Илейн почувствовала, как краска стыда заливает лицо, и тихо заплакала. Через пелену слез она видела холодный, жестокий взгляд Моргана. А потом он озверел…

Морган рванулся через комнату — его движение было почти неуловимым — и руки Чака отпустили Илейн. Она облегченно вздохнула полной грудью, когда Морган снял с нее Даусона.

Он ударил Чака по лицу так сильно, что стали видны напрягшиеся на обнаженном торсе мышцы. Илейн вскрикнула, когда Чак рухнул на пол, свалив при этом голубую фарфоровую вазу со стоявшей рядом с кроватью тумбочки. Ваза упала и разбилась вдребезги. Окончательно протрезвев, Чак угрожающе замахнулся. Морган оттолкнул осколок стекла и поднял Чака на ноги. Он бил его снова и снова, а тот только раскачивался и немного отступал. Потом Чаку удалось прийти в себя, и он сильно ударил Моргана в живот и в челюсть. Морган пошатнулся, опускаясь на раненое плечо. Он застонал, закусив от боли губу, но сумел удержаться на ногах, сохранив равновесие. И тут он ударил правой и попал Чаку прямо в подбородок, а левой угодил противнику в живот. Тяжелый кулак свалил Даусона с ног. Чак рухнул на стул, который тут же под ним развалился, и Даусон растянулся на осколках вазы. Кровь текла с его щеки и из носа, а губы распухли и кровоточили.

Когда Чак поднялся на ноги, он убийственным взглядом посмотрел на Илейн и вытер кровь с лица тыльной стороной ладони. Крошечные кусочки фарфора оставили царапины и порезы на его руках и шее. Отступая к двери, он угрожающе ткнул дрожащим пальцем в Моргана.

— Ты за это заплатишь, Морган. — Его глаза буравили Илейн. — Вы оба заплатите. — Голос был прерывистым и скрипучим.

Девушка стыдливо завернулась в разорванное платье, пытаясь скрыть свое тело от мерзкого взгляда Чака. Как только дверь за ним закрылась, ее заколотило, но мысль, что опасность миновала, успокоила ее надломленный Дух. Вздохнув, Илейн обратила внимание на мужчину, от которого тоже могла исходить опасность. Морган все еще стоял посреди комнаты. Он тяжело дышал и не разжимал кулаков.

Морган пригладил темные вьющиеся волосы, убрав несколько выбившихся прядей. Он подхватил свой кольт, засунув оружие за пояс брюк, но при этом не сводил глаз с Илейн. Потом он сел рядом с девушкой, поправил ее рассыпавшиеся волосы и убрал их с разбитого и кровоточащего лица.

— Ты в порядке? — спросил он мягко.

Она закрыла глаза, прижалась к нему и обвила его шею руками. Этот жест укрепил его решение. Он поднял Илейн, быстрыми шагами понес прочь от горьких воспоминаний, с которыми была связана эта комната.

Распахнув ногой дверь в свое жилище, Морган направился к кровати, осторожно положил Илейн, потом вернулся и закрыл дверь. Едва опустившись на кровать рядом с девушкой, он наклонился и достал из ботинка нож с узким лезвием. Она смотрела на все это широко раскрытыми глазами, и в ней нарастало смятение. Илейн судорожно вцепилась в его запястье, но он не замечал даже этого. Морган разрезал шнурки корсета. Облегченно вздохнув полной грудью, девушка улыбнулась. Он набросил на нее остатки разорванного платья. Илейн была благодарна, хотя платье и не закрывало ее прелестей.

Морган на минутку отошел и налил в тазик воды из стоявшего на умывальнике кувшина. Намочив краешек полотенца, он осторожно вытер кровь в уголке ее губ, а потом положил мокрую салфетку на синяк под глазом.

Хотя он и старался отвлечь себя чем-то, его руки дрожали.

— Чак говорил, что ты мне не поможешь, — прошептала Илейн, сдерживая слезы. — Он сказал, что ты слишком умен, чтоб вмешиваться. — Она заметила у него на подбородке кровоподтек, протянула руку и нежно погладила. — А я знала, что ты придешь.

— Боже, Лейни. — Морган прижал девушку к себе, зарывшись лицом в ее густые волосы, щекой касаясь ее лица. Они сидели так до тех пор, пока Илейн не почувствовала, что дрожь проходит. Он отодвинулся, чтобы посмотреть на нее. Он был так благодарен Богу за ее спасение! И вдруг из-под разорванного лифа ее платья выглянул маленький сосок.

Это было больше, чем он мог вынести. Расстроено застонав, он погладил ее роскошные волосы, запрокинул ее голову и очень нежно, помня о ее разбитом лице, коснулся губ.

Глава 10

Илейн клялась тысячу раз, что не ответит на его нежность. Но как только их губы соединились, она почувствовала, что слабеет.

Сначала он нежно касался ее рта, боясь сделать больно. Но она испытывала не боль, а жгучее желание быть рядом с ним, оказаться в его объятиях. Будто читая ее мысли, Рен начал целовать ее настойчивей, и она раскрыла губы, пропуская его внутрь. Его язык был ласковым и теплым, его нежные прикосновения вызывали трепетную чувственную волну. Эта волна нарастала, ослабевала и вновь росла.

Он крепко прижал Илейн, целуя брови, щеки, нос. Запах мускуса и мужского тела возбуждал девушку. Ладони, бродившие по ее обнаженной спине, теперь пробрались сквозь разрывы в платье, и Илейн онемела от жара настойчивых рук. Горячие губы касались ее плеча, спускались по руке и со все возрастающей нежностью ласкали выпуклость ее груди. Илейн запустила руки в его темные пышные волосы.

Она уже не помнила о своих прежних обещаниях. Чак доказал, что такого между ними никогда не будет. Однако она уже дала слово. Завтра. Завтра она будет думать о невыполненных обязательствах и чести семьи. А сейчас ее жизнь принадлежит только ей. Все, что она может сегодня отдать — это страсть и любовь. Она оставит эту ночь только себе — и пусть завтра ей поможет Бог.

Морган намеревался только успокоить Илейн, позаботиться о ней, но его желание, его страсть были слишком сильны. Еще недавно он обещал себе, что соблазнит ее, возьмет при первой же возможности. И вот случай, которого он так искал. И все же…

Дрожащими руками он освободился из ее нежных объятий.

— Я уезжаю утренним поездом. Я получил телеграмму от брата и должен найти его. — Он заглянул в золотисто-карие глаза.

— Останови меня, прошептал он хриплым голосом. — Или будет слишком поздно.

Она прервала его, нежно коснувшись пальцами его губ.

— Кто знает, что принесет нам завтра? Если сегодня — все, что у нас есть, давай не будем зря тратить время.

Морган застонал. Он с жадностью завладел ее губами, требуя ее, стремясь обладать ею целиком. Огонь в его крови разгорался ярче и ярче. Он сорвал разъединявший их лиловый шелк и почувствовал прикосновение горячей женской груди. Рот Илейн был теплым и податливым, а губы просто опьяняли. Вспыхнула молния, осветив комнату, и послышался раскат грома. Илейн чувствовала, как рука Моргана скользит по телу, наталкиваясь на тяжесть груди. Но в отличие от жестоких рук Даусона, теплые ласковые пальцы вызывали у нее лишь тихие стоны удовольствия. Ее соски стали твердеть, когда она услышала все учащающееся дыхание Моргана. Ее собственное дыхание тоже было прерывистым и частым, а где-то глубоко внизу, в ее самом женском месте нарастала тупая боль. В ней бушевала буря страстей и чувств. Эта буря была похожа на шторм за окном комнаты. Сердце Илейн бешено стучало. Она билась, как раненая птица, при каждом прикосновении Моргана. Его губы оставили, наконец, в покое ее рот, но тут же как огнем опалили ухо, шею и плечо. Он помедлил, поднял голову и минуту молча спорил сам с собой, потом начал осторожно снимать остатки ее изорванного платья.

Сначала платье, потом корсет упали на пол, за ними последовали нижняя юбка и трусики.

Почувствовав стыд от своей наготы, Илейн отвернулась. Но он взял ее за подбородок и повернул к себе лицом.

— Не надо, — прошептал он. — Ты потрясающа.

Он овладел ее губами в долгом, глубоком поцелуе, от которого у нее разлилось тепло в низу живота. Потом он отодвинулся, снял ботинки и брюки. Вспышки молнии освещали его крепкое мужественное тело.

Когда он снова сел, она погладила бугорки мышц на его животе. Она восхищалась этой упругой грубой красотой.

Бушевавший за окном ураган был сродни ее чувствам. А теперь хлынул настоящий ливень. Какое-то мгновение перед тем как его тело накрыло ее собой, она еще слышала, как крупные частые капли стучали по крыше, а потом стук собственного сердца заглушил все другие звуки.

Она почувствовала прижавшийся к ней мужской жезл. Он оказался между ее бедер, он искал вход, будто пытался найти укрытие от урагана. Потом Морган слегка раздвинул коленом ее ноги и приподнялся над ней.

— Секунда боли, милая леди, а потом удовольствия, какие тебе и не снились.

Она напряглась, в первый раз испугавшись. Он ласкал ее груди, целуя каждую вершину, а потом скользнул рукой по дрожащему телу, пока не добрался до темного треугольника, прикрывавшего вход в лоно. Его палец пробрался внутрь и обнаружил влажную горячую плоть. Она была готова. Но он не прекращал исследования этой восхитительной пещеры до тех пор, пока девушка не начала извиваться под его ласкающей рукой и стало ясно, что она хочет большего.

Он целовал ее сильно и страстно, он внедрялся языком в ее рот до тех пор, пока его твердый ствол не нашел вход и не скользнул внутрь ее тела. Встретившись с последним препятствием на своем пути, он осторожно двинулся вперед — раз, другой. А потом он рванулся в нее. Боль опалила низ живота. Она начала биться, упираясь в железные мышцы его груди, слезы катились из глаз, но он не отпускал ее.

— Все в порядке, Лейни, — успокаивал он. — Поверь мне.

Он губами снял повисшие у нее на ресницах слезы. Сдерживая себя, он ждал, когда в ней утихнет боль. Илейн видела вожделение, голод… и заботу в его глазах и расслабилась, снова доверившись ему.

Когда он двинулся снова, боли уже не было. Илейн переполнило теплое пульсирующее ощущение, не сравнимое ни с чем другим.

Он ритмично скользил в ее теле. Она чувствовала, как это ощущение нарастает, требуя большего и большего. Это было что-то непостижимое. Оно манило ее, даже мучило, требуя завершения. Он рвался дальше, глубже, сильнее, и ее тело стремилось навстречу каждому толчку. Ее руки бродили по его напрягшемуся, крепкому телу, лаская рельефные мышцы, перекатывающиеся под кожей.