— Татьяну Павловну ты убил?

— Глеб, я тебе клянусь! — Спаситель ударил себя кулаком в грудь. — Не убивал я. Она очень испугалась, когда я про золото спросил, ну вот, сердце и не выдержало.

— Ну да! А ты вместо того, чтоб «скорую помощь» вызывать, пошел по шкафам шарить! — возмутился Глеб, вспомнив про свою одежду. — Кстати, вещи мои оставь здесь на полке! Заберу потом.

— Ладно, — нехотя отозвался Спаситель. — Только насчет того, что я врача не вызвал твоей теще и она поэтому умерла, — ты не прав! Ей уже нельзя было помочь. — Он помолчал и сделал скорбное лицо. — Можно водки выпить?

— И мне налей.

— Тут еще такой момент!

Спаситель по-хозяйски ловко сервировал стол, принес из прихожей целлофановый пакет с купленной по дороге снедью и выложил все на тарелку.

— Какой момент? — спросил Глеб.

Не дождавшись ответа, он налил себе полную стопку и выпил не закусывая. Вслед за первой сразу налил вторую. От волнения он вообще перестал ощущать вкус водки. И после второй организм не стал протестовать против варварского питья. Спаситель покачал головой, намазал маслом ломоть хлеба, положил на него несколько кусков селедки из пластикового корытца и протянул Глебу.

— Поешь, а то будешь плохо чувствовать себя. У нас разговор-то длинный. — Он тоже выпил и закусил селедкой. — А момент вот какой! — Спаситель закурил. — Когда я понял, что Татьяне Павловне уже не поможешь, я решил в квартире золото это поискать. Ну и беспорядок, конечно, учинил. Так что интересно, Глеб! Альбина домой приехала около десяти вечера, а ты пришел во втором часу ночи, хотя был совсем рядом, у своей зазнобы на Большой Садовой. Почему, думаешь, жена тебе не сразу сказала про смерть матери?

Глеб пожал плечами. Он был очень растерян. Спаситель обнаруживал в перипетиях его личной жизни такую осведомленность, что он не знал, на что откликаться в первую очередь. Его охватило вдруг поганое ощущение какой-то ватной неуверенности в чем бы то ни было. Казалось, спроси его сейчас, правда ли, что он Глеб Борисович Большаков, — ответит: «Не знаю».

— А откуда ты про Сашку-то?.. Про то, что на Большой Садовой?..

— Да ты не злись на меня! — Спаситель по-приятельски ткнул его в плечо. — Мне ж за тобой последить надо было? Ну так, для порядка. Ну прежде, чем познакомиться-то. Вот на Сашку твою и вышел… Так что, по-твоему, Альбина Владимировна делала три часа, прежде чем домой тебя позвала? Не знаешь?

Глеб отрицательно покачал головой.

— А я скажу тебе! Она квартиру убирала, чтоб ты не видел, какой там бардак! Ты видел? — Голос Спасителя набрал силу.

— Нет.

— Вот про то и говорю. Бардака ты не видел. О том, что кто-то был в твоем доме, не знаешь. Милицию она не вызывала…

— Это ты звонил ей после похорон?

— Я, — не стал отпираться Спаситель.

— Что ты ей сказал? Она очень испугалась.

— Спросил, где золото скифов, которое папаша ее спер!

Глеб снова представил испуганное лицо жены и понял, что Спаситель не врет. Есть несостыковки какие-то в его рассказе, но сейчас он плохо соображает, чтобы ловить его на этом. Потом уточнит! На вопрос, за что сидел сам Спаситель, тот ответил: «Не бойся, не убивал!»

Но что ему теперь делать? Выходит, и жена, и теща, которую он искренне любил, — все эти годы, что они с Альбинкой женаты, — самым отвратительным образом его обманывали! Стервы!

Глеб приходил в себя. Его начинало трясти от злости и обиды. Альбинка-то хороша! Предательница! Раз ничего не говорила ему про золото, значит, продать хотела без его ведома. Кому, интересно? И где оно сейчас? Да, это действительно интересно! Он намазал хлеб толстым слоем масла, чего никогда не делал дома, и накрыл копченой колбасой, потом налил водки, с аппетитом выпил и закусил.

— Тебя в самом деле Глебом зовут?

— Угу.

— Мне «Спасителем» больше нравится.

— Да зови как хочешь!.. Тут еще такой момент… — Из пакета, в котором лежали продукты, он вытащил конверт с фотографиями. — Не все, конечно, хорошо получились — фотографировать-то надо незаметно, а э то не всегда, знаешь, возможно. Я и так такую хреновину придумал… — Он снова нырнул в прихожую и принес зонт. — Смотри!

Глеб ничего не понял.

— Ну и что?

— Фу-ё! В дырку смотри! Я фотографировать так придумал!

— Здорово. Молодец. Кончай зонтом крутить — и без того голова кругом!

— О-хо-хо! — закряхтел Спаситель. — Сейчас она у тебя вообще каруселью закружопит.

С сочувствием пыточника, растягивающего несчастного на дыбе, он заглядывал Глебу в глаза и рассказывал, как у Альбины сегодня состоялось свидание с Мерседесом. Фотографии, не всегда, правда, четкие, не оставляли места сомнениям — это была встреча любовников. Особенно красноречива была одна, где Дмитрий и Альбинка сидели в машине. Он повернулся к ней вполоборота и протянул руку, чтобы обнять за плечи, а она как-то очень ласково и женственно наклонила голову, слегка касаясь щекой его ладони…

— Ты не Спаситель, а Художник, — злобно процедил Глеб.

Нельзя сказать, чтобы очень его расстроили эти картинки. Ничего нового, в конце концов, он не узнал. Больше того, сегодня она позвонила ему в середине дня и сказала, что придет домой поздно, так что он уже предполагал нечто подобное. Но последней каплей в его раздражении, даже негодовании в ее адрес эти фотки, безусловно, стали. Впервые за годы супружества он подумал о ней как о «сучке неблагодарной». Мысленно именно так и назвал… Черта с два была бы такой ухоженной и разодетой в пух и прах, если бы не он! Двадцать лет жили со своей мамашей при нем как у Христа за пазухой! И вот благодарность! За его спиной аферы какие-то замышляет…

— Какие наши действия, Глеб? — вкрадчиво, даже ласково спросил Спаситель.

— Я подумаю. А пока продолжай все, как мы договорились…

— Тут еще один момент, Глеб… — Спаситель сделал вид, что немного смущен. — У меня есть информация по поводу еще одной твоей бабенки.

— Какой бабенки?

— Да Сашки твоей!

— Какая информация? — упавшим голосом спросил Глеб.

— Понимаешь, у нас с тобой договор по поводу Альбины Владимировны был, а по поводу зазнобы твоей — мы не договаривались! Вот… Так что извини, старик, но эта информация продается.

— Как это продается?

Спаситель засмеялся:

— Ты что-то сегодня так чудно разговариваешь. «Какая бабенка? Какая информация? Как продается?..» Обычно, старик! За деньги продается. Стоит тысячу долларов. — Он опять засмеялся. — Будешь платить-то?

— Ты о ней узнал что-то неприятное? В смысле, для меня неприятное?

— Ну, честно говоря, приятного мало… У нее, кроме тебя, мужик есть. Ну как? Будешь платить?

— Ты врешь! Этого не может быть! — завопил Глеб и, неловко схватив Спасителя за свитер, начал накручивать вязанье на кулак, но тут же получил по руке.

— Э! Остынь! — Спаситель слегка пихнул Глеба в грудь, и тот плюхнулся на стул. — Ну так как?

— У меня с собой только пятьсот.

— Давай свои пятьсот плюс шмотки твои… те, что в сумке лежат, — будут мои! Согласен? — довольно хихикнул, радуясь своей находчивости.

— Согласен, — чуть слышно ответил Глеб.

Предусмотрительно рассортированные фотографии были разложены в два конверта. В одном лежала Альбинка, в другом — Сашка. Тот, что с Сашкой, Спаситель запихнул подальше, во внутренний карман куртки, словно чуял, что этот конвертик требует особой подачи и имеет особую цену.

…Глеб впился взглядом в Сашку, которую целовал какой-то хмырь. Она откинула назад голову и закрыла от удовольствия глаза… А здесь хмыря можно разглядеть лучше. Глеб всматривался в него напряженно и оценивающе. Хотел понять, почему, почему именно с ним!

— Когда это было? — спросил выцветшим голосом.

— Сегодня, в пять тридцать. Они приехали минут через десять после Альбины Владимировны с этим…

— А сейчас они где? Не знаешь?

— Знаю. На Большой Садовой. — Он взглянул на часы. — Уже два часа, как…

Глеб ушел в комнату и закрыл за собой дверь. Спаситель тактично оставил его одного…

Очень долго она не отвечала на его звонки, потом ответила. Он спросил ее, почему не отвечает, она сказала, что не хочет, и он понял, что обидел ее. Но он не хотел ее обижать. Он любит ее очень сильно… сильно-сильно…

Глеб заплакал и даже сам, видимо, не заметил, как это произошло. Лишь когда зарыдала Сашка, он словно очнулся и постарался взять себя в руки. Вдруг почувствовал, что обязательно должен увидеть ее. Сейчас, непременно, сию минуту… Иначе он умрет, сойдет с ума или с ним случится что-то непоправимое…


— Глебушка, милый мой, я так люблю тебя.

Она без остановки что-то причитала и плакала, плакала. Прижималась к нему мокрым от слез лицом и все никак не могла успокоиться.

Глеб молчал. С тех пор как переступил порог ее дома, он не произнес ни слова. Не снимая плаща, повел ее в спальню, стал раздевать и смотрел, как, поеживаясь от холода, она лежала на кровати, всхлипывая и закрывая руками лицо. Опустившись на пол, он подтянул Сашку к краю кровати и, положив ее ноги себе на плечи, нежно облизал открывшееся лоно. Потом отпрянул, внимательно посмотрел, в какие складочки, бугорочки и стеночки только что тыкался чужой вонючий х…й, и смачно во все это плюнул.

8

В гости к Кларе Игорь поехал через год после встречи с ней в археологической экспедиции. Ей очень хотелось принять его в отчем доме, показать родной Гамбург и познакомить с дедом. Противостоять ее натиску не было возможности. Да и причин, собственно говоря, не было. В то время их отношения дышали бесхитростной непринужденностью и искренним интересом друг к другу.