Нина Колчина - Золото скифов

— Ты меня любишь? — повторил Игорь срывающимся голосом.

— Знаешь, наверное, не настолько, чтобы связывать с тобой свою жизнь. Уходи.

Она выпроводила Игоря за дверь и почувствовала ужасную, отвратительную дурноту. Перед глазами все расплывалось, превращаясь в черные пятна с мутными очертаниями. Их подхватывал и уносил далеко-далеко стремительный вихрь, там они сливались в одну маленькую светящуюся точку. Тело сделалось совсем легким, как пушинка, и плавно стало падать' в темную пропасть.

— Доченька! Что с тобой? Очнись! — в отчаянии суетилась вокруг нее Татьяна.

Альбинка открыла глаза, вспомнила, как смотрел на нее Игорь перед тем, как она захлопнула дверь и подумала: лучше бы ей умереть.

Разговор с ним забрал последние силы и стоил ей большого труда. Разыгрывать перед любимым роль Снежной королевы, когда в груди бьется горячее сердце, — жестокая задача для влюбленной девушки. Но лучше так, чем пускаться в долгие невнятные объяснения. Да и что могла она ему сказать? Что отец — вор? Что взял себе скифское золото, так как не захотел с ним расстаться, наплевав на тех, кто рассчитывал на его честность и порядочность? Что в то время, когда Зимин умирал в вонючей больнице из-за пропажи этого золота, оно покоилось в отцовском тайнике? Ну пусть она расскажет ему о золоте не сейчас! Пусть потом, когда-нибудь… Когда-то ведь все обнаружится! Если пакет еще в замке — его нужно забрать, и она всегда будет помнить, что в доме хранится склянка с чумными бактериями!

Бедный Игорек! Если он об этом узнает — вынужден будет либо стать сообщником, либо окончательно опозорить имя ее отца… Нельзя ставить любимого человека перед таким ужасным выбором!

Папка, зачем, зачем ты это сделал?

…Остаток лета Альбинка провела дома. На улицу старалась выходить как можно реже, никого не хотела видеть.

На звонки Игоря сначала не отвечала, потом он и сам перестал звонить. Даже Сашку видеть не хотела. Сказала ей честно, что надо побыть одной. Раз в три дня ходила за продуктами, наведывалась иногда в комиссионный. Через пару недель после обыска им с матерью велели забрать с дачи свои вещи.

Ехать в «Архангельское» Татьяна отказалась, отправив туда дочь. Пока официантка, утирая слезы, помогала укладывать в сумки содержимое шкафов и банки с вареньем, Альбинка решила забрать пакет с золотом. Как и в прошлый раз, взяла купальник и сказала, что пойдет на речку. Но, подходя к замку, увидела, что как раз рядом с калиткой рабочие стригут газон. Войти на территорию замка незамеченной было невозможно, и она вернулась на дачу, ругая себя за совершенную глупость. Но в тот день, когда прятала там пакет, она вообще ничего не соображала!

Попасть в «Архангельское» теперь можно будет только при помощи Глеба. Он звонил ей, подбадривал, пытался даже рассмешить. Спрашивал про Сашку. По голосу и нервным усмешкам Альбинка поняла, что он сильно переживает их разрыв. Он предложил встретиться, но Альбинка вежливо отказалась. «Ладно, дождемся твоего Игорька и втроем в «Архангельское» съездим, если ты, конечно, не против!»

О том, что никуда они втроем уже не съездят, Альбинка пока ему не сказала. Говорить об Игоре она просто не могла. Знала, что разревется…

С Сашкой стали видеться изредка. Об истинном положении вещей подруга не знала и недоумевала поэтому, зачем Альбинка «собственными руками задушила настоящую любовь»! По давнишней привычке они приходили на Патриаршие пруды, садились на лавочку, смотрели на воду, иногда Сашка рисовала. Однажды принесла Альбинке сложенный вчетверо листочек бумаги, на который аккуратным почерком тайком от брата переписала его стихотворение.

Первый учебный день сентября выдался сухим и солнечным. Шумная толпа студентов заполнила институтский двор. Прожив полтора месяца затворницей, Альбинка чувствовала себя среди людей неуютно и скованно. Не придавали уверенности и любопытствующие, настороженные взгляды, которые время от времени она ловила на себе. Видать, весть об аресте отца вовсю обсуждалась в институте.

Что ж, и это надо пережить! «Все утихнет быстрей, чем ты думаешь!» — напутствовала ее Татьяна. Именно так говорил ей муж, когда велел вынести из больницы скифское золото. И ведь прав оказался!

Увидев Глеба, Альбинка кинулась к нему, как к спасательному кругу. Они расцеловались, он немного картинно положил ей руку на плечо и не убирал, пока вся толпа не перетекла в здание.

Глеб возмужал, осунулся. Темные глаза, подсвеченные белоснежным полотном рубашки, смотрели внимательно и жестко.

— Не робей! О тебе всегда будут сплетничать — ты же красавица!

Альбинка благодарно сжала его локоть. На предложение отметить начало учебного года с радостью согласилась.

— Возьмем Игоря и двинем куда-нибудь! Можно ко мне на Комсомольский, можно на дачу. Там никого нет. Родители в Москве.

…О том, что они с Игорем расстались, Альбинка сказала Глебу только в машине по дороге в «Архангельское». Новость совершенно его ошеломила, и некоторое время ехали молча.

— Жалко! — наконец сказал он. — Еще одна любовная лодка пошла ко дну.

Альбинке показалось, что ему о Сашке поговорить охота, но машина уже подъезжала к даче, и начинать новую тему она не стала…

— Ты тут располагайся, — предложил Глеб. — Закусочки какие-нибудь порежь, а я в буфет к Анныванне наведаюсь. Вернусь с шампанским!

— Я немного пройдусь с тобой.

Она проводила Глеба до поворота и направилась к замку. Сегодня она должна попасть туда во что бы то ни стало! На дорожках ни души. К началу учебы многие уехали в Москву, а для тех, кто приезжал в поселок после работы, еще не наступило время. Освещенный заходящим солнцем замок ослепительно сиял на фоне леса. Наступающая осень лишь чуть тронула знакомый пейзаж, добавив по капле желтого и бордового в кроны деревьев, но очищенные от сухих листьев газоны зеленели по-летнему ярко и сочно.

Альбинка прислонилась к калитке, наслаждаясь радостной гармонией живой природы и старательной рукотворной пригожести.

Поднявшись по ступенькам, она пробовала одно окно за другим, но все были заперты. Альбинка обошла замок дважды, прежде чем решилась взять камень и разбить стекло. Как ни старалась быть осторожной, порезала руку, вынимая осколки сначала из одной рамы, потом из другой. Зажав порез носовым платком, она влезла внутрь.

Медведь сиротливо подпирал стенку и доверчиво тянул к Альбинке набитые опилками лапы.

«Привет! — коснулась она когтистого пальца. — Уберег?»

Еще десять минут назад пропажа черного пакета представлялась даже желанной. Сейчас, стоя в неизвестности у своего тайничка, ей очень хотелось, чтобы золото скифов оказалось на месте. Должна же она, в конце концов, увидеть своими глазами то, из-за чего ее жизнь оказалась порушенной.

Вплотную подойдя к мишке, она присела на корточки и попробовала нащупать пакет… Есть! На месте! Никому не пришло в голову, что там может быть тайник. Развернув парусиновую сумку, купленную в галантерее на большой перемене, она опустила в нее перетянутый скотчем черный целлофан, и плотная ткань натянулась от тяжелой поклажи.

Когда вернулся Глеб, Альбинка была уже в доме и пыталась самостоятельно перевязать руку.

— Где это тебя угораздило? — удивился он.

— Да вот, ножом неловко как-то, — замямлила Альбинка.

— Сейчас я перекисью промою. Ты что такая бледная?

— Испугалась, когда порезалась.

— Выпей бокал шампанского.

— С удовольствием. А ты?

— Я за рулем. Забыла?

Альбинка кивнула.

— У тебя руки красивые. — Глеб погладил колечко, которое подарила Альбинке Сашка.

— Я его часто надеваю. Оно мне нравится.

— Правда, очень красивое. Наградил же Бог дурищу художественным чутьем!

Глеб неумело завязал бантиком концы бинта, замолчал и повернулся к столику, чтобы открыть бутылку шампанского.

— Не знаю, Глеб, что говорит она тебе, но ей без тебя плохо.

Он довольно хмыкнул и налил Альбинке шампанское.

— Она ничего не говорит. В том-то и дело. Она видеть меня не хочет.

— Да, она очень на тебя обижена. — Альбинка сделала глоток. — Жалко, что тебе нельзя выпить. Вкусное шампанское.

— Знаешь, у меня тоже самолюбие есть! И гордость!

— Есть, Глеб. Конечно, есть. Но ты ее обидел. — Альбинка протянула пустой бокал. — Налей еще! Я не помню даже, когда последний раз пила шампанское. — Она внимательно смотрела на наполнявшую бокал пену.

— Твоя подруга много себе позволяет! Ты знаешь, что она мне но морде заехала? — Глеб встал с кресла и наклонился к Альбинке. — Вот так! Со всей дури! — Он сделал широкий замах рукой и злобно бросил: — Идиотка!

— Она очень на тебя обижена, — повторила Альбинка.

— Ты на Игоря тоже, наверное, обижена, но по морде-то не дубасишь, черт возьми!

— Нет. Это Игорь обижен. Конечно, обижен… Сделай один глоток. Шампанское вкусное.

— Смотри-ка, бинт снова в крови. Ты сильно порезалась!