— Я вернусь сегодня же вечером, — сказал он и улыбнулся, отчего его вечно сосредоточенное лицо книгочея осветилось изнутри мягким светом любви. — О, дражайшая Эмма, я действительно верю, что счастливее меня нет сейчас никого на свете. Скажи, ты ведь тоже счастлива?

— Да, — мрачно ответила она.

У парапета возле Зиты и Феликса стоял как ни в чем не бывало и ухмылялся, глядя на Эмму, Скотт Кинсолвинг, скрестив руки на массивной груди.

— Поцелуйте невесту! — игриво крикнул он. — Дайте посмотреть, как влюбленные милуются!

Присутствовавшие при этом члены экипажа заухмылялись, а Эмма бросила на капитана убийственный взгляд.

— Капитан Кинсолвинг, я думаю, что вам следует, если вас это не затруднит, заняться своим делом.

— Но, мисс де Мейер, мы, бедные моряки, так истосковались по возвышенному. Наши души прямо-таки изнывают по нежным чувствам. Ну же, мистер Левин, исполняйте свои обязанности! Поцелуйте вашу невесту, сэр!

— С удовольствием, капитан!

Дэвид пылко обнял Эмму и поцеловал ее прямо в губы, так что матросы зааплодировали и засвистели.

Эмма тотчас же оттолкнула Дэвида.

— Ну хватит, Дэвид, — пробормотала она, поправляя шляпку, которую Дэвид неловко сдвинул набок. — А теперь, пожалуйста, иди.

— Она любит его! — крикнул Скотт. — Видел ли кто-нибудь подобную страсть? Я готов прямо-таки обреветься, черт возьми!

Эмма, взгляд которой не предвещал ничего хорошего, медленно сложила свой кружевной зонт, подошла к Скотту и ударила его этим зонтом по голове. Матросы просто с ума сошли от восторга, а Скотт лишь почесал голову и ухмыльнулся, глядя, как Эмма стремительно уходит прочь.

Отец догнал ее, явно шокированный.

— Эмма! — воскликнул он, едва поспевая за ней. — Я никогда не видел подобной неприличной выходки!

— Погоди, ты еще не то увидишь, — пообещала Эмма, с треском раскрывая зонт. — Раз уж ты заставил меня сделать это… пойти на это аморальное замужество…

— Можно мне напомнить тебе, что именно ты вела себя аморально? — сказал он, переходя на немецкий. — Вспомни, что тебя воспитывали как леди, а не как потаскуху.

Слово, которое употребил Феликс, было столь непристойным и грубым, что Эмма от удивления разинула рот и едва не покраснела.

— Папочка, — прошептала она. — Это так жестоко! Я просто потрясена!

— А я был потрясен, глядя на тебя! И отныне будь любезна вести себя как положено!

Скотт с интересом наблюдал за этой перебранкой, потом, повернувшись к Дэвиду, сказал:

— Шлюпка ожидает вас, сэр!

— Благодарю вас, капитан.

И Дэвид начал спускаться по трапу. Сверху утлая лодчонка с двумя матросами на веслах казалась игрушечной.

— До свидания, мистер Левин, — перегнувшись через борт, прокричал Скотт, радостно помахав рукой. Дэвид помахал в ответ, а затем, неуклюже ступив на дно шлюпки, кое-как уселся на банку, и гребцы дружно налегли на весла.

— Как только лодка возвратится, — сказал Скотт, обращаясь к мистеру Розберри, своему штурману, — мы отплывем. Курс на Порт-оф-Спейн, что в Тринидаде. Там, а не в Кингстоне мы запасемся провиантом.

Когда он направился в свою каюту, мистер Розберри выглядел ошарашенным.

— Да, но как же быть с мистером Левином?

— А что такое с мистером Левином?


Когда час спустя Эмма увидела, что матросы поднимают паруса, то в первое мгновение она почувствовала смущение. Когда же огромные полотнища белых парусов были натянуты, когда ветер наполнил их, когда якорь был поднят и корабль развернулся, она спросила одного матроса:

— Скажите, а что случилось?

— Отплываем в Тринидад, мэм.

— Но мистер Левин…

Матрос только пожал плечами, а на лице Эммы появилось выражение крайнего недоумения. Корабль между тем разворачивался, готовясь покинуть воды залива. Тут до Эммы дошел замысел капитана, и она расхохоталась. Пробежав через всю палубу, Эмма скрылась за дверью, которая вела в капитанские апартаменты. Пройдя по лестнице и узкому коридору, она постучала в дверь. Открыл Эмме Абнер Пибоди; веснушчатый мальчик, прислуживающий капитану.

— Здесь ли капитан Кинсолвинг? — спросила она.

— Нет, мэм, он наверху.

— Вот как?

— Но как только выйдем из Кингстонского залива, он непременно придет сюда пообедать. Если хотите подождать его, я пойду и скажу ему, что вы здесь.

— Что ж, спасибо.

Абнер отошел чуть в сторону, давая возможность Эмме пройти в каюту. После того как он вышел и прикрыл за собой дверь, Эмма огляделась. Уютная и безукоризненно чистая каюта, отделанная деревянными панелями, с низким потолком. И кроме того — что вовсе не было странным, — каюта имела все признаки того, что здесь обитает настоящий мужчина, который занимается истинно мужским делом. Подойдя к книжному шкафу, Эмма внимательно рассмотрела надписи на кожаных корешках книг, провела пальцем по верхнему обрезу нескольких томов и посмотрела на палец — пыли не было.

— Должно быть, он и вправду читает их, — воскликнула пораженная Эмма.

Обойдя кресло, обтянутое красным плюшем, которое было накрепко привинчено к полу, чтобы морская болтанка не мешала уютному отдыху, Эмма подошла к рабочему столу Скотта. Сразу за столом, возле стены, находился секретер орехового дерева, предназначенный для хранения бумаг; все выдвижные ящики секретера были аккуратнейшим образом снабжены табличками. Вытащив наугад один ящик, Эмма увидела в нем карту южной части Атлантики. Она провела пальцем маршрут вдоль Южной Америки, далее через Магелланов пролив. Вспомнились сказанные Зитой слова о том, что они будут огибать Южную Америку зимой и что это может оказаться опасным для беременности Эммы. Нервно передернув плечами, она задвинула ящичек.

Затем перевела взгляд на стол, на котором стояли полочки с курительными трубками и симпатичная серебряная чернильница; когда Эмма попыталась приподнять ее, то поняла, что и чернильница так же накрепко привинчена к столу. Сколько дней они были в море, однако пока что путешествие проходило сравнительно гладко, но глядя на чернильницу, которая при сильном шторме может превратиться в опасный летающий предмет, Эмма вновь подумала о том, что впереди их ожидают суровые моря. Она положила ладонь на живот. Там, внутри нее, развивается ребенок. Ребенок Арчера. Любой ценой она должна защитить его.

Легкая дрожь и тошнота вернули Эмму к действительности. Она перевела взгляд на правую сторону каюты, где находилась койка. Подойдя поближе, Эмма обратила внимание, что постель имела безукоризненный вид, как и все, что находилось в каюте. Тут взгляд ее упал на что-то, выглядывавшее из-под подушки. Протянув руку, она вытащила маленький дагерротип, оправленный в старинную золоченую рамку овальной формы. То был портрет чрезвычайно привлекательной молодой женщины, облаченной в странные одежды.

Глаза Эммы расширились от удивления, когда она поняла, что эта женщина — китаянка.


— Капитан, я требую, чтобы вы объяснили свой неслыханный поступок! — Придерживая рукой шляпу, поскольку ветер заметно крепчал, Феликс де Мейер вынужден был кричать, ибо находился в кормовой части палубы, где он наконец сумел отыскать Скотта. Капитан стоял возле борта, глядя в подзорную трубу, обращенную в сторону Порт-Ройал. Корабль выходил из залива, оставляя остров слева по борту.

— Какой неслыханный поступок, мистер де Мейер? — небрежно поинтересовался Скотт.

— Вы оставили мистера Левина в Кингстоне, сэр.

— Ах, вот какой, оказывается, неслыханный поступок! Да, мне чрезвычайно неприятно, однако дело в том, что барометр вдруг начал падать настолько стремительно, что ради безопасности судна я счел необходимым без промедления выйти в море.

— Но ведь вы, конечно, вернетесь за ним?

Скотт наконец оторвался от подзорной трубы.

— Боюсь, что мне едва ли удастся сделать это, мистер де, Мейер. Знаете, график движения очень жесткий.

Феликс был потрясен.

— Но ведь не можете же вы просто так взять и оставить юношу. У него совсем мало денег…

— Не знаю, обратили вы внимание или нет, что в заливе находился еще один клипер? Это «Летящее облако» из Нью-Бэдфорда. Я послал записку капитану этого судна, Маккини, с просьбой подобрать мистера Левина и довезти его до Сан-Франциско. Капитан — мой старинный друг, и он охотно согласился. Условия на том судне ничуть не хуже, и мистер Левин прибудет в Сан-Франциско буквально через несколько дней после нас. — Скотт передал подзорную трубу мистеру Розберри и дружелюбно улыбнулся Феликсу.

— Что бы вы ни думали обо мне, сэр, поверьте, я не дурак, — сказал в припадке гнева Феликс. — Все это было заранее спланировано, разве не так? Неужели моя дочь предложила вам этот сумасшедший план?

— Ваша дочь ничего не знает, мистер де Мейер. Я понимаю, что ее сердце будет разбито, поскольку ближайшие четыре месяца она будет оторвана от мистера Левина. Но что-то подсказывает мне, что она переживет это. Хотя ваша дочь и обладает неотразимым женским очарованием, она, без сомнения, очень сильная молодая леди. Подозреваю, что Эмма переживет даже конец света. А теперь прошу простить, сэр, наступило время моего обеда. Так держать, мистер Розберри.

Приложив пальцы к шляпе, капитан направился на корму, оставив франкфуртского ювелира в крайнем замешательстве.

Несколько секунд спустя Скотт уже открывал дверь своей каюты. Он заметил, как Эмма быстрым движением спрятала руку за спину, обратил он также внимание и на ее испуганный вид. На ней было белое, отороченное зеленой лентой хлопчатобумажное платье с плотно облегавшим фигуру лифом, который у талии распускался, подобно цветку, пышной юбкой. Увидев сердитый взгляд, капитан вновь подумал, что Эмма восхитительна. Сейчас он также заметил, что румянец стыда окрасил ее щеки; порозовев, она и вовсе стала бесподобной. Скотт подумал, что от такой женщины и впрямь захватывает дух.