Илейн собиралась оттолкнуть Рена, выгнать из комнаты, но боль в голосе, когда он шептал ее имя, уничтожила остатки ее мужества. Она целовала его губы, щеки, глаза. Когда он нес ее к кровати, она так крепко держалась за него, будто не собиралась отпускать. То, что они делали, было неправильно. Но ей так хотелось этого, это было необходимо. Он целовал ее страстно, без остановки. Его губы искали, изучали каждый уголок ее рта. Его дыхание было влажным и горячим, оно казалось сладостным от запаха желания. Его язык постепенно проникал в ее рот, он пьянил и говорил о том, что она принадлежит ему и только ему. Он коснулся мочки уха, а потом стал целовать ее нежную шею. Илейн задыхалась, не находя больше сил сопротивляться охватывавшему ее тело желанию.

— Я хочу тебя, — прошептал Рен хрипло и прерывисто. Отстранив разделявший их шелк, он наклонился к ее груди. Его язык сначала кружил около твердых вершин, а потом сосок вдруг исчезал у него во рту. Илейн застонала, не владея собой, и прогнулась.

Рен оставил ее ровно на столько, чтоб сорвать свою одежду и ее халат. А потом снова оказался рядом. Илейн ощущала близость твердых мышц его тела, его крепких бедер. Она погладила короткие вьющиеся волоски у него на груди и почувствовала, как вздрагивает его тело от ее прикосновений. Тихо застонав, Рен произнес ее имя. Его рот снова требовал ее — жадно и страстно. Господи! Она хотела его! Она безумно хотела его!

Понимая ее желание, он начал ласкать ее бедра, поднимаясь все выше и выше до тех пор, пока не коснулся нежной плоти там, где соединялись ее стройные ноги, и тогда его пальцы скользнули внутрь. Илейн опалили языки желания, и она начала извиваться под его ласками.

Рен почувствовал ее желание, приподнялся над ней и коленом раздвинул ее бедра.

— Ты необходима мне, Лейни, — прошептал он почти неслышно.

Эти слова наполнили ее радостью. Уже ничто не имело такого значения, как близость его тела, его ласки, их единство, ее любовь к нему.

Она прогнулась, ощущая, что он входит, движется, заполняет ее собой. Как и раньше, она почувствовала полную гармонию, будто нашла свою вторую половину.

На какое-то время Рен остановился, давая ей возможность осознать власть и силу своего тела. А потом начал ритмично двигаться внутри нее. Каждый толчок был сильнее предыдущего. Рен врывался в нее, напрягаясь всем телом. Он вел ее за собой, устремляясь в глубины неизвестности. Она отвечала на каждый его удар, и вскоре их тела блестели от пота.

Илейн вдыхала запах зрелого мужчины и чувствовала под ладонями его крепкие ягодицы. Но потом в голове не осталось ничего, кроме радости наслаждения — бесконечного, безграничного, безумного наслаждения. Наслаждения такого яркого, что Илейн ощущала его вкус. Только когда она застонала и выкрикнула его имя, почувствовав блаженство завершения, Рен позволил себе остановиться.

Он оставался в ее теле, пока они приходили в себя — не хотелось прерывать счастье изысканного наслаждения. Она почувствовала на шее его теплые губы, потом нежный, мягкий поцелуй в уголок рта. Даже когда они, наконец, разъединились, он не переставал обнимать Илейн, будто боялся освободить и отпустить ее.

В первый раз, с тех пор как Илейн начали преследовать кошмары, она почувствовала себя в безопасности и под защитой. Она даже задремала, так она была переполнена испытанным блаженством. Но вскоре снова почувствовала, как теплые ладони Рена ласкают ее кожу. Илейн вздрогнула, когда он обхватил ее груди. Она ощутила твердость его тела и поняла, что он снова готов обладать ею.

Повернувшись к нему лицом, она позволила ему начать свое колдовство.

Глава 16

Илейн довольно улыбнулась. Лучи солнца пробивались сквозь задернутые муслиновые шторы на окне. Подавив зевок, она повернулась, коснувшись рукой того места, где лежало большое теплое тело Рена. Но вместо него она почувствовала холодную пустоту миткалевых простыней. Вскочив с бешено стучащим сердцем, она осмотрела комнату.

Девушка глубоко вздохнула, успокаивая себя. Может, она зря расстраивается. Может, он просто спустился в бар. Накинув тонкий шелковый халат, который был небрежно брошен на пол, она посмотрела на кровать и чуть не задохнулась, вспоминая их безрассудную страсть.

Безрассудная. Иначе не назовешь. Оба знали, что это в последний раз. Оба безумно стремились друг к другу. Рен наверняка вернется, по крайней мере, чтобы попрощаться. Глаза девушки наполнились слезами, когда она вспомнила, что он уедет. На этот раз ей будет гораздо трудней.

Илейн расправила простыни, накинула одеяло и взбила подушку Рена, вдыхая крепкий пряный запах мужчины. Этой ночью с ними произошло что-то необычное. Рен вернется. Когда она подняла вторую подушку, ее внимание привлек круглый медный жетон в стопке банкнот. У нее дрожали руки, когда она подняла деньги. Кто мог оставить их здесь? Кто был в ее комнате? Она почувствовала приступ тошноты. Только Рен. Только Рен мог оставить деньги, и при этом он преследовал лишь одну цель. Она работала в борделе и прекрасно знала, как платили шлюхам: медными жетонами, которые позже переводились в деньги. Задохнувшись, она прижала холодный кружок к сердцу и повалилась на кровать, вздрагивая от беззвучных рыданий. Боже Правый! Не дай этому случиться! Ее грудь сковало болью. Рен Дэниэлс, женатый человек, спал с ней потому, что считал ее шлюхой.

Илейн свернулась на кровати и зарыдала. А чего она ожидала? Она знала, что он женат, и все же отдалась ему, позволила любить себя так, как никому.

Прошло больше часа, прежде чем ее слезы переросли в ярость. Дважды она доверялась ему. И дважды он ранил ее самое сердце. Как он мог! Как он мог верить, что она пала так низко. В этот момент Илейн Мак-Элистер поклялась отомстить. Она заплатит ему за оскорбление, даже если на это уйдет вся жизнь.

Направляясь к двери с вновь обретенной ненавистью, придававшей ей сил, Илейн вышла в коридор и кликнула Бенни Томпсона, прислугу. Она послала его за ванной. Когда он принес лохань, она вымылась и оделась, пребывая в состоянии мрачной решимости.

Рен Дэниэлс для нее больше не существует, никогда не будет существовать. На этот раз она навсегда изгонит воспоминания о проведенных вместе ночах. Она вырвет его образ из души и сердца. На этот раз все будет иначе.

Илейн поправила коричневое муслиновое платье, распустила густые волосы по плечам и выпрямила спину. У нее есть дела поинтереснее, чем страдать по Рену Дэниэлсу. Сегодня день ее переезда.

Уложив все, что можно взять, в кожаный чемодан, который ей одолжил Чейз, она спустилась вниз. Там ее ждал Чейз Камерон. Он внимательно посмотрел на нее, и Илейн подумала, что ее тайна написана у нее на лице.

— Похоже, что тебе понадобится друг, — сказал мягко Чейз, слегка коснувшись ее щеки. — Не хочешь со мной позавтракать?

В «Черной Подвязке» ничего нельзя было скрыть. И теперь она была уверена, что Чейз знает точно, кто провел ночь в ее комнате. Она вспыхнула от мысли, какие выводы он сделает… и эти выводы будут верны.

— Спасибо, Чейз. Ты прав, мне нужен друг.

И хотя половина ее души хотела спрятаться и предаваться жалости к себе, другая говорила, что не надо уходить от проблем. Надо решать их, надо забыть Рена Дэниэлса. И как всегда, победила ее жизнерадостная натура.

— Ты очень хорошо выглядишь сегодня утром, — сказал Чейз, хотя, возможно, несколько устало. Но все равно ты мила.

Илейн вспыхнула, но Чейз улыбнулся и предложил руку. Они вышли через двустворчатую дверь и двинулись по грязной центральной улице.

— Давай зайдем в кафе «Сентрал-Сити», — предложил он. — Там подают лучшие в городе колбасы и бисквиты.

Она кивнула, но в желудке от этой мысли все перевернулось. Она знала, что выглядит бледной и изнуренной и что ее руки дрожат.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил Чейз.

Она уже собралась сказать «нет».

— Рен был ошибкой, которую я однажды совершила, — вместо этого начала она. — К несчастью, сегодня ночью я совершила ту же ошибку во второй раз.

— Где вы встретились?

Она вздохнула, успокаивая сердцебиение. Чейз казался искренне заинтересованным, и она все ему рассказала, стараясь только, где было можно, избегать деталей.

— Ты влюблена в него?

Она задумалась над вопросом, хотя знала, что сердце сказало бы «да». Но сама ответила вопросом на вопрос:

— Это имеет значение?

Он погладил ее ладонь, лежавшую у него на руке.

— Нет. Полагаю, нет. По-настоящему это не имеет значения. Они еще немного прошли и остановились возле кафе.

— Илейн, ты знаешь, что я увлекся тобой. — Он приподнял ее подбородок, чтоб видеть глаза. — Если я смогу тебе чем-то помочь, не колебаясь, скажи об этом.

Она робко улыбнулась:

— Спасибо, Чейз. Я очень ценю все, что ты для меня сделал, правда. Я даже не знаю, смогу ли найти способ отплатить тебе.

Открывая дверь, он шутливо произнес:

— Я наверняка что-нибудь придумаю.

Ее юбка задевала в проходе его коричневые саржевые брюки. Он, как всегда, заставил ее улыбнуться.

Рен засунул мятую рубашку в чемодан и застегнул пуговицы чистой белой рубашки, которую только что надел. Мысли его были неопределенными, рассеянными. Он проигрывал сцену с Илейн опять и опять и всякий раз снова чувствовал щемящую боль, которую испытывал этим утром, закрывая за собой дверь Илейн. В первый раз за много лет он не знал, что делать. Может, нужно оставить Илейн с Чейзом Камероном — пусть продолжает свою жизнь, которую можно назвать деградацией. Или забрать ее в Сан-Франциско и заставить вести образ жизни порядочной девушки? Что было лучше для Илейн? Наверняка жизнь шлюхи в Сентрал-Сити не оставляет надежд на счастье? У Рена вырвался неуверенный вздох, он машинально засунул концы рубашки в брюки. Он сожалел, и уже не в первый раз, что отставил ей медный жетон под подушкой. Но какой-то ревнивый демон хотел, чтоб она страдала, как и он. Ему хотелось, чтоб она страдала от боли, которая мучила его всякий раз, когда он представлял Илейн в чужих объятиях.