Он твой.

Она улыбнулась, благодарно принимая подарок.

— Спасибо.

Они еще немного покатались вдоль залива, стук копыт по кирпичной мостовой успокаивал взвинченные нервы. Потом Чейз велел ехать в отель.

Кровь Илейн кипела при одной мысли о том, что Рен и Мелисса смеются, вспоминая ее. Она была напряжена, раздражена и зла на Рена и его наглость.

Чейз помог ей выбраться из экипажа и повел через великолепно убранное в красный бархат и золото фойе. Они поднялись в ее номер на верхнем этаже.

— Можно мне войти? — спросил он.

В первый раз, заметив его горячий взгляд Илейн задумалась.

— Почему бы и нет? — наконец сказала она.

Пора покончить с сумасшествием, в которое она погружалась всякий раз, встречаясь с Реном. Чейз был богат, красив, обаятелен — и он хотел ее. Что ж, самое время. Пора.

Шампанское, которое он открыл, было самым дорогим, но холодная пузырящаяся жидкость щипала язык. Они сидели на диванчике, и Илейн всячески стремилась получить удовольствие от поцелуев Чейза, нежных прикосновений его рук.

Его губы ласкали ее шею, затылок, они были горячими и требовательными. Илейн ощутила легкую дрожь, когда Чейз начал расстегивать пуговицы на ее платье, но это был страх, а не страсть. Илейн ничего не почувствовала, когда платье опустилось до бедер, ничего — когда его руки тронули сквозь тонкую ткань сорочки ее груди. Она услышала тихий стон удовольствия, когда Чейз коснулся губами нежных кружков, и ощутила прижавшуюся к ней мужскую твердь. И тут она поняла, что плачет, слезы текли по щекам.

Чейз поставил ее на ноги, стащил с бедер платье и посмотрел на стоявшую перед ним женщину в тонкой сорочке и кружевных трусиках. Когда его опытные пальцы расстегнули корсет, она даже не двинулась. Илейн стояла неподвижно, как статуя, ожидая, пока он ее разденет. Но когда уже она была обнажена, и мягкие блестящие волосы упали на плечи, Чейз посмотрел ей в лицо.

Его рука дрожала, и он прерывисто дышал, вытирая с ее щек слезы. Она почувствовала, как ее подняли сильные мужские руки. Подчиняясь судьбе и не желая отказывать Чейзу не желая причинять ему такую же боль какую причинял ей Рен, она позволила отнести себя в спальню.

Подойдя к кровати, Чейз откинул покрывало, осторожно положил Илейн, слегка коснувшись губами ее губ. А потом прикрыл ее дрожащее нагое тело одеялом.

Он долго смотрел на нее молча, а потом сказал:

— Не так, Илейн. Я никогда на такое не соглашусь.

Ей показалось, что она услышала тяжелый вздох, когда Чейз отходил от ее кровати. Натянув покрывало, девушка закрыла глаза и зарылась лицом в подушку. Она слышала, как за ним тихо закрылась дверь, потом его тяжелые шаги на толстом тартановом[5] ковре затихли. Она услышала щелчок входной двери, и наступила тишина. Илейн горько заплакала.

Только далеко за полночь Рен смог извиниться и покинуть резиденцию Стэнхоупов. Ему хотелось побыть одному. Ему действительно было необходимо только одно — успокоить совесть, ведь он так жестоко обошелся с Илейн. Томми забрал экипаж, так что ему пришлось ехать в город на извозчике. Он хорошо заплатил, и извозчик бесцельно возил его по тихим улицам города. Мысли Рена были с женщиной, которая сегодня вечером вновь пленила его душу и сердце. Казалось, что судьба предопределила им мучить друг друга. Во всяком случае, сейчас он испытывал страшные муки.

Он знал, где она остановилась — газеты писали, что она сняла лучший номер в «Палас-отеле». Ее запросы сильно изменились в сравнении с квартиркой над магазином Хофмана и — еще больше — с комнатой на третьем этаже в дешевой гостинице Кейсервилля.

Экипаж завернул за угол и выехал на Калифорния-стрит, и только тогда Рен заметил это. Перед ним стояло здание отеля. На верхнем этаже на пышном пуховом матрасе отдыхала Илейн Мак-Элистер. Может, рядом с ней лежит Чейз? Его как огнем опалила эта мысль. Ему не хотелось этому верить, он не позволял себе верить в это.